- Потому что я - страстный поклонник Бёртона. Я даже написал о нем роман. Может, так проявилось у Джеймса чувство юмора. У меня оно тоже имеется. Вся наша семья известна несколько странным чувством юмора. И Джеймсу показалось забавным сделаться собственным братом, тем Питером, которого он никогда не видел. Может, он хотел прожить таким образом жизнь, в которой ему было отказано на Земле. Может, он думал, что сойдет за меня, встретившись с каким-нибудь знакомым Фрайгейтов. А может, верны все причины, которые я перечислил. Уверен, что он разделался с мошенником-издателем Шарко, чтобы отомстить за меня, - это доказывает, что ему многое известно о моей земной жизни.
- Но как отнестись к рассказу агента Спрюса? - спросила Алиса. - Он говорил, что явился из семьдесят второго века, и что-то толковал о хроноскопе, с помощью которого можно видеть прошлое.
- Спрюс мог и солгать, - сказал Бёртон.
- Я лично не верю ни в хроноскоп, ни в какие бы то ни было путешествия во времени, - заявил Фрайгейт. - Впрочем, это я зря. Мы все путешествуем во времени. Но только вперед - иного пути нет.
- Никто из вас не сказал, - заметил Нур, - что детей кто-то должен был воскресить. Возможно, это были люди из семьдесят второго века, а возможно, и нет. Скорее, это сделали сопланетяне Моната. Вспомните: Спрюса допрашивал в основном Монат. Может быть, это он научил Спрюса, что говорить. - Но зачем? - спросила Алиса.
На этот вопрос нельзя было ответить, если не принять рассказ Икса за истину. Пока что его рекруты склонялись к тому, что он такой же лжец, как и его собратья.
Нур закончил партию замечанием, что агенты, севшие на пароход в самом начале, не скрывали, что жили после 1983 года. Агенты же, попавшие на борт позже, знают, что это подозрительно, и не прибегают к этой легенде. Так, здоровенный галл Мегалосос (что значит "великий") заявляет, что жил во времена Цезаря, но это только его слова. К тому же галл, кажется, сдружился с Подебрадом - Нур никогда бы не подумал, что такое возможно. Есть вероятность, что Мегалосос тоже агент.
Часть четвертая
На борту "Внаем не сдается". Новобранцы и кошмары Клеменса
Глава 13
Глаза де Марбо доказывали, что механика воскрешения не всегда работала как надо.
Жан Батист Антуан Марселен, барон де Марбо, родился в 1782 году с карими глазами. И лишь долгое время спустя после Дня Воскрешения обнаружил, что их цвет изменился, когда одна женщина назвала его голубоглазым.
- Sacre bleu! - выругался он. - Неужели?
Он позаимствовал у кого-то слюдяное зеркальце, недавно привезенное торговцем по Реке - слюда была редкостью, - и впервые за десять лет увидел свое лицо. Лицо было все то же - веселое, круглое, со вздернутым носом, улыбчивое, отнюдь не лишенное привлекательности.
Только глаза светились голубизной.
- Merde! - опять выругался он и перешел на эсперанто: - Попадись мне только эти отвратительные создания, проделавшие это со мной, я нанижу их на шпагу!
Он вернулся, кипя гневом, к своей сожительнице и повторил ей угрозу.
- Но у тебя же нет шпаги, - сказала она.
- Ты все понимаешь слишком буквально! А шпага у меня когда-нибудь будет. На такой каменистой планете должно быть железо.
В ту же ночь ему приснилась огромная птица с ржавыми перьями и клювом стервятника - она глