Когда стемнело, пришел молодой задьо и отвел его в комнату с головой стайной собаки. Генератор, естественно, не работал. В исправности его поддерживала только усердная возня с ним старика Сейки. В коридорах люди светили себе фонариками, а в комнате горели две большие керосиновые лампы, отбрасывая романтичный золотой свет на лица вокруг, отбрасывая черные тени за эти лица.
- Садитесь, - сказал рыжеватый генерал Банарками (его имя переводилось, как "Чтец Писания"). - У нас есть к вам несколько вопросов.
Безмолвное, но вежливое выражение согласия.
Они спросили, как он выбрался из посольства, кто был посредникам между ним и Освобождением, куда он направлялся, зачем вообще оставил посольство, что произошло во время похищения, кто привез его сюда, о чем его спрашивали, чего хотели от него. Придя в течение дня к выводу, что откровенность послужит ему лучше всего, он отвечал на их вопросы прямо и коротко. Кроме последнего.
- В этой войне я лично на вашей стороне, - сказал он, - однако Экумена по необходимости соблюдает нейтралитет. Поскольку в данный момент я единственный инопланетянин на Вереле, имеющий возможность говорить, все, что бы я ни сказал, может быть ошибочно принято за позицию посольства и стабилей. Вот чем я был ценен для Райайе. А возможно, и для вас. Но это заблуждение. Я не могу говорить от имени Экумены. Я на это не уполномочен.
- Они хотели, чтобы вы сказали, будто Экумена поддерживает гитов? - сказал усталый Тьюйо. Эсдан кивнул.
- А они говорили об использовании какой-нибудь особой тактики, особого оружия? - Этот вопрос угрюмо задал Банарками, пытаясь не придавать ему особой значимости.
- На этот вопрос я предпочел бы отвечать, генерал, когда буду у вас в тылу разговаривать с теми, кого я знаю в командований Освобождения.
- Вы разговариваете с командованием Армии Всемирного Освобождения. Отказ отвечать может быть расценен как свидетельство о сотрудничестве с врагом. - Это сказал Метой, непроницаемый, жесткий, грубоголосый.
- Я это знаю, маршал.
Они переглянулись. Несмотря на эту неприкрытую угрозу, Эсдан был склонен доверять именно Метою. Он был невозмутим и устойчив. Остальные нервничали и колебались. Теперь он не сомневался, что они фракционеры. Как велики их силы, в каком противостоянии они находятся с командованием Армии Освобождения, узнать он мог только из случайных обмолвок.
- Послушайте, господин Музыка Былого, - сказал Тьюйо (старые привычки въедаются крепко), - мы знаем, что вы работали для Хейма. Вы помогали переправлять людей на Йоуи. Тогда вы нас поддерживали.
Эсдан кивнул.
- И должны поддержать нас сейчас. Мы говорим с вами откровенно. У нас есть сведения, что гиты готовят контрнаступление. Что это может означать сейчас? Только то, что они намерены использовать бибо. Другого объяснения нет. А этого допустить нельзя. Нельзя им позволить это сделать.
Их необходимо остановить.
- Вы говорите, что Экумена сохраняет нейтралитет, сказал Банарками. - Ложь! Сто лет назад Экумена не допустила эту планету в свой союз, потому что у нас имелась бибо. Только имелась. Достаточно было, что она у нас есть. Теперь они утверждают, что нейтральны. Теперь, когда это действительно имеет значение! Теперь, когда эта планета входит в их союз, они обязаны действовать. Действовать против бомбы. Они обязаны помешать гитам прибегнуть к ней.
- Если у легитимистов она действительно есть, если они действительно планируют применить ее и если я сумею передать сообщение Экумене, что смогут сделать они?
- Вы заговорите. Вы скажете президенту гитов: Экумена говорит: остановитесь! Экумена пришлет корабли, пришлет войска. Вы поддержите нас! Если вы не с нами, то с ними!
- Генерал, ближайший корабль находится на расстоянии многих световых лет отсюда. Легитимисты это знают.
- Но вы можете связаться с ними! У вас есть передатчик.
- Анзибль в посольстве?
- Он есть и у гитов.
- Анзибль в министерстве иностранных дел был уничтожен в дни Восстания. В первом же нападении на государственные учреждения. Был взорван весь квартал.
- Как мы можем удостовериться?
- Это сделали ваши, генерал. Вы думаете, что у легитимистов есть анзибельная связь с Экуменой? Ее нет. Они могли бы захватить посольство и его анзибль, но тогда необратимо восстановили бы против себя Экумену. Да и зачем им? У Экумены нет войск для посылки на другие планеты; - И он добавил, внезапно заподозрив, что Банарками это неизвестно:
- Как вы знаете. А если бы и были, сюда они попали бы лишь через годы. Вот по какой причине - и многим другим - Экумена не имеет армии и не ведет войн.
Его глубоко встревожили их неосведомленность, их дилетантство, их страх. Но он не допустил, чтобы тревога и досада прозвучали в его голосе, и говорил негромко, и смотрел на них спокойно, словно ожидая понимания и согласия. Простая видимость такой уверенности иногда дает желаемый результат. К несчастью, судя по выражению их лиц, он сказал двум генералам, что они ошиблись, и сказал Метою, что он был прав. И значит, встал на чью-то сторону.
- Погодите-ка, - сказал Банарками и повторил весь первый допрос: перефразируя вопросы, настаивая на подробностях, выслушивая ответы без всякого выражения на лице. Спасал свой авторитет. Показывал, что не доверяет заложнику. Он упрямо настаивал, что Райайе мог сказать что-то еще о вторжении, о контрнаступлении на юге. Эсдан несколько раз повторил, что, по словам Райайе, президент Ойо ожидает атаки Армии Освобождения ниже по реке от Ярамеры. И каждый раз он добавлял:
- Мне неизвестно, было ли правдой хоть что-то из того, что говорил мне Райайе. - После пятого раза он сказал:
- Извините, генерал, я опять должен спросить про здешних людей…
- Вы знали кого-нибудь тут до того, как попали сюда? - резко спросил кто-то из молодых.
- Нет. Я спрашиваю про домашнюю прислугу. Они были добры ко мне. Ребенок Каммы болен, ему требуется особый уход. И мне хотелось бы знать, что с ним все хорошо.
Генералы переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на его просьбу.
- Всякий, кто остался тут после Восстания, прихвостень врагов, - сказал задьо Тэма.
- А куда они могли уйти? - спросил Эсдан, пытаясь сохранить спокойный тон. - Это ведь не освобожденная область. Боссы все еще надзирают в полях над рабами. Они все еще применяют тут клетку-укоротку. - На последних словах голос у него дрогнул, и он выругал себя за это.
Банарками и Тьюйо все еще совещались, не слушая его. Метой встал и распорядился:
. - На сегодня достаточно. Идите со мной.
Эсдан захромал за ним по коридору и вверх по лестнице. Их торопливо нагнал молодой задьо, видимо, посланный Банарками. Никаких разговоров с глазу на глаз. Однако Метой остановился у двери Эсдана и сказал, глядя на него с высоты своего роста:
- О прислуге позаботятся.
- Благодарю вас, - с теплотой в голосе сказал Эсдан и добавил:
- Гейна лечит мою ступню. Мне необходимо ее увидеть. - Если он нужен им здоровый и невредимый, почему бы и не использовать свои травмы, как рычаг? А если он им не нужен, какая разница?
Спал он мало и плохо. Ему всегда требовались информация и возможность действовать. И было мучительно оставаться в неведении и беспомощным. Кроме того, ему хотелось есть.
Едва взошло солнце, он подергал дверь и убедился, что она заперта снаружи. Он принялся стучать, кричал, но прошло порядочно времени, прежде чем появился напуганный молодой человек, вероятно часовой, а затем Тэма с ключом, сонный и хмурый.
- Мне необходимо увидеть Гейну, - властно сказал Эсдан. - Она ухаживает за моей ногой. - Он кивнул на обмотанную ступню. Тэма запер дверь, ничего не сказав. Примерно через час в замке снова заскрипел ключ, и вошла Гейна. За ней - Метой, за ним - Тэма.
Гейна приняла позу почтения. Эсдан быстро подошел к ней, положил руки ей на плечи и прижался щекой к ее щеке.
- Хвала Владыке Ками, - сказал он, - я вижу тебя в благополучии, - произнес он слова, которые часто говорили ему люди, подобные ей. - Камма и малыш, как они?
Она была напугана до дрожи: волосы растрепались, веки покраснели, но она быстро оправилась от его неожиданного братского приветствия.
- Они сейчас в кухне, хозяин, - ответила она. - Армейские люди сказали, ваша нога болит.
Он сел на кровать, и она принялась разматывать повязку.
- А с другими все хорошо, Хио, Чойо? Она качнула головой.
- Мне очень жаль, - сказал он. Расспрашивать ее он не мог.
На этот раз ногу она перебинтовала гораздо хуже. Руки у нее совсем ослабели, и ей не удалось затянуть повязку достаточно туго. К тому же она торопилась, оробев от пристальных взглядов двух военных.
- Надеюсь, Чойо вернулся на кухню, - сказал он наполовину ей, наполовину им. - Кто-то же должен стряпать еду.
- Да, хозяин, - прошептала она.
Забудь "хозяина", забудь "господина", хотел он предостеречь, опасаясь за нее. Он посмотрел на Метоя, пытаясь определить его отношение к их разговору, но не сумел.
Гейна кончила перевязывать его ступню, Метой отослал ее и отправил задьо следом за ней. Гейна ускользнула с радостью. Тэма воспротивился:
- Генерал Банарками… - начал он. Метой посмотрел на него. Молодой человек замялся, насупился, повиновался.
- Я позабочусь об этих людях, - сказал Метой. - Я же всегда этим занимался. Ведь я был боссом поселка. - Он посмотрел на Эсдана холодными черными глазами. - Я вольнорезанный. Теперь таких, как я, осталось немного.
После паузы Эсдан сказал:
- Благодарю, Метой. Они нуждаются в помощи, они ведь не понимают. Метой кивнул.