Ричард Матесон
Вторжение
Он опустил чемодан на пол в прихожей.
- Как ты тут без меня? - спросил он.
- Отлично, - ответила она, улыбаясь.
Она помогла ему снять пальто и шляпу, убрала их в стенной шкаф.
- Да, холодновато зимой в Индиане после полугода в Южной Америке.
- Наверное, - отозвалась она.
Рука об руку они прошли в гостиную.
- Что ты тут поделывала одна?
- Да так… ничего особенного. Думала о тебе.
Он улыбнулся и обнял ее.
- Это уже немало.
Ее улыбка на миг пропала, потом вернулась снова. Она сжала его руку. И вдруг, хотя он не сразу это понял, лишилась дара речи. Он часто впоследствии мысленно возвращался к этому моменту, и каждый раз его всегда поражала резкость перепада. Слушая его, она улыбалась и смотрела в глаза, но улыбка все таяла, а взгляд скользнул в сторону в тот самый момент, когда ему больше всего хотелось ее внимания.
Позже, на кухне, она сидела напротив него, пока он допивал третью чашку сваренного ею горячего крепкого кофе.
- Не смогу сегодня заснуть, - говорил он, улыбаясь, - да я и не хочу.
Она ответила натянутой улыбкой. Кофе обжег ему рот, и он заметил, что сама она не сделала ни глотка.
- Ты не пьешь кофе? - спросил он.
- Нет, я… больше не пью.
- Это какая-то диета?
Он увидел, как дрогнуло ее горло.
- В некотором роде.
- Но это же глупо, - сказал он. - У тебя идеальная фигура.
Она, похоже, хотела что-то ответить. Потом передумала. Он отставил чашку.
- Энн, разве…
- Что-то случилось? - закончила она вместо него.
Он кивнул.
Она опустила глаза. Закусила нижнюю губу и положила руки на стол перед собой. Потом глаза ее закрылись, и ему показалось, будто она пытается отгородиться от чего-то безнадежно ужасного.
- Милая, что с тобой?
- Наверное… лучше всего просто… просто взять и рассказать.
- Ну конечно, дорогая, - произнес он взволнованно. - Что стряслось? Неужели что-то произошло, пока меня не было?
- Да. И нет.
- Ничего не понимаю.
Она вдруг посмотрела на него. То был отстраненный взгляд, от которого ему стало нехорошо.
- У меня будет ребенок, - сказала она.
Ему хотелось громко закричать: ведь это же прекрасно! Он готов был вскочить и обнять ее, танцевать с ней по всему дому.
Потом его поразила одна мысль, и краска сбежала с лица.
- Что? - переспросил он.
Она не стала отвечать, потому что знала, что он все расслышал.
- Как давно… как давно ты уже знаешь? - спросил он, глядя в неподвижно смотрящие на него глаза.
Она судорожно вздохнула, и он понял, что ответ будет не самый благоприятный. Так оно и оказалось.
- Три недели.
Он сидел, тупо глядя на нее, и все продолжал машинально помешивать кофе. Потом он заметил это, медленно вынул ложку и положил на стол.
Он пытался задать следующий вопрос, но ему никак не удавалось произнести это слово. Оно трепетало в горле. И наконец он заставил себя.
- Кто? - спросил он, голосом безжизненным и слабым.
Она вновь смотрела прямо на него, лицо сделалось серым.
- Никто. - Ее губы тряслись.
- То есть?
- Дэвид, - произнесла она осторожно, - я…
И тут плечи ее опали.
- Никто, Дэвид. Никого не было.
Потребовалось некоторое время, чтобы до него дошли ее слова. Она прочитала ответ по лицу, прежде чем он отвернулся. Тогда она встала и посмотрела на него сверху вниз, голос у нее дрожал.
- Дэвид, клянусь перед Господом, я не встречалась ни с одним мужчиной, пока тебя не было!
Он одеревенело привалился к спинке кресла. Господи, что же он мог сказать? Человек возвращается, проведя полгода в джунглях, а жена сообщает ему, что беременна, и просит его поверить, что…
Он стиснул зубы. Ему казалось, что он участвует в какой-то дешевой пошлой комедии. Он проглотил комок в горле и посмотрел на свои дрожащие руки. Энн, Энн! Ему хотелось схватить чашку и запустить ею в стену.
- Дэвид, ты должен мне пове…
Он неловко поднялся и вышел. Она тотчас последовала за ним, хватая его за руку.
- Дэвид, ты должен мне поверить. Иначе я с ума сойду. Единственное, что давало мне силы жить дальше, - надежда, что ты доверишь мне. Если же нет…
Она осеклась. Они смотрели друг на друга тоскливыми взглядами. Он ощущал, как руку сжимают ее пальцы. Ее холодные пальцы.
- Чему, ты хочешь, чтобы я поверил, Энн? Что мой ребенок был зачат через пять месяцев после моего отъезда?
- Дэвид, если бы я была виновата, разве я… стала бы признаваться тебе? Ты же знаешь, как я отношусь к нашему браку. К тебе.
Ее голос сделался тише.
- Если бы я сделала то, в чем ты меня подозреваешь, я не сказала бы тебе. Я бы просто убила себя.
Он все еще беспомощно смотрел на нее, словно надеясь прочитать решение на ее взволнованном лице. Наконец он заговорил.
- Что ж… пойдем к доктору Клейнману. Мы…
Ее рука упала, отпустив его ладонь.
- Значит, ты мне не веришь?
- Ты же понимаешь, о чем ты меня просишь? - В его словах слышалась мука. - Понимаешь, Энн? Я ведь ученый. Я не могу поверить в то, что… в невероятное. Неужели ты думаешь, что я не хочу поверить тебе? Но я…
Она долго стояла перед ним. Затем чуть развернулась и заговорила, уже прекрасно владея собой.
- Хорошо, - произнесла она спокойно, - делай то, что считаешь нужным.
После чего вышла из комнаты. Он посмотрел ей вслед. Потом повернулся и медленно подошел к камину. Он стоял и глядел на куклу, которая сидела на каминной полке, свесив ноги через край. "Кони-Айленд", - было написано на платье куклы. Они выиграли ее восемь лет назад, во время свадебного путешествия.
Его глаза внезапно закрылись.
С возвращением домой!
Прежний смысл этих слов умер.
- Ну, теперь, когда с приветствиями покончено, - сказал доктор Клейнман, - чего ради ты пришел ко мне в кабинет? Подцепил в джунглях какую-нибудь дрянь?
Коллиер, сгорбившись, сидел в кресле. Несколько секунд он смотрел в окно. Затем обернулся к Клейнману и быстро все ему рассказал.
Когда он закончил, они несколько секунд молча смотрели друг на друга.
- Это ведь невозможно? - спросил наконец Коллиер.
Клейнман сжал губы. Угрюмая улыбка на секунду возникла на его лице.
- Ну что я могу сказать? - произнес он. - "Да, это невозможно"? "Да, это невозможно, насколько известно науке"? Не знаю, Дэвид. Считается, что сперма может оставаться в шейке матки от трех до пяти дней, может быть, чуть дольше. Но даже если и так…
- Сперматозоиды уже не способны к оплодотворению? - завершил за него Коллиер.
Клейнман не кивнул и ничего не ответил, но Коллиер и сам знал ответ. Знал его в самых простых словах, которые звучали как смертный приговор его браку.
- Значит, надежды нет, - произнес он негромко.
Клейнман снова плотно сжал губы и задумчиво провел пальцем по лезвию ножа для писем.
- Если только, - начал он, - ты не поговоришь с Энн, не заставишь ее понять, что не бросишь ее. Возможно, страх потерять тебя заставляет ее утверждать то, что она утверждает.
- …Не брошу ее, - отозвался едва слышным эхом Коллиер и покачал головой.
- Я ничего не предлагаю, пойми меня правильно, - продолжал Клейнман. - Только вполне может оказаться, что Энн просто побоялась открыть тебе правду.
Коллиер поднялся, все жизненные силы покинули его.
- Хорошо, - нерешительно произнес он. - Я еще раз поговорю с ней. Может быть, нам удастся… уладить это дело.
Но когда он повторил ей то, что сказал Клейнман, она просто осталась сидеть на стуле и посмотрела на него без всякого выражения на лице.
- Ясно, - произнесла она, - значит, ты все решил.
Он сглотнул застрявший в горле комок.
- Мне кажется, ты не понимаешь, о чем меня просишь, - сказал он.
- Нет, я знаю, о чем прошу. Только о том, чтобы ты мне поверил.
Он хотел было ответить, вложив в слова всю вскипающую злость, но сумел взять себя в руки.
- Энн, просто признайся. Я сделаю все, чтобы понять.
Теперь настала ее очередь злиться. Он видел, как ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки и затряслись.
- Мне ни в коем случае не хочется оскорблять твою обожаемую науку, но только я беременна не от другого мужчины. Ты меня понимаешь, ты веришь мне?
Она не билась в истерике, не паниковала, не старалась выкрутиться. Он стоял и смотрел на нее, ощущая замешательство. Она никогда не лгала ему, однако… что еще оставалось думать?
После чего она вернулась к своему чтению, а он так и продолжал стоять. Есть же факты, кричал его разум. Дэвид отвел взгляд. А знал ли он Энн по-настоящему? Возможно ли, что она вдруг оказалась для него совершенно незнакомым человеком? После этих шести месяцев?
Что же случилось за последние полгода?
Он стелил на раскладное кресло в гостиной простыни и старое одеяло, которым они укрывались в первые дни после свадьбы. Он посмотрел на стежки и когда-то пестрые узоры, вылинявшие после многочисленных стирок, и мрачная улыбка растянула его рот.
С возвращением домой!
С усталым вздохом он распрямился и подошел к тихо шуршащему проигрывателю. Протянул руку и поставил другую пластинку. Когда заиграло "Лебединое озеро" Чайковского, он взглянул на обратную сторону конверта.
"Моему самому дорогому. Энн".