Пиджаков (не совсем трезвый молодой человек, лохматый, поэтической внешности) развертывает и прикалывает свой проект. На рисунке Пушкин стоит, широко расставив ноги, одну руку положив в карман, другою – сморкаясь. Снова недоумение.
Так.Хорошо! Отчего же он за нос-то держится?
Пиджаков (гордо).Сморкается.
Голова.Монумент-то? Да что вы, ей-Богу, морочите, от дела отрываете?
Барон.Да, странно.
Некто.И опять-таки неприлично…
Ее Превосходительство (страдая).И где же идея?
Гавриил Гавриилович (хохочет).Нет, хорошо! А то – величие! Знаю я это величие, видал великих немало: прекрасно знают, где раки зимуют, ваши великие. Нет, хорошо. Очень хорошо! – так его и надо. Браво, молодой человек.
Пиджаков (гордо).Несколько слов. И надеюсь, вы меня поймете, хотя от рождения я одинок. Мне надоело ваше лживое искусство, и я кладу ему конец! Довольно! (Бьет кулаком по столу.)К черту!..
Еремкин (тихо).Но какой он сердитый.
Голова (также тихо).Выпил, оттого и сердится. Погоди, еще бить нас с тобою будут… Эх, Пушкин!
Пиджаков.Довольно! Я больше не хочу! Я ненавижу ваши лживые города с их бездушными героями на нелепых конях. Долой старую ложь! Пушкин был велик не тем, что писал стихи, как здесь сказал какой-то идиот…
Гавриил Гавриилович . Но, позвольте, кто дал вам право!..
Пиджаков.Виноват, это только полемический прием, и лишь идиот может понимать это буквально. Пушкин велик тем, что он был – человеком! Человек – вот что такое Пушкин, и человека я вам даю. Вам, ничтожным людишкам, нужно, чтобы ваш герой сидел на коне, а мой – сморкается!
Ее Превосходительство (робко) . Но где же идэя?
Пиджаков.Вы не понимаете? Ха-ха – в насморке. Что, не понравилось? не любишь?
Барон.Но послушайте, дорогой мой!..
Пиджаков.Я вам не дорогой. Если у меня нет знаменитого имени, как вот у этого академического тупицы, так это не дает вам права называть меня «дорогой»!
Фраков (вскакивая) . Я протестую!
Пиджаков.Ну и протестуй, сморчок несчастный.
Фраков.Я ухожу!
Пиджаков.Ну и уходи ко всем чертям! Ты думаешь, что если я молчал, так это от восторга? Молчал потому, что все вы подошвы моей не стоите – вот!
Фраков выходит. Пиджаков сатанински хохочет.
Некто (Исполинову, тихо) . Этого не пишите!
Голова.Говорил, бить начнут.
Ее Превосходительство . Милостивый государь, вы позволяете себе такое, что я, право, не знаю. Что в этих случаях делается?
Гавриил Гавриилович (яростно) . Вывести надо, вот и все!
Некто.Правильно!
Пиджаков.Я все позволил и все позволяю. Выводите – я всегда готов. Я сам крикну по вашей подлой терминологии: эй, человек, выводи человека! Вы думаете, я молчал от восторга? – рожи проклятые!
Некто (быстро) . Этого не записывайте!
С Ее Превосходительствомдурно. Ее успокаивают, пока голова осторожно выводит Пиджакова, уговаривая его.
Голова.Ну, ну, иди! Я это дело знаю: завтра проспишься, тогда и поговорим. Ну, сморкается и сморкается, чего же плакать-то?
Пиджаков (плача) . Ты – хам, но только ты один меня понял. Поцелуемся.
Голова.Изволь, сколько хочешь. В калошах пришел или так? Калоши-то не забудь. Ну, и сморкается, эка! Не плачь, все там будем. На извозчика-то есть? А то у меня возьми, потом отдашь. (Выводит его в переднюю.)
Здесь некоторое смущение и печаль о несовершенстве человеческого рода.
Барон.Какое некультурное происшествие! Молодой человек сидел так скромно, – и кто бы мог подумать!
Мухоморов.Водка-с. Вот кто наш истинный враг.
Гавриил Гавриилович . А по-моему, – дурак и больше ничего! нахал!
Некто (Еремкину) . А вот вы все твердите: но. Вот оно, ваше «но», молодой человек, видали? Хорошо, по-вашему?
Еремкин.Но при чем же я, Господи!
Ее Превосходительство . Анатолий Наполеонович, вы умный человек, скажите мне, зачем я спустилась на землю? И разве идэи – это так трудно и недоступно другим людям?
Мухоморов.По моему скромному мнению, – вы избранная натура, Ваше Превосходительство. В нашем ли Коклюшине вам прозябать, когда самые первые столицы должны с гордостью открыть Вашему Превосходительству свои врата. Не так ли, господин журналист?
Исполинов.Безусловно! Целиком присоединяюсь!
Голова (входя и отдуваясь).Отправил. Ну и народ горячий: хочет еще энтого первого догнать: изобью, говорит, как собаку. Так как же, по домам после такого скандала или продолжать будем? Надо бы уж кончать, а то совсем я от дела отбился, хоть лабаз закрывай.
Ее Превосходительство (слабо).Продолжим.
Голова (звонит) . Открывается и продолжается. Как, прогнавши обоих, по какому планту будем памятник ставить? С ума сойдешь, ей-Богу. Ты что все молчишь, Мухоморов? – подскажи. Ума у тебя, сказывают, целая палата.
Мухоморов.Смею ли я?
Голова.Раз позвали, значит, смеешь. Не форси. Ну?
Мухоморов (вставая) . Я мыслю об единообразии. Анна! ты понимаешь? Раз если Пушкин один, то на каком основании памятники должны быть различны? Мыслю так: откинув лжемудрие…
Некто.Правильно.
Мухоморов.…воздвигнуть монумент по образу столичного московского. Изволили видать? Со шляпою в руке для обозначения задумчивости, и в альмавиве, то есть плаще-с. Анна, ты согласна?
Мухоморова.Согласна.
Голова.И я согласен. Верно! Лучше московского не придумаешь. Дадим этим по сотняге за беспокойство, да и приступим, благословясь… Умница ты, Мухоморов! Спасибо!