Все посмотрели на панельный хронометр. Если так, то торпеда должна сработать через тридцать секунд. Но настолько ли дирижабль близок к цели, как кажется? "Азазель" должен был пустить торпеду, будучи всего в нескольких футах над Рекой, и затем быстро подняться - а освобождение от груза еще ускорило бы подъем. Раз "Азазель" висит почти над самым судном - значит, торпеда вот-вот вылетит.
Вражескому пароходу пора маневрировать. Если они даже до сих пор не заметили дирижабль, торпеду их сонары должны засечь, определив ее местонахождение, скорость и размер. Враг должен уже знать, что торпеда летит в его корму, или, как выразился Иоанн, "прямо в задний проход Сэму Клеменсу".
Лицо Иоанна являло разнообразные оттенки бешенства.
- Зубы господни, ну как можно промахнуться на таком расстоянии?
- Промах невозможен, - сказал Струбвелл. - Разве что ее заело-заклинило в люльке.
Как бы там ни было, торпеда не сработала. Над пароходом снова возник исчезнувший было полукруг "Азазеля". Пилот с бомбардиром должны уже либо спрыгнуть, либо готовиться к прыжку. Их парашюты, снабженные пневматическим устройством, раскрываются только при полном отделении от гондолы, в случае же помех развернутся только в Реке.
Да, сейчас, по оценке Бёртона, летчикам самое время покинуть дирижабль, поставив его на автопилот и включив часовой механизм бомбы. Другой механизм должен постепенно спускать водород, заставляя машину снижаться. Когда бомба упадет, дирижабль, освобожденный от тяжести, поднимется - но невысоко. Если газ в оболочке не вспыхнет от взрыва, еще один механизм взорвет на борту малую бомбу.
Бёртон посмотрел в левый иллюминатор. Палубы "Рекса" пылали в дюжине мест. Пожарники в огнеупорных костюмах заливали огонь водой и пеной. Еще две-три минуты, и пожар будет потушен.
- Ха! - сказал капитан.
Бёртон оглянулся. Все, кроме рулевого, глядели на колбасу дирижабля, зависшую прямо над "Внаем не сдается" - нос "Азазеля" почти касался мостика.
- Невероятно! - сказал Бёртон.
- Что? - спросил капитан.
- Да то, что они до сих пор его не заметили.
- Бог на моей стороне. Теперь если они и увидят его - будет поздно. Его нельзя сбить, не подвергая опасности судно.
- Что-то не в порядке с пусковым механизмом торпеды, - сказал Торденскьолд. - Но если бомба отделится, то и торпеда сработает.
- Приготовься развернуть судно, - сказал Иоанн рулевому. - Когда я скажу, правь прямо на врага.
- Оба их катера направляются к нам, сэр, - сообщил оператор радара.
- Уж они-то должны увидеть "Азазель"! Нет, похоже, не видят!
- Может, на "Внаем не сдается" и радио отказало, - предположил Бёртон.
- Значит, Бог и правда за нас!
Бёртон поморщился. Впередсмотрящий доложил:
- Сэр, вражеские катера приближаются с кормы по левому борту.
Радар показывал, что катера находятся в четырехстах ярдах, а дистанция между ними - сто двадцать футов.
- Собираются напасть на нас с правого борта, когда мы окажемся по ту сторону нашего круга, - сказал Струбвелл. - Полагают, что их корабль в это время откроет по "Рексу" огонь.
- Вижу, - буркнул Иоанн. - Но почему же они не подадут сигнал Клеменсу? Пусть у них радио не работает, но вспышками-то можно просигналить?
- Вот пустили ракету, - сказал Струбвелл, показывая на яркий голубовато-белый огонь в небе.
- Ну, теперь они точно увидят "Азазель"!
Дирижабль висел футах в тридцати над летной палубой врага - так, по крайней мере, казалось; трудно было судить на таком расстоянии.
С мостиком он еще не поравнялся, это ясно - иначе он столкнулся бы с надстройкой.
Какой-то небольшой предмет, темный на ярком небе, отделился от дирижабля и упал на "Внаем не сдается".
- Вот она, бомба! - крикнул Иоанн.
Бёртону показалось, что бомба упала на корму летной палубы - возможно, на самый край. Бомбардир, наверное, включил автоматический сброс, а потом выпрыгнул вместе с пилотом. Но расчет оказался неверен. Сброс должен был сработать на середине палубы. А еще лучше поближе к мостику.
Грянул взрыв, и на фоне пламени четко обрисовалась рубка с крошечными фигурками внутри.
Дирижабль взмыл кверху килем, покореженным взрывом. Оболочка вспыхнула, превратившись в огненный шар.
- Торпеда! - крикнул Иоанн. - Торпеда! Почему она не отделилась?
Возможно, она и отделилась, но с "Рекса" этого не было видно. Но тогда ей пора уже взорваться.
Пылающий дирижабль уплывал прочь. Его передняя часть упала на корму "Внаем не сдается" и съехала в Реку сквозь дыру, пробитую сорокафунтовой бомбой. "Внаем" продолжал идти вперед, оставив за собой горящую, распластанную на воде оболочку. Корма парохода тоже горела, а деревянная летная палуба занялась вся.
