Что теперь? Вопрос родился в сознании сам собой. И, как ни странно, вдруг само собой пришло спокойствие. Схлынуло нервное напряжение, стало легко и покойно, как бывает, когда возвращаешься домой после утомительно долгой поездки.
Домой… Иван обвел взглядом немудрящее убранство вагончика и усмехнулся. В экспрессе все было в тысячу раз комфортабельнее: живи йе хочу! Но там он чувствовал себя чужим, а здесь… Здесь он д о м а.
И дело даже не в том, что, судя по всему, отсюда рукой подать до Турткуля: тридцать лет срок не малый, все там наверняка изменилось.
Он поднялся и включил радио. Передавали старинный марш "Прощание славянки". Из кухни потянуло горячими шкварками.
- Вань! - позвал Игорь, - Ты яичницу как любишь - глазунью или взболтать?
- Все равно. - Он похлопал по карманам комбинезона. Папирос не было.
- Как? - не расслышал Игорь.
Иван вышел в тамбур, полез в карман куртки.
- Все равно, говорю.
Дверь в кухню была открыта. Игорь вовсю колдовал над сковородкой. Увидел Ивана, кивнул.
- Кури здесь. Тут, кроме меня, все смолят… А куртка у тебя - блеск. Кожаная, на меху. Летаешь или технарь?
- Летаю.
- Понятно. - Он выключил конфорку под сковородкой. На второй конфорке поблескивал металлический чайник. - А, ч-черт! Забыл совсем. Будь другом, слетай к мотоциклу, сумку принеси.
Стол удался на славу. Салат из свежих помидоров и огурцов. Редиска. Гора зелени. Яичница-глазунья и нарезанный тонкими ломтиками копченый окорок.
- Собственного копчения, - похвастал Игорь. Достал из сумки четвертинку с изумрудно-зеленой этикеткой. Жидкость в бутылке была под стать этикетке - светло-зеленая.
- "Шайкурай", - прочел Иван. - Это что?
- А шут ее знает, - признался Игорь, - Настойка какая-то. Я в этих делах не мастак. За День Победы.
Он налил по полрюмки и поставил бутылку на стол. Осторожно, двумя пальцами взялся за рюмку.
- Батя у меня с войны не вернулся. - Помолчал, глядя куда-то в окно внезапно посерьезневшими глазами. Вздохнул. - Давай за него.
Наливка горчила. Наливка пахла дикой полынью, бескрайним степным привольем.
- Ешь, Ваня. Закусывай. Ветчину бери.
Смутное воспоминание шевельнулось в душе. На мгновенье стало тревожно и неуютно. И тут же прошло.
- Сам-то из каких краев будешь? - спросил Игорь.
- Из Турткуля.
- Надо же! Земляки.
Иван стиснул зубы и пристально вгляделся в лицо собеседника. Тот продолжал, ничего не замечая:
- И батя мой в Турткуле родился. Не в нынешнем, конечно. В том, который Дарья смыла.
Вопрос рвался с губ, но Иван пересилил себя.
- Отец еще до войны из Турткуля уехал. В летное училище. Там и женился. А как война началась, жену сюда отправил.
"Молчи, - приказал себе Иван. - Молчи и не строй догадок. Мало ли похожих судеб…"
- А в сорок четвертом похоронка пришла. Осенью. Это было как удар в солнечное сплетение: режущая боль, удушье и почти полная неспособность сделать вдох.
Игорь по-прежнему, не отрываясь, смотрел в окно.
- Мать после его смерти всего год протянула. А меня в детдом определили. Вот такие дела…
Игорь снова налил в рюмки.
- Выпьем, Ваня. За Победу выпьем.
"Не смотри! - то ли молил, то ли тщетно заклинал Иван. - Не поднимай глаз!".
- Да что с тобой? - всполошился Игорь. - Лица на тебе нет! Сердце, да?
- Н-ничего, - хрипло прошептал Зарудный, поднес рюмку к губам и запрокинул голову. Спирт обжег нёбо, глотку, гортань. Иван выдохнул остатки воздуха, медленно-медленно потянул в грудь свежий.
- Потерпи, браток. Сейчас валидол дам. - Игорь торопливо вышел из комнаты.
"День Победы порохом пропах", - услышал Иван чей-то мужественный баритон, протянул руку и прибавил громкость.
Это праздник с сединою на висках, Это радость со слезами на глазах.
День Победы, День Победы, День Победы!..
Вернулся Игорь с пузырьком валидола.
- Не надо, - остановил его Иван. - Прошло. Давай лучше песню послушаем.
Ему и в самом деле полегчало. Молча дослушали песню. Иван - сосредоточенно, глядя прямо перед собой. Игорь - то и дело бросая на него тревожные взгляды.
- Легче? - спросил он, когда Иван выключил приемник.
- Не то слово, - криво усмехнулся Зарудный. - По последней, что ли?
- Может, не надо?
- Надо, - кивнул Иван. - Бог троицу любит.
- Так то бог, - улыбнулся Игорь, - А мы простые смертные. - И вдруг предложил: - Слушай, а может, на рыбалку махнем? Арал рядом.
- Можно и на рыбалку, - согласился Иван и разлил по рюмкам остаток "Шайкурая".
- Скажи, Игорь, ты помнишь своего отца?
- Откуда? - собеседник удивленно вскинул на него глаза. - Только по фотографиям. Когда я родился, он уже на фронте был. А что?
