Одним из понятных Андрею развлечений, в котором также не было делений на зрителей и артистов, был их театр. Играли и "смотрели" одновременно все те, кто был подготовлен к разыгрываемой пьесе. К моменту прибытия Андрея на Земле № 4 находилось всего 1000 человек, необходимый персонал для обслуживания машин, из которых теперь немалая часть падала на орудия защиты планеты от врагов. Эта тысяча человек обслуживала планету во всех отношениях в течение 2-х месяцев, после чего следовала смена. Остальные "сосиали", выражаясь древне-русским языком, - сказал Рирэ, - выехали на дачу, т. е., покинули Землю, чтобы понежиться в мягком климате Венеры и других молодых планет Солнечной системы. Оставшиеся на Земле отнюдь не были обременены общественными обязанностями. Они тоже работали посменно, через день-два, и свободная половина имела полную возможность развлекаться во время отдыха.
Чувство коллективизма в "сосиалях" было развито в степени, препятствующей им пользоваться отдыхом по малым группам или индивидуально. Чтобы об'единить возможно большее количество оставшихся на Земле, разучили две пьесы с массовым действием (иных пьес впрочем и не было). Действие пьес рассчитывалось не на часы, а на недели и месяцы. Каждая смена, покончив с обязательным трудом, сейчас же принималась за игру: таким образом, игра тянулась с продолжениями.
Андрей, в течение целого дня увлеченный одной из таких пьес, жадно следил за развитием ее действия. Играли пьесу из времен неолитического века Земли под заглавием (на языке "сосиалей" оно было в три раза короче) " Первобытный коммунизм, его происхождение и причины его падения".
Игра была в высшей степени жизненна и правдоподобна; артисты обнаруживали великолепное знакомство с эпохой и существами, ее населяющими, исполняли свои роли с удивительно тонким пониманием психологии древнего человека; место действия было обставлено самой настоящей первобытной природой: исполинским лесом, горами, пещерами, живыми "ископаемыми" животными и пр… На сцене, занимавшей круг диаметром в 20 километров, участвовали настоящие пещерные медведи, львы, пантеры и даже два мамонта. Жизненные декорации взяли с Венеры, которая как раз была населена животным и растительным миром первичных эпох.
Андрей следил, носясь над зрелищем, с искусством птицы и порою забывал, что это не действительность, а тонкая игра. Рирэ, видя, как он временами хватался за оружие в безотчетном стремлении спасти какого-нибудь героя, захваченного диким зверем, смеялся.
- У вас назвали бы эту игру метампсихозом, не правда ли?
- Не знаю, как ее назвали бы, - оторвался Андрей от притягательного зрелища, - но, к сожалению, я даже не знаю, что такое "метампсихоз"!..
- Шутите!.. - недоверчиво протянул Рирэ. - Метампсихоз - переселение душ - слово, встречающееся в литературе XIX и XX века… Не думаю, что я ошибаюсь… Вы должны его знать…
- Вы забываете, - улыбнулся Андрей, следя за ордой первобытных, загнавших мамонта в ущелье и там закидавших его тучей стрел и копий, - вы забываете, что общество моего времени делилось на классы - одним была доступна наука, другим - очень мало, или совсем нет; к последним, принадлежал ваш покорный слуга… Так уж извините его за невежество!..
Рирэ, очень чувствительный к своим знаниям и в то же время к чужому самолюбию, понял, что он за один раз попал дважды впросак: оскорбил гостя и выказал не глубокое знакомство с историей. Так думал он; комсомолец же, конечно, далек был от всяких подозрений и попрежнему с увлечением наблюдал за пьесой.
- Итак, что вы хотели сказать о метапсихозе? - вполне невинно спросил он и, не получив ответа от "сосиаля", поглощенного решением задачи: оскорблен или не оскорблен гость нетактичным вопросом, - продолжал:
- Действительно, ваши артисты будто перевоплотились. Они не играют, а живут жизнью первобытных. Смотря на их поступки, движения и слыша этот язык в виде междометий, хочется думать, что они родились вместе с пещерными медведями и мамонтами, и что вы их также привезли с Венеры…
Рирэ, наконец, очнулся: "Нет, гость не оскорбился" - и уже спокойно отвечал на соображение Андрея:
- Театр XX столетия, как мне представляется на основании изучения вашей эпохи, заставлял небольшую кучку людей разыгрывать слово в слово написанную пьесу, не предоставляя артистам возможности проявлять в игре своих творческих сил, а масса должна была только смотреть и выражать свое одобрение или неодобрение. У нас - иначе: как видите, пьеса не пишется целиком, даются лишь основные вехи, чаще - одна тема; артисты же в творческой импровизации строят коллизию и детали пьесы. Зрителей, как видите, у нас нет, разве только мы с вами; артисты сами играют, сами любуются своей игрой, и вы правильно отметили: они как бы перевоплощаются в этих первобытных, живут их жизнью. И в этом кроется величайшее наслаждение!.. В коллективном творчестве кроется такое великое удовольствие, которое… Боюсь, вы меня не поймете!.. - оборвал вдруг Рирэ.
