Старый наёмник пел, его голос разносился в темноте далеко, цеплял за душу, а я старался запомнить эту правильную по жизни песню, которую слышал впервые, и сохранить её в себе, чтоб передать потом другому талантливому певцу. Олег, что же, с одной стороны, жалко его, талант, но и он сегодня умрёт, ибо верен своему боссу, готов идти с ним туда, куда тот только укажет, и, несмотря на все свои песни, убивать моих друзей и тех, кто не захочет на себя ярмо рабское надеть. Он сгинет без следа, а песня должна жить.
Олег закончил петь, как раз закипела водичка, мы заварили чайку и разговорились.
- Душевная песня, но вредная, - держа в руках кружку, сказал Кара.
- Почему? - поинтересовался я.
- А ты сам подумай, Саня. Какая, нах, Россия‑мать? Нет её, кончилась и никогда уже не возродится. А слова про родину‑землю - это не для нас, не для наёмников. Надо что‑то попроще, про бабло, про славу и девок распутных. Как ты, Олег, может, споёшь что‑нибудь про дублоны золотые и пиратов лихих?
- Настроения сегодня нет, - отхлебнув чайку, ответил старый наёмник. - Как‑то неспокойно мне на душе. Вроде как всё в порядке, а что‑то не так и тоскливо.
- Не обращай внимания, это песню ты сегодня спел неподходящую.
- Наверное. - Олег встал с бревна и потянулся всем телом. - Устал, пойду спать.
- Угу, - промычал Кара и, дождавшись ухода своего верного бойца, обратился ко мне: - Ты поговорить хотел, сейчас самое время. Я как золотишко получу, так такой добрый становлюсь, что просто сам себе удивляюсь. Что у тебя?
Для вида помявшись, я сказал:
- Босс, мы с тобой насчёт Марьяны говорили, помнишь?
- Ну, было такое, а что? - Он сразу насторожился.
- В общем, дядя Коля, прошлую ночь мы провели вдвоем и занимались совсем не чтением стихов при луне.
Чего от Бурова можно было ожидать в этот момент, я представлял себе очень слабо, однако тот повёл себя странно и засмеялся:
- Вот девка, вся в мать, чего хочет, всегда получит. - Отсмеявшись, он спросил: - И что у вас теперь?
- Пожениться хотим, если ты не против, конечно.
- Если у вас, Сашка, до секса уже дошло, то возражать мне теперь и смысла нет. Было дело, хотел её в семью мэра трабзонского пристроить, но такую её там не возьмут. Строгих правил люди, традиционалисты. Вернёмся домой, соберёмся нашей дружной семьёй и всё подробней обговорим. - Наёмник зевнул и на выдохе сказал: - Спать пора, пойду, наверное.
Я взглянул на позолоченные часы, которые мне месяц назад Кара подарил, - время без трёх минут двенадцать. Скоро начнётся карусель по всему селу, и наверняка сейчас мои товарищи к казарме охранной роты, расквартированной в Пазаре, подбираются, а орудия, что на высотке, и блокпост в любом случае уже должны были взять. Надо ещё совсем немного время потянуть, а то уйдёт Кара в дом, и придётся его вместе со всеми взрывать. Приподнявшись с бревна, я прошептал:
- Босс, что‑то часового нашего не видно.
- А кто у нас сейчас должен на часах стоять?
- Благой.
- Наверное, по улице шарится. Благой - человек опытный, а мы в этом месте можем чувствовать себя вполне спокойно. Беспокоиться не о чем.
- Не, пойду проверю. - Я вытащил из кобуры ТТ и направился со двора.
- Подожди, - как и предполагал, Буров двинулся следом, - вместе пройдёмся.
Не успели мы отойти от двора и двадцати метров, как увидели бегущего нам навстречу Благого, худощавого болгарина из Варны, уже третий год служившего Бурову.
- Ты где ходишь, Благой? Почему не на посту? - Голос Кары был сух и резок, и это означало только одно - что он очень недоволен.
- Проблемы, босс, - обратился к нему болгарин, - в селе чужие.
- Кто?
- Непонятно, но по повадкам на русский спецназ похожи, больше некому. Караульных местных в ножи взяли, к постоялому двору и казарме сходятся.
- Много?
- Не знаю, я десяток видел, но их наверняка больше.
Кара хотел сказать ещё что‑то, видимо, скомандовать "К бою!", но я был рядышком и недолго думая вломил ему в череп рукояткой своего "тэтэшника". Он рухнул как подкошенный, болгарин посмотрел на меня, вскинул свой АКМ, но на раздумья потерял драгоценную секунду и получил пулю в голову. Сухой щелчок выстрела разнёсся по улице, и одновременно с ним, где‑то метрах в трёхстах от меня, в небо взвилась красная сигнальная ракета. Хорошо, почти уложился, я вынул из кармана плоскую коробочку радиопередатчика, перещёлкнул предохранитель и нажал на кнопку, еле заметно выступающую из корпуса.
Мои заряды сработали как и положено - дом взлетел на воздух, и несколько далеко не маленьких брёвен рухнули вблизи от меня. В унисон взрыву дома по селу забахали гранаты, а чуть позже заработали пулемёты и автоматы. Братишки в работу вступили и сейчас турок в казарме кромсают.
Взглянув на горящий домик, я решил, что неплохо повеселился и теперь остаётся только своих товарищей дождаться. Из нарукавного кармана вынул пластиковые наручники и сцепил Бурову руки, разогнулся и увидел - совсем рядом мелькнула быстрая тень, которая метнулась за угол хозяйственного амбара. Столкнув пленённого командира наёмников в ближайшую канаву, притаился за его телом и выставил перед собой ТТ.
- Обзовись, кто такой? - выкрикнул я в темноту.
- Саня, это ты? - раздался голос Олега.
Вот же зараза, видать, почуял беду, волчара, и не в доме ночевать залёг.
- Да.
- Командир с тобой?
- Со мной.
- А чего молчит?
- Ранен он, без сознания. Сюда иди, я один его не вытяну.
Олег вышел из‑за угла и стал приближаться, подняв ствол. Я поймал его на мушку, но метрах в трёх от меня старый, потрёпанный жизнью наёмник, как почуял подвох, неожиданно метнулся в сторону и кувырком перекатился вплотную ко мне. Выстрел, и ещё один, мимо. "Гадство! Что за хрень", - успело промелькнуть в голове, и Олег обрушился на меня сверху. Я успел отскочить в сторону, но пистолет, выбитый из руки ударом ноги, улетел в сторону.
Швирх! - нож сам собой уже в правой руке, стою на полусогнутых ногах и жду нападения.
Однако наёмник не идёт вперёд, а снимает с Кары наручники. Прыгаю на него и от нового удара ногой отлетаю назад. В отсветах пожара вижу суровое лицо Олега, который взглянул на меня, качнул головой и сказал:
- Не вставай, Саня, не надо. Рыпнешься, и я тебя убью. Не дорос ты, чтоб против меня врукопашку выходить. Живи, а Кара с тобой сам за предательство посчитается.
- Какое предательство, Олег? Это не я на свою землю захватчиков хочу привести. Сдайся, оставь Кару, и тебе всё простят.
- Пшёл вон, щенок! - ответил наёмник, единым махом взвалил Бурова себе на плечо и легко, как и не чувствуя его веса, потрусил в сторону лесного массива.
Ушёл, гад, а я не смог приказ выполнить. Попробовал встать и, охнув, вновь упал в пыль. Вот тебе и старик, вот тебе и певун. Не зря его так рядовые бойцы из отряда Кары побаивались, есть за что. По улице затопали шаги, заметались кружки света от фонарей, и спустя несколько мгновений я оказался среди своих.
- Мечник, братан, ты ли это? - Рядом со мной присел один из сержантов нашей роты, Гера.
- Ага, я. - Кивок. - Гера, в лес два наёмника ушли, попробуйте догнать.
- Сделаем, - ухмыльнулся тот, и две тройки бойцов рванули вслед за Олегом.
Вряд ли догонят, сомневался я в этом крепко, но всё же - а вдруг, получится у них Олега по лесу загонять. Появился санинструктор, оказал мне всю необходимую помощь, ничего сложного, просто отлежаться надо. Через полчаса я был уже на ногах и предстал перед комбатом, который командовал погрузкой бойцов на десантные лодки и катера, уходящие с берега к "Цезарю Куникову", стоящему рядом с "Аделаидой".
- Санька, живой, чертяка! - Ерёменко обнял меня и, заметив, что я поморщился, спросил: - Ранен?
- Пустяки, товарищ майор.
- Что Кара?
- Ушёл, не вышло у меня его повязать, отбили. За ним Гера и две тройки пошли.
- Гера уже вернулся с двумя ранеными на руках. - Комбат скривился, как от зубной боли и добавил: - Ладно, с Карой ещё пересечёмся, точно тебе говорю. Грузись в лодку, уходим!
Уже перед самым рассветом БДК и теплоход снялись с якоря и курсом норд‑норд‑ост направились домой. Я стоял на корме "Цезаря Куникова", смотрел на исчезающий вдали берег и чувствовал, как из леса за нами следят две пары глаз. Одна принадлежала Олегу, а вторая - Николаю Бурову, который наверняка уже очнулся и строит в своей голове планы о том, как же отомстить не только мне лично, но и всему нашему батальону. Ничего, бог не выдаст, свинья не съест, а к следующей нашей встрече я буду сильней, чем сейчас.
Глава 19. Кубанская Конфедерация. Краснодар. 22.06.2059
По прибытии на родину личный состав нашего батальона вернулся в свой уже обжитый и хорошо оборудованный лагерь на побережье, а меня, как и ожидалось, прямиком с причала отправили в Краснодар. В тот самый знаменитый на всю Конфедерацию, страшный и ужасный Серый дом, резиденцию СБ.