- Да так, - Иван поднял рюмку. - Давай молчком. Каждый за свое.
Только глаза у Игоря были Катины - карие с поволокой…
Мотоцикл, такой неказистый с виду, тянул на удивление здорово.
На холостых двигатель работал почти беззвучно, а когда Игорь прибавлял газ - гудел басовито и мощно, стремительно набирая обороты.
- Хороша машина! - прокричал Иван сквозь упруго хлещущий в лицо ветер. Игорь кивнул, не отрывая глаз от дороги.
- По винтикам собрал. Своими руками.
Мотоцикл накатом пошел под уклон. Игорь сбросил газ до предела. Стало тихо, лишь негромко шуршали протекторы по пыльному склону.
- Такие моторы я только у "Цундапов" встречал, да у "Харлей-Додсонов".
Игорь недоверчиво покосился на пассажира, но промолчал. Спуск кончился. Мотоцикл свернул влево и по инерции покатил вдоль обрыва. Внизу бирюзово синело море. Начинаясь у широкой песчаной отмели, оно уходило к самому горизонту и там сливалось с небом.
- Приехали.
Игорь помог отстегнуть клеенчатую полость, шагнул с мотоцикла, разминая ноги. Вниз, к отмели, приноравливаясь к узким ступенчатым уступам обрыва, вела зигзагообразная тропинка. Море было пустынно - ни дымка, ни паруса - бирюзовая ширь, насколько хватало глаз, и от этой величественной шири захватывало дух и на сердце становилось светло и празднично.
На отмели, ближе к обрыву, стояли деревянные щитовые домики. Иван насчитал их целую дюжину и удивился, кому и зачем понадобилось ставить их здесь, вдали от человеческого жилья.
- Удивляешься? - Игорь достал из багажника сумку и складные бамбуковые удилища. - Это сейчас тут ни души. А начнется жара - яблоку негде упасть будет. Со всею Устюрта хлынут: газовики, геологи, шофера.
Не поверишь, с Каспия на вертолетах прилетают купаться.
Он посмотрел вдаль, прикрывая глаза ладонью.
- Жаль. Хорошее море было.
- Почему "было"? - удивился Иван.
- Мелеет. - Игорь перекинул сумку через плечо, протянул удилища. - Держи. Вниз пойдем.
Обрыв был высокий, не меньше ста метров. Снизу он смотрелся куда эффектнее: угрюмый срез разноцветных пластов. Сэндвич высотой с небоскреб. Слоеный пирог матушки Земли.
- Уступы видишь? - указал рукой Игорь.
- Ну, вижу.
Уступы шли в несколько ярусов от подножия до самого верха обрыва.
- Что это, по-твоему?
- Ступеньки для великанов.
- Почти угадал, - усмехнулся Игорь. - Линия прибоя.
- Что-о? - опешил Иван.
- Вот тебе и "что"! Мелеет Арал. А в последние годы особенно. - Игорь повесил сумку на гвоздь у двери ближайшего домика. Полез в карман за ключом. - Когда мы сюда первый раз приехали, вода вот здесь была. Закидушки прямо с веранды забрасывали. А теперь до воды километр топать, не меньше. Это за какие-то два года.
- И что же дальше?
- Дальше? - Игорь щелкнул замком и открыл дверь. - Если все останется как есть, высохнет море.
Иван представил себе бесконечную солончаковую степь на месте бирюзового приволья и зябко передернул плечами.
- Климат?
- Если бы только климат! - вздохнул Игорь. - Климат - это цикличность. Спады, подъемы. Арал никогда не стоял на одном уровне. Но тогда амплитуда была: вверх - вниз. А теперь четко: спад и никаких подъемов.
- Почему?
- Почему? - Игорь вошёл в дом, споткнулся обо что-то, вполголоса помянул черта. - Потому ч-то Аралу каждый год 62 кубических километра пресной воды подавай. А где ее взять? Сырдарья уже давно в море не впадает. Амударья - лет пять. Выпили голубушку. Всю досуха. Аралу ни капли не оставили.
Он вышел на веранду в одних плавках, стройный, мускулистый, загорелый, до боли похожий на Мишку Курбатова.
- Скидывай одежду, чего стоишь? Искупаемся, позагораем. До вечера все равно клева не будет.
- И что - ничего нельзя сделать? - спросил Иван, расстегивая пуговицы комбинезона.
- С Аралом-то? Отчего же - можно. Дать ему эти самые шестьдесят два кубика в год - и дело с концом. Только где их взять - вопрос! - Он спустился по ступенькам, прошелся, с удовольствием ступая по песку босыми ногами. - Знаешь, чем я в школе увлекался? Ни за что не угадаешь. Экологией. Мечтал ученым-экологом стать. Может, и стал бы, вернись батя с войны. А так в техникум пошел. Политехнический заочно окончил. А от мечты только и осталось, что книги, да еще вырезки из газет и журналов. До сих пор собираю.
Песок и в самом деле был хорош: в меру горячий, он приятно согревал ступни, и лучи солнца ласково касались кожи, бодрящий ветерок с моря освежал лицо и грудь, рождая воспоминания о далеком беззаботном детстве.
- А зачем, и сам не пойму, - усмехнулся Игорь. - По привычке, наверное. Перелистываю иногда от нечего делать. Любопытные мысли в голову приходят.
- Какие, например?