Мадхузре пожала плечами и небрежно сказала:
- У меня есть кое-какие идеи. Не беспокойся об этом.
Она внезапно встала и вышла из комнаты.
Прабир закрыл лицо руками. Он ненавидел лгать ей, но сейчас он был уверен, что принял правильное решение. Даже если на острове действительно ожидали какие-то революционные открытия - и не просто какой-то очень неприятный мутаген, который оставляет огромное количество гниющих в джунглях мертворожденных жертв на каждую эффектную выжившую особь - она может прочитать об этом, как и все.
Это разозлит ее. Но не убьет.
* * *
- Это ничего, что я здесь? Ты уверен?
Рабочий кабинет Феликса выглядел как биологическая лаборатория, в которой вор со склонностью к эклектике припрятал украденные ценности стоимостью в пару миллионов. Прабир не знал ни одну из картин, висящих на перекладине в ожидании оценки, как постеры в магазине, но богатство красок и мастерство исполнения уже сами по себе заставляли его нервничать из-за близости к ним.
- Мне не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности.
- Не глупи.
Феликс прилип к микроскопу, вручную удаляя с наконечника стрелы хлопья коррозии, оставшиеся после электрохимической обработки.
- У нас тут постоянно какие-нибудь посетители. Ты все равно ничего не сможешь украсть - здание слишком умно для этого. Попробуй проглотить одну из монеток, и посмотрим, как далеко тебе удастся уйти.
- Ну, уж нет. Тут есть коллекция лягушек - она меня больше привлекает.
Феликс простонал.
- Я знаю, что заказано на девять. Я скоро.
Прабир смотрел, как он работает, с завистью и восхищением. Феликсу приходилось непросто с визуализацией мелких деталей, но в случае неподвижных объектов он мог создавать в голове картинку, разрешение которой было выше, чем обеспечивал массив электродов в каждый момент времени, накапливая дополнительную информацию, когда его глаза бегали взад и вперед, изучая окрестности. Наверное, этот процесс уже стал отчасти инстинктивным, но, все же, требовалось недюжинное упорство и постоянное напряжение ума, чтобы удерживать картинку в голове.
- Жаль, что мы не встретились девять лет назад, - сказал Прабир.
- Мне было пятнадцать. Тебя бы отправили за решетку, - ответил Феликс, не поднимая глаз.
- Я гипотетически: нам обоим по восемнадцать.
- Было бы еще хуже. Не думаю, что ты захотел бы узнать меня тогдашнего.
- Почему? - смеясь спросил Прабир.
- Ох… я делал много глупостей.
- Каких же?
Феликс ответил не сразу и Прабир не понял почему: то ли вопрос оказался неприятным, то ли он еще больше сосредоточился на работе.
- Я выходил из дома без пластины, просто чтобы доказать, что не нуждаюсь в ней. Чтобы убедить себя, что и сотню лет назад я бы справился.
- И в чем же глупость?
- Это оказалось не так. Я вырос с ней, у меня не было навыков, чтобы обходиться без нее. Я это знал, но продолжал испытывать удачу. - Он засмеялся. - Однажды ночью в клубе я встретил этого парня. Он крутился вокруг часа три, разговаривая со мной. Было много прикосновений: руки на плечах, когда он вел меня сквозь толпу. Ничего откровенно сексуального, но больше, чем просто любезность. Но был весьма уклончив, но некоторое время спустя я был почти уверен, что он придет ко мне …
- Три часа? И он не пришел?
- Позже я выяснил, что у него была какая-то сложная теория о том, как цеплять женщин. Ну, ты знаешь: на улице можно гулять с собакой и это будет своего рода рекомендация, но в ночных клубах этот фокус не проходит. Жаль, он не сказал, что мне отводится роль несчастного искалеченного спаниеля. - Прабир был шокирован, но Феликс опять засмеялся. - Я заманил его в узкий переулок, чтобы посмотреть, что он сделает, когда никого не будет рядом. Кончилось тем, что я провел месяц в больнице.
- Вот дерьмо.
Гнев Прабира утих, но где-то в глубине души осталась страстная потребность защитить. Но, что бы он не сказал, это прозвучит слишком мелодраматично теперь, когда Феликс уже может смеяться над этой историей.
- Мадхузре рассказала мне об экспедиции. - Феликс не отрывал глаз от наконечника. - Она не понимает, почему ты так настроен против.
Прабир собирался было возразить и снова сослаться на недостаток средств, но потом до него дошло, что Феликс, вероятно, может предложить помощь.
- Это опасное место, - сказал он. - В районе этих островов все еще есть пираты.
Феликс не стал ему возражать, по крайней мере, открыто.
- Экспедицию возглавят опытные местные ученые, и я уверен, что они примут все разумные меры предосторожности. Я и не думаю, что есть много мест, куда захотели бы отправиться биологи и которые не являются, так или иначе, опасными.
Прабир неуклюже заерзал на лабораторном табурете. Это было просто - посмеяться над возникшим у него чувством, что его предали, когда он подумал о Феликсе и Мадхузре, объединившихся против него. Но, когда он отмел свою паранойю и признал, что Мадхузре имеет право искать других союзников - не могли быть всегда они вдвоем против всего мира - то осознание вновь заставило его почувствовать себя почти невыносимо одиноким.
Феликс поднял глаза и прямо сказал:
- Она была намного младше тебя, когда ваши родители погибли. Если она не переживает из-за того, что вернется туда, то почему бы тебе просто не смириться с этим? - Он, казалось, искренне удивлен. - Ведь именно ты же всегда хотел, чтобы она гордилась ими. И вот она хочет продолжить их труд! И даже если это не приведет ни к каким открытиям… ты не думаешь, что, в конце концов, все равно вернется? Хотя бы, чтобы увидеть, где все произошло? Сколько бы ты ей не рассказывал, это не то же самое, что увидеть самой.
- Может уже пойдем, - сказал Прабир. А то им придется отдать наш столик кому-нибудь другому.
- Ага, я закончил. - Феликс быстро собрался и схватил куртку. - Прости. Я не собираюсь агитировать тебя весь вечер. Но я обещал ей поговорить с тобой.
- Ну вот, теперь поговорил.
Феликс направился из кабинета в лабиринт коридоров.
- Не хочешь говорить со мной, говори с ней. Как положено. Ты ей это задолжал.
- Я задолжал ей? Я всего-то отдал ей восемнадцать лет своей жизни!
Феликс изумленно фыркнул.
- Я обожаю эту твою черту: ты мог бы отдать ей печень или почку и при этом совершенно неспособен, при всей свой убежденности, извлечь из этого хоть каплю сострадания.
Прабир вышел из равновесия.
- Хватит, черт возьми, опекать меня как ребенка! - Комплимент доставил ему удовольствие, но не стоило признаваться в этом сейчас.
- Это хорошо для вас обоих, как бы ты к этому не относился, - сказал Феликс. - И, если ты думаешь, что это для Мадхузре опасно потаскаться пару недель по джунглям, то ты плохо представляешь, что вытворяет большинство восемнадцатилетних.
- Ага, ты теперь эксперт и в этой области?
- Нет, но я все еще помню, как это бывает.
Прабиру было нечего сказать в ответ. Он всегда представлял себе, что понимает Мадхузре именно потому, что еще достаточно молод, чтобы помнить. Но его жизнь в девятнадцать была совершенно не похожа на ее. И дело не только в том, что у него на руках был ребенок, за которым приходилось ухаживать - из него выбили, пускай и заранее, все юношеское желание рисковать. Вся его взрослая жизнь была лишена азарта. Почему Мадхузре должна платить ту же цену? Весь смысл был в том, чтобы ей было хорошо, попытаться дать что-то, похожее на нормальную жизнь.
Нет, весь смысл в том, чтобы уберечь ее от опасности.
Прабир остановился как вкопанный. Перед ним на стене висела пыльная витрина, полная тропических бабочек, а выцветшие подписи выглядели напечатанными на пишущей машинке. Похоже, эта витрина висела здесь еще со времен, когда этот коридор был по пути к публичным выставочным залам, задолго до того, как здание последний раз перестраивалось.
- Забрав ее оттуда, я сделал единственно правильную вещь в своей жизни, - сказал Прабир. - А сейчас все ждут, что упакую ее чемоданы и куплю ей билет. Это бред. Почему бы тогда тебе не попросить, чтобы я вышиб себе мозги? Я не пойду на это.
Феликс вернулся и увидел, на что смотрит Прабир.
- Что ты сделал, так это увез ее подальше от войны. И туда она не вернется.
Прабиру стало неинтересно оправдываться.
- Ты там не был, - вяло сказал он. - Ты понятия не имеешь об этом.
Но Феликса так просто оказалось не отпугнуть.
- Не имею, но выслушаю все, что ты захочешь мне рассказать. И тебе будет чертовски одиноко, если это не сработает.
Прабир нацелился глубже.
- Тебе вообще хоть приходило в голову, что есть вещи, которые я не хочу понимать?