Капитан и Исмаил расходятся влево и вправо от двери и начинают стрелять в ошалевших и не понимающих, что же происходит, людей, а я становлюсь на колено - верный ТТ уже в руке - и одного за другим сшибаю троих бандосов.
- Контроль? - спрашивает капитана Исмаил‑ага, прикрываясь от разгорающегося пламени ладонью.
- Отход, огонь всё сожрёт, - отвечает Черепанов, и мы покидаем барак.
Однако сразу не уходим и ещё какое‑то время стоим в тени густой и высокой яблони, растущей неподалеку. Проходит минут пять, и кажется, что здание полностью в огне и все, кто находится в нём, погибли, но это не так. Раздался треск выламываемой доски, и появилась залитая кровью голова одного из разбойников, который выставил перед собой ствол обреза и пытался выкарабкаться туда, где его огонь не достанет. Он не видит нас, лезет наружу, и Исмаил‑ага с пятидесяти метров - всё же стрелок он хороший - делает из своего "стечкина" только один выстрел, и голова бандита вновь исчезает в горящем бараке. Больше на территории не было никого, - два склада под речную рыбу, которую тут же и разводили, ещё один полупустой с каким‑то тряпьём полусгнившим, а более ничего ценного.
Большую часть дня отдыхали у Филина дома, отоспались, пообедали и на машине, которую наш товарищ прикупил для заводских нужд, вместе с самим хозяином этого странного транспортного средства, помеси "УАЗа" и "хаммера", отправились в Динскую. Путь недалёк, менее чем через час были на месте и сразу же подъехали к дому местного главы района Семёна Корнеевича Зайцева. Надо сказать, что жил местный царёк очень даже неплохо, думается, многие небедные люди, жившие до прихода Чёрного Трёхлетия в России, ему бы позавидовали. Дом Зайцева был обнесён мощной стеной из красного кирпича в два слоя, ворота железные, кованые, с узорами красивыми, а сам дом - пятиэтажный особняк под старину. Вот так вот, в большинстве земель нашего государства сплошная разруха, до сих пор кое‑где голод случается, а здесь, нате вам, живёт человек как в старые добрые времена и в ус не дует. Красота!
Нас провели в кабинет хозяина, и первое слово, которое приходило на ум при виде рабочего места местного начальства, было "роскошь". Всё, на что ни посмотри, не говорило, а кричало о том, что здесь обитает очень успешный человек, с дурным вкусом, конечно, но богатый. Впрочем, не думаю, что кто‑то мог посмеяться над Зайцевым‑старшим. По крайней мере, в Динском районе такие граждане вряд ли нашлись бы. Опять же, где в наше время найти таких людей, которые вкус имеют и понимают, что громадный лакированный стол, новенькие дорогие ковры из бывшей Турции, хрустальная люстра, позолоченные обои и неработающий компьютер сочетаются плохо. Таких людей сейчас очень немного.
Встречал нас сам хозяин, пожилой, болезненно‑бледный мужик лет около пятидесяти, в шёлковом халате, сидящий за столом в резном кресле. Рядом с ним стояли его сыновья и зятья, которые были самыми натуральными антиподами. Сыновья - вылитый папаша, бледные и болезненные, одеты в какие‑то бархатные костюмчики, чем‑то похожие на сюртуки, как на картинках про эпоху Александра Второго, а зятья - здоровенные бугаи в синтетических майках‑борцовках, с плечами, исколотыми криминальными татуировками. Блин, не дом главы района, а какая‑то бандитская хавира.
- Ты чего, Черносвит, по‑хорошему не понимаешь? - с ходу начал кричать Зайцев‑старший, у которого, несмотря на его болезненный вид, был очень сильный голос. - Да тебе теперь не жить, и никто тебе не поможет.
От нашей компании разговор повёл капитан, который сделал один большой шаг вперёд, оказался перед столом и ударил раскрытой ладонью по голове главы района. Голова Семёна Корнеевича с треском ударилась о лакированную поверхность стола и на некоторое время от всего происходящего отключилась, а мы втроём, Исмаил, Филин и я, бросились на его родственников, которые уже схватились за оружие. Уработали мы их быстро, вязать не стали, а только отобрали стволы, между прочим, какие‑то понтовые иностранные модели под натовские калибры, что для наших краёв очень большая редкость.
Черепанов открыл стоящую в баре бутылку вина - воды в кабинете не наблюдалось - и окропил голову местного начальства красненьким полусухим. Семён Корнеевич закашлялся, захлопал глазами и вскоре пришёл в себя.
- Прочухался? - спросил его капитан.
- Ты кто? - Семён Корнеевич, видимо, не осознал ещё своего положения и вновь попытался взять нас на крик, за что сразу же получил удар в ухо.
- Не надо кричать, - Черепанов присел напротив, - а то разговора не получится и придётся вас убить.
- А не боитесь? - Голос Зайцева стал спокойным, и только по бегающим глазам можно было понять, что он сильно волнуется.
Особенно часто его обеспокоенный взгляд останавливался на сыновьях, лежащих в углу без сознания.
- Нет, не боимся.
- Что вы хотите?
- Первое: ты оставляешь в покое посёлок Гвардейский и ни при каких обстоятельствах не вмешиваешься в то, что там происходит. Второе: за наезд на нашего товарища, - капитан кивнул на Филина, - ты нам торчишь пятихатку золотом. Третье: ещё раз перейдёшь нам дорогу, и вся твоя семья, без разницы, кто, что и как, отправится на кладбище. Ну и четвёртое: не вздумай жаловаться.
- Да кто вы такие? Госбезопасность? Администрация президента? Кто?
- Мы - гвардия. Итак, ты принимаешь наши условия?
- Да пошли вы, солдафоны поганые. Хер я на вас клал, и ничего вы мне не сделаете, я здесь власть. Так всегда здесь было, и так всегда будет.
- Мечник. - Кивок в сторону пленников.
Нормально, приказ есть. Я подошёл к одному из сыновей Зайцева и ударом ноги, обутой в тяжёлый армейский ботинок, сломал ему кадык. Парень, не приходя в сознание, захрипел и обмяк.
Семён Корнеевич выпучил глаза, а наш капитан спросил:
- Ты принимаешь наши условия или второго твоего сынулю прибить?
- П‑п‑ри‑нимаю, - выдохнул морально и психологически сломленный Семён Корнеевич.
- Хорошо, так тому и быть. Чисто по доброте душевной я тебе поверю. Деньги привезёшь лично, и время тебе - до завтрашнего утра. Попробуешь нам навредить, мы вернёмся и исполним своё обещание.
Дом мы покинули беспрепятственно, забрали своё оружие у охранников, всё так же спокойно шагающих по двору, и укатили обратно в Гвардейский. Честно сказать, логики своего командира я не понимал, и в первую очередь - почему мы оставили Зайцева‑старшего жить. Всё можно было сделать гораздо проще - перебить всех, кто мог бы прийти по душу Филина, и на этом успокоиться.
Однако, как показали дальнейшие события, Черепанов всё рассчитал правильно. Поутру, получив свои пятьсот монет, мы отправились обратно в расположение батальона, а на наш заводик и жизнь Филина никто более не покушался. Никаких претензий за смерть одного из сыновей Зайцева‑старшего не было. Тишина и покой. А когда через год, совершенно случайно, я услышал по радио сообщение, что глава Динского района Семён Корнеевич Зайцев в рамках операции по борьбе с бандитизмом был расстрелян, а его семья депортирована обживать дикие пустоши, то успокоился окончательно и про эту историю вспоминал нечасто.
Глава 16. Кубанская Конфедерация. Краснодар. 01.12.2058
Значит, сержант Мечников? - Средних лет, рыжеволосый майор госбезопасности, про которого можно было сказать "без особых примет", представившийся Захаровым, сидел напротив и неспешно листал мое личное дело.
- Так точно! - ответил я.
- Гуд стафф, - сказал Захаров непонятные мне слова и папочку захлопнул. - Готов поработать на государство в интересах СБ, сержант?
- Да, готов.
- Это хорошо, значит, имеешь понятие, что к чему, и маму‑Родину любишь. - Он оглядел кабинет нашего комбата, где у нас происходил разговор, стол, стулья, сейф и портрет президента на стене, вздохнул и добавил: - Небогато вы тут живёте, как я посмотрю.
- Мы люди неприхотливые, так что не жалуемся, - пожал я плечами.
- Ладно, не об этом сейчас. Есть дело для тебя, сержант, но оно несколько нестандартное и не по твоему профилю.
- Как нестандартное? - насторожился я. - С капитаном Стаховым у нас разговор был только насчёт проведения разведывательных мероприятий на территории противника. Например, Крым, я бы там поработал от всей своей широкой души, полазил бы по тамошним горам и посмотрел, что к чему.
- Выбора у тебя нет, Мечников, и бумагу о готовности выполнять разовые операции СБ, - он кивнул на папку, - ты уже подписал. Я мог бы тебе просто приказать, но ты у нас на добровольных началах, и от того, как ты справишься с порученной работой, будет зависеть очень многое. Объясняю суть дела. Неделю назад Конфедерация аннексировала Туапсинскую Республику, и, к сожалению, не всё произошло так, как мы планировали. Впрочем, ты ведь про это уже знаешь?
- Знаю, товарищ майор, радио у нас работает, а что и как происходило в Туапсе, журналисты осветили очень подробно. Особенно интересно было слушать про бои в районе Нового порта, где два десятка наёмников прикрывали отход пассажирского лайнера с республиканским начальством, которое в Трабзон убегало. - Всё это я произнёс с некоторой усмешкой в голосе, поскольку наш батальон не позвали поучаствовать в занятии Туапсе и мы считали, что справились бы с выполнением задачи гораздо лучше, чем бойцы СБ и морпехи.
Майор нахмурился, видимо, ему было неприятно вспоминать промах своей конторы при аннексии приморской республики.