Андрей рассмеялся:
- Ну, нет!.. Если я не мог разделять вашего восторга перед "музыкой творящего мозга", то тут-то я вас великолепно понимаю!.. И понимаю, что за наслаждение коллективно творить не по ранее написанному детальному плану!..
Рирэ вытаращил глаза:
- Однако!.. Или гость представляет из себя необыкновенную личность, опередившую своих современников в интеллектуальном развитии на пятьсот тысяч лет, или…
- Все-таки, я вижу все прелести вашего театра, - с лукавством продолжал комсомолец, - вижу, потому что мой возраст весьма не далек от того, когда с увлечением играют в индейцев и разбойников, ездят верхом на палочке, не сомневаясь в том, что палочка может ржать и лягаться и пр…, и пр… Ведь в мы в этих играх не требуем зрителей и творим безо всякого плана; удовольствие однако от этого только увеличивается…
- Ах, вот!.. - обрадовался Рирэ. - Вы говорите о детстве!.. Совершенно верно!.. Только благодаря этим воспоминаниям вы можете вполне понять нас и наш театр…
2.
Лишь перед тем, как заснуть, оставалось у Андрея немного свободного времени, чтобы передохнуть, принести в порядок и переварить обильную и невероятно оригинальную пищу, составленную из впечатлений дня, уже трое суток насыщался он ею и, кажется, пресытился.
- Бедная моя голова! - повторял он часто, когда та отказывалась принять в осмысленном виде то или другое явление обихода "сосиалей". И сейчас, в квартире Рирэ, в той, откуда "сосиаль" производил наблюдения за вверенным ему на два месяца сводом полушария и откуда проводился в движение исполинский психомагнит, комсомолец пережевывал жестокие по своей экстра-фантастичности новые впечатления.
Два-три последних дня Рирэ редко сопровождал его. Урвется откуда-то на час-другой и снова исчезает, озабоченный и нахмурившийся, как только примет какое-то сообщение по психо-телефону. На все вопросы по поводу его встревоженного состояния он только таинственно отмахивается улыбаясь.
- Ну, чего там! Узнаете в свое время…
И новый проводник, русокудрый молодой Атава с чудными синими глазами и тонкими женственными чертами открытого привлекательного лица, безбородого и безусого, как у всех "сосиалей", ничего не хочет говорить. Но он всегда спокоен. Всегда полная обаяния улыбка играет на его, как нарисованных губах.
Чудится, что новый проводник - женщина, - хотя одежда его не отличается от обычной, и в разговоре Атава произносит "я пошел", "я летел", а не "пошла", "летела".
До сих пор Андрей ничего не знает о положении женщины на земле № 4 и не видал ни одной за исключением тех, которые участвовали в общественных играх. Но эти женщины были явно переодетыми мужчинами: мышцы, сильные порывистые движения, хотя и не лишенные грации; мужественный голос, - все это, несмотря на грим и костюмы, выдавало в артистах мужской пол. "Сосиали" - все великолепно развиты физически: высокая, стройная фигура почти с атлетической мускулатурой; гордо поставленная на широких плечах - с буйной, волнистой шевелюрой голова; изящные, ловкие, свободные движения. И все необычно, без исключения, красивы, красивы до женственности: и физическим, и духовным обликом. Но все же это не женщины.
Где же они?
Среди дня как-то не приходило в голову спросить и лишь засыпая, в грезах, навеянных красотой нового мира, вспоминал Андрей:
"Да-да, завтра непременно надо узнать, где же у них женщины?"
Но приходило "завтра", являлся Атава, принимался показывать и об'яснять неисчерпаемые чудеса своей планеты, - масса неотложных вопросов возникало в связи с этим, и они отодвигали на задний план вопрос о поле.
Вчера, например, осматривали исполинское сооружение, искусственную земную ось, и мост на Венеру. Вот уже, поистине, титаническая постройка!.. Замысел гениален, выполнение - еще более!
Такого массивного, грандиозного и в то же время такого сложного и тонкого механизма, как искусственная ось, проходящая сквозь Землю от полюса к полюсу, Андрей не видал даже на Луне. От концов этой оси и начинались параллельные друг другу мосты.
- Для чего это? Зачем? - вопрошал придавленный величием виденного комсомолец. - Неужели только для того, чтобы с одной стороны убить праздное время, с другой - устроить прямое и легко-доступное сообщение с Венерой, служащей вам дачным местом?
Вспоминает Андрей, как, тряхнув кудрями и залившись звонким, подмывающим смехом, отвечал Атава: