Аллан дураком не был. Он внимательно посмотрел на меня, и я увидел в его взгляде смену выражений, которую, наверное, не забуду до конца дней. Как будто гигантская страшная тень поднялась из морской пучины: завиральная безмятежность (конечно же вызванная стрессом, разрядкой после жуткого напряжения последних дней, когда мы несколько раз чудом уходили от смерти) сменилась обреченностью человека, приговоренного к казни, которому - его ли убьют, он ли растерзает палача - все одно пропадать.
Аллан начал медленно подниматься. Я мгновенно окинул комнату - уже новым взглядом, оценивая ее как поле боя. Окно - далеко. Письменный стол - мешает. Кресла - громоздкие. Стул - неудобно стоит - замаха не получится. Пепельница - легкая. Настольная лампа - тяжелая.
Это в кино драки длятся очень долго - там свои законы, своя логика, свое - экранное - время. Мужчины в кино, как правило, необыкновенно выносливые: их бьют в самые уязвимые точки, а они встают как ни в чем не бывало и наносят противникам столь же сокрушительные удары. И все это длится часами.
Впрочем, в жизни драка тоже может продолжаться бесконечно. Но бой - настоящий бой, насмерть - идет секунды. Особенно если встречаются два (или больше) профессионально подготовленных человека. Причем профессионализм заключается не столько во владении боевым искусством, физической подготовке или безукоризненном знании анатомии человека, сколько в применении на практике одного простого правила: все средства хороши.
Пока Аллан летел ко мне, я успел вскочить, дотянуться до лампы и парировать удар ноги, направленный мне в лицо. Однако тут же почувствовал удар второй ноги в грудь и страшный прямой в челюсть. Падая и разворачиваясь, чтобы уберечь голову, я краем глаза уловил красные брызги, веером летящие во все стороны, и не сразу понял, что это моя кровь. Во время боя человек превращается в робота. Это не трюизм, это констатация факта. Мои глаза словно перешли в режим самонаведения. Как бы ни перемещался в воздухе Аллан (а он еще не успел приземлиться и изготовиться для новой серии), я неотступно держал в прицеле его ноги. Крупно: голень, десять сантиметров ниже коленной чашечки. В эту точку и ударила массивная подставка настольной лампы. Я даже не обратил внимания, чем же это достал меня Аллан - в пах словно вонзилось пушечное ядро, - ибо сосредоточился на одном: болевой шок от перелома большой берцовой кости должен хотя бы на несколько секунд "вырубить его". Так и произошло. Аллан, страшно визжа, переломился пополам и рухнул на пол между столом и стеной. Я налег на стол и в каком-то пароксизмальном рывке двинул его так, чтобы заклинить моего противника, намертво прижать к стене.
Видимо, я все же не рассчитал сил. Или у робота, сидящего внутри меня, сломался дальномер. Или как-то изменилась геометрия пространства. Короче, угол тумбы стола пришелся как раз против шеи Аллана. И все кончилось. Жизнь вышла из Аллана сразу и бесповоротно.
Я некоторое время лежал, обвиснув, на столе. Прислушивался. В гостинице тихо. Слышал ли кто шум драки и визг Аллана? Неизвестно.
Медленно-медленно, задыхаясь, как астматик, я отодвинул стол. Вид Аллана являл тяжкое зрелище. Шея была неестественно вытянута, словно в ней вообще не осталось костей. Голова лежала под острым углом к линии плеч, как бы и не принадлежала больше этому телу. Только одно сравнение пришло мне на ум. Давным-давно, в детстве, наша семья приехала на лето в украинское село - на родину отца. И там на моих глазах кто-то из родни, готовясь к праздничному обеду, свернул курице шею. Для психики городского мальчика трех лет от роду это было чересчур. У меня случилась истерика, курица с вывернутой головой долго еще преследовала меня во снах. Вот Аллан и был сейчас курицей. Нелепым курочеловеком, которому какой-то кошмарный великан свернул шею.
С момента боя прошло уже часа три. Никто не пришел. Никакая завывающая машина не остановилась у подъезда. Кажется, пронесло. Но вопрос остается: что делать с трупом? Видимо, оптимальная тактика - дождаться ночи, угнать машину, вывезти тело за город и постараться утопить его в море. Технически все это очень сложно, но выполнимо.
Что ж, буду ждать темноты.
II
Николс-Таун - небольшой городок на северной оконечности острова Андрос. Здесь все и всё на виду, новый человек сразу привлекает внимание, и, если чужак хочет сотворить что-нибудь тайное, ему надо идти на немыслимые ухищрения. Угон машины - событие. И хотя полиция здесь не очень-то вооружена новейшими средствами поиска и обнаружения, она разобьется, чтобы найти похитителя. И найдет. В общем шансов избавиться от тела у меня было очень немного, а вероятность выйти сухим из этого "мокрого дела" (увы, на язык просился именно такой жаргон) стремилась к нулю.
Остров Андрос в восемнадцатом веке имел прочную репутацию пиратского логова. И не только Андрос - весь Багамский архипелаг пользовался у джентльменов удачи большой популярностью. В свое время пиратам объявили здесь настоящую войну, и губернатор капитан Вудс Роджерс, присланный для этой цели, одержал верх над морским братством. После чего Багамам был дарован девиз "Экспульсис пиратис реститута коммерциа" - "Пираты изгнаны, коммерция восстановлена". Местная топонимика цепко хранит память о тех временах. Здесь есть утес Моргана, Крысиная отмель, мыс Болвана, остров Уильямса. Думаю, не ошибусь, если скажу, что последний остров был назван не по имени какого-нибудь сгинувшего в море рыбака, а в честь знаменитого пирата: был такой морской разбойник Уильямс, который в давние времена наводил ужас на здешних жителей. Эта же легендарная личность увековечена и в названии гостиницы, куда мы вселились с Алланом, удрав из Хард-Баргина. Вселились - чтобы через полчаса вступить в безжалостный бой с предопределенным смертным исходом для одного из нас.
Вдобавок ко всему у меня ведь еще есть одна бредовая видео-монетка, на которой записано, как я - я! - вхожу, предъявив пропуск, на секретную шпионскую базу западных разведок на горе под зловещим названием Черный Засов. Я не знаю, каким дьявольским способом получено на ней изображение, но догадываюсь, что у моих "друзей" с того света есть копии - причем в достаточном количестве. Конечно же уничтожение видеомонетки ничего не даст. Надо разыскать где-нибудь компьютер с большим дисплеем, посмотреть внимательно весь сюжет еще раз - от начала до конца - и крепко подумать, что это может означать. Надо, надо, надо… Господи, как же у меня скованы руки! Тот факт, что я скрывающийся иностранец, практически полностью лишает меня свободы маневра. Да еще этот равнинный, малонаселенный Андрос. Туристский рай… А для меня - ад!
Темнота наступила неожиданно и быстро - хоть это преимущество дарует воображаемая линия, именуемая тропиком Рака. Она проходит всего в 175 километрах южнее Николс-Тауна. Еще два часа я сидел в темноте, слушая голоса. Наконец все смолкло. Разумеется, выходить через освещенный холл, где сидит портье, - полное безумие. Я открыл окно. Хорошо хоть номер дали на первом этаже. Но все равно до земли - метра два. И внизу - полоса скрипучего гравия, опоясывающая дом, ширина ее - не меньше трех метров.
Я снял с Аллана куртку - ту самую, на рукаве которой была нашита эмблема 29-й дивизии, - и привязал один рукав к металлической ручке оконной рамы, достаточно прочной на вид. Теперь - если ручка выдержит - можно будет использовать куртку как страховочный конец. Крепко держась за второй рукав куртки, я выбрался наружу и осторожно - как мне казалось, даже бесшумно - опустился на гравий.
Тишина. Темень. Впрочем, яркие тропические звезды дают достаточно света, чтобы ориентироваться. Я не решаюсь обогнуть дом - фасад, выходящий на улицу, наверняка освещен. Здесь, на задах гостиницы, стоят четыре машины. Меня больше всего устраивает "плимут". У него вместительный багажник. На панели управления я замечаю дисплей компьютера. О большем и мечтать нельзя.
Вытащив из кармана универсальный ключ - его на жаргоне называют "кимп", это слово-кентавр, составленное из "ки" - ключ и "компа", - я тихонько отпираю дверцу машины. Сигнализация молчит - все правильно: ее блокировал мой компьютер. Вставляю щуп кимпа в замок зажигания. Маленький экранчик моего компьютера загорается зеленоватым светом. Ага, значит, компьютерная защита задействована и здесь. Минут десять я "беседую" с кимпом, который помогает мне оптимизировать поиск нужных кодов, и наконец нащупываю код доступа. После чего можно приступить к составлению программы-"червяка". Надо же, я - как последний тать электронного века - применяю на практике то, с чем приехал на Багамы бороться. Будучи запущена в недра автомобильного компьютера, эта программа "выест" память защиты, и тогда "плимут" можно будет заводить без всяких хлопот. К сожалению, я не могу быть уверенным, что от "червяка" не пострадает остальная память автомобильного компьютера.