* * *
В следующий визит Кита, Прабир воспользовался возможностью порасспрашивать его.
- Как вы познакомились с Амитой? - как бы невзначай спросил он.
Амита уехала с каким-то поручением, так что они остались одни с Мадхузре, которая с удовольствием играла куклой, подаренной Китом.
- Это было в городе, на концерте, двенадцать лет назад - неуверенно начал Кит и сморщил лоб, вспоминая подробности. - Анорексик Андроджинс читали манифест Унабомбера под музыку Эгрежиос Бердс. Ее исполняли Кантри Дада Бэнд. Но они распались много лет назад.
Все это было Прабиру неинтересно. Он хотел услышать об их страсти к знаниям.
- Так как получилось, что вы стали работать вместе в университете?
- Ну, я как раз получил докторскую степень по теории секретных материалов в калифорнийском университете, а Амита готовилась получить магистра за исследования Дианы в университете Лидса, удаленно, по сети. В универе Торонто как раз открывали отдел трансгрессивного дискурса - наконец-то! - и совершенно естественно, что мы оба подали туда заявления.
Когда Прабир стал настаивать на объяснении всех непонятных ему в этом рассказе фраз, его сердце сжалось.
- И этим Амита занималась последние двенадцать лет?
Кит засмеялся.
- Нет, конечно, нет! Это была лишь степень магистра, она пошла дальше. Для своей докторской она выбрала совершенно другой предмет: разработку графической интерактивной версии Ностромо Конрада, как применение постколониализма в кроссплатформенном восприятии. Ностромо стал супергероем из комиксов, который терял свои сверхспособности, едва подвергался излучению серебряных слитков, таким образом иронизируя и помещая в другой контекст собственное, весьма неоднозначное отношение Конрада к экономическим преимуществам капитализма и умело подрывая миф о художнике, как псевдобожественном знаменосце высшей морали.
Прабир начал сомневаться, не сыграла ли с ним Амита замысловатую шутку.
- А что она изучает сейчас?
Кит с гордостью улыбнулся.
- Последние четыре года она работает над принципиально новой парадигмой в вычислительной технике. Ей пока еще не удалось найти финансирование для постройки прототипа, но должно быть лишь вопрос времени.
- Амита придумала компьютер? - Теперь Прабир знал, что его одурачили. - Когда же у нее нашлось время изучить инженерное дело?
- О, она наймет инженера, когда получит финансирование, - пренебрежительно махнул рукой Кит. - Ее вклад чисто интеллектуальный. Математический.
- Математический?
Кит с сомнением посмотрел на него.
- Ты наверное маловат, чтобы понять это. Знаешь, как работает компьютер, Прабир?
- Более, менее.
- Нули и единицы. Ты понимаешь двоичную систему? - Кит схватил планшет с журнального столика перед собой и нарисовал две цифры.
- Да, я понимаю. - Прабир постарался скрыть раздражение.
- Ты никогда не задумывался, почему компьютеры так враждебны к женщинам?
- Враждебны?
Прабиру оказалось непросто понять, что именно хотел сказать Кит своим утверждением. Нельзя было исключить параноидный бред об искусственном интеллекте.
- Вы имеете в виду… что некоторые преследуют женщин в сети?
- М-да, и это тоже, - сказал Кит. - Но все лежит гораздо глубже. Работа Амиты не только раскрывает причины, но и предлагает потрясающе простое решение проблемы. - Он ткнул пальцем в планшет. - Ноль и единица. Отсутствие и присутствие. И, только глянь, как они выглядят! "Ноль" - это женское: матка, влагалище. "Единица" - мужское: явный фаллос. Женщина отсутствует, она маргинальна, исключена. Мужчина присутствует, он господствует, властвует. Этот явно сексистский код лежит в основе всех современных цифровых технологий! А мы еще удивляемся, почему женщины чувствуют себя неуютно в этой области!
Итак Амита предложила новую парадигму, как для оборудования, так и для программ. Старое, маскулино-доминантное оборудование заменяется трансгрессивными компьютерами или транспьютерами. Старые, маскулино-доминантные программы переписываются на совершенно новом языке, названном Ада - в честь Ады Лавлейс, непризнанной матери компьютеров.
- Мне казалось кто-то уже называл язык программирования в ее честь, - отважился сказать Прабир.
Но это Кита не смутило.
- Что такое, эта новая парадигма? Все просто! Каждая единица становится нулем, а каждый ноль единицей: всеобщее цифровое гендерное переназначение! И главная прелесть в том, что внешне все выглядит как обычно! Если все аппаратное и программное обеспечение претерпевает одинаковую инверсию, то программы продолжают выдавать те же результаты - никаких изменений, заметных невооруженным глазом! Но в глубине каждой микросхемы старые фаллоцентрические коды разрушаются миллионы раз в секунду! Старые управляющие структуры становятся с ног на голову каждый раз, когда мы включаем наши компьютеры!
Прабир был сыт по горло - Кит наверное считает его какой-то необразованной деревенщиной, способной проглотить что угодно. Если он и дальше намерен пичкать его все более невероятными небылицами, чтобы увидеть сколько ему можно навешать лапши, то пора раскрыть его блеф.
- У компьютеров внутри нет маленьких циферок, - решительно сказал Прабир. - Ноль обычно кодируется в памяти отсутствием электрического заряда в конденсаторе, а единица - его наличием, но иногда наоборот. Но даже если не наоборот… отсутствие кодируется как отсутствие, а присутствие - как присутствие. Нет никаких схем из вагин и пенисов или чего-то, хоть как-то связанного с полом человека.
- Хорошо, возможно не буквально, - неуверенно сказал Кит. - Но вряд ли ты можешь отрицать, что символы сами по себе пронизывают технологическую культуру. Никто не живет в так называемом "физическом" мире электронов и конденсаторов, Прабир! Действительное пространство, в котором мы обитаем - культурное!
Прабир в раздражении вскочил и схватил планшет.
- Это индо-арабские цифры! Люди использовали их веками! Они не имеют никакого отношения к компьютерам! Если вы действительно воображаете, что это рисунки интимных частей, то не технология должна раздражать вас, а математика!
- Да, да! - вскричал Кит. - Ты абсолютно прав! Не двигайся, я вернусь через пять секунд!
Он выбежал из комнаты.
Мадхузре вопросительно посмотрела на Прабира.
- Не волнуйся, - сказал Прабир. - Это всего лишь игра.
И я выигрываю.
Кит вернулся, листая книгу, которую держал в руках, в поисках чего-то.
- Ага! - он показал обложку Прабиру. - Из трудов пятнадцатой ежегодной конференции по киберфеминизму. Это прошлогодний доклад Амиты, благодаря которому "Нью-Йорк Таймс" назвала ее "самой волнующей из нынешних интеллектуалов Канады".
Он начал читать: "Транспьютеры будут лишь первой стадией революции, которая изменит полностью гендерный мегатекст науки и технологии. Следующим падет господство самой математики, которая давно нуждается в собственной, совершенно необычной, инверсии. Нам вновь придется восстановить дисциплину с нуля, отказавшись от порочных и предвзятых аксиом прежней, искаженной мужчинами истины, превратив ее застывший, иерархический подход в живой, обучающий и игривый. Доказательство мертво. Логика устарела. Следующее поколение надо с детства научить высмеивать Principia Рассела, дергать за бороду Карла Фридриха Гаусса и стаскивать пифагоровы штаны!"
Прабир протянул руку и взял книгу. Пассаж был в точности таким, как прочитал его Кит. И имя Амиты стояло в заголовке статьи.
Он сел, испытывая легкое головокружение и все еще не веря. В лагере, вспоминая, что отец сказал про Амиту, он опасался, что та может оказаться слишком религиозной, но все оказалось еще хуже. Она была против всего, что отстаивали его родители: равенства мужчин и женщин, разделения знаний и собственных интересов, самой идеи честного поиска истины.
И он сам привел Мадхузре прямо к ней в руки.