- Чтоб этих двоих на куски разодрали в преисподней! - заорал Иоанн. - Не могли еще пару секунд подождать, трусы!
Бёртон считал, что пилот и бомбардир как раз очень смелые люди и что они медлили с прыжком до последней, на их взгляд, секунды. В таких обстоятельствах нельзя их винить, если они чуть-чуть и ошиблись. И не их вина, что торпеда не взорвалась. Они проделали несколько пробных вылетов с манекеном, и пусковой механизм тогда работал нормально. Механизмы часто заедает - и летчикам, а заодно и их товарищам просто не повезло, что его заело именно теперь.
Но торпеда еще может сработать - если только она не упала за корму вместе с обломками.
Иоанн немного воспрянул духом, увидев, что взрывом снесло две нижние палубы мостика - остались только две вертикальные метрические опоры и шахта лифта. Опоры постепенно кренились вперед под тяжестью рубки.
Однако те, кто был в рубке, остались живы. Их силуэты виднелись на фоне пожара, бушующего на летной палубе.
- Ядра Господни! - крикнул Иоанн. - Он пощадил Клеменса, чтобы отдать его мне в руки живым! Теперь они не смогут править, - добавил он. - Попались, голубчики. Подойди к ним с левого борта на расстояние прямой наводки! - велел он рулевому.
Рулевой вытаращил на капитана глаза, однако ответил:
- Есть, сэр.
Иоанн отдал приказ Струбвеллу и Торденскьолду приготовиться сначала к бортовому залпу, а затем к абордажу.
Бёртон надеялся, что и его назначат в абордажную команду. Его десантники теперь сидели, запертые под ураганной палубой, и ждали своего часа. В течение всего боя они не знали, что происходит наверху - только чувствовали временами, как содрогается корабль, да слышали взрывы. Их, конечно, прошиб пот, нервы их натянуты, и им не терпится принять участие в сражении.
"Рекс", бороздя Реку, шел к разбитому судну, и расстояние быстро сокращалось.
- Батареям Б-2, В-2 и Г-2 взять на прицел верхнюю палубу мостика, - распорядился Иоанн.
Струбвелл передал приказ и доложил:
- Батарея В-2 не отвечает, сэр. Линия либо перерезана, либо вышла из строя.
- Тогда пусть В-3 возьмет на прицел рубку.
- Вы забыли, сэр, В-3 не действует после последнего залпа.
- Тогда это сделает Б-2. - Иоанн повернулся к Бёртону. Лицо короля в сумерках казалось багровым. - Ступай к своим людям, капитан. Будь готов возглавить абордажную партию с середины левого борта.
Бёртон козырнул и побежал вниз по винтовому трапу. Потом свернул в коридор ураганной палубы. Его люди, мужчины и женщины, сидели в помещении, примыкающем к арсеналу. Люк охранял лейтенант Гай Фламиний с двумя часовыми. При виде Бёртона он просиял.
- Мы вступаем в бой?
- Да. И очень скоро. Выводи всех в коридор.
Пока Фламиний выкрикивал команды, Бёртон стал на перекрестке двух коридоров. Сейчас он поведет свой отряд к выходу, и там они будут ждать команды взять на абордаж "Внаем не сдается". Если же связь откажет, Бёртону придется решать самому, когда начинать атаку.
Десантники строились в коридоре, когда с судна Клеменса ударил бортовой залп. От грохота у Бёртона зазвенело в ушах. Переборка в коридоре прогнулась, и отовсюду повалил дым, вызвав общий приступ кашля. Новый раскат потряс палубу, и у всех еще сильнее заложило уши.
На мостике Иоанн вцепился в поручни, содрогаясь вместе с кораблем. Ракетные батареи на левом борту всех четырех палуб "Рекса", с одной стороны, и уцелевшие ракеты, орудия и пулеметы на правом борту "Внаем" - с другой, плевались огнем через тридцатифутовое пространство.
В воздухе летали куски обшивки. Ракетные батареи и их расчеты исчезали в клубах пламени и дыма. Два оставшихся орудия Клеменса сорвало с лафетов взрывами собственных боеприпасов, подожженных ракетами. Пулеметные башни на обоих судах вскрылись, словно консервные банки, и развалились окончательно под огнем ракет и снарядов.
Огромные суда напоминали раненых зверей - их внутренности обнажились, и кровь хлестала из ран.
Вдобавок батареи каждого судна целили в рубки, в мозг соперника. Снаряды свистели рядом, уходя в воду или зажигая новые пожары на берегу. Прямого попадания ни в одну из рубок не произошло. Непонятно, как этого не случилось на таком расстоянии, но и такое бывает в бою. Заведомо неудачные выстрелы попадают в цель, а верные на все сто уходят в пространство.
Острый нос "Внаем" повернулся - Иоанн так и не понял, случайно или намеренно, - и сокрушил левый гребной кожух "Рекса", сорвал его многотонную громаду и свалил в Реку. А потом продолжил свое дело, круша лопасти, коверкая обод колеса, срывая массивную ось. Оба корабля остановились среди оглушающих взрывов, скрежета рвущегося металла, воплей мужчин и женщин, гула горящего водорода. От столкновения все, кто не был привязан, покатились на палубу. Нос продолжал свое движение вверх и внутрь, и в пробоины корпуса хлынула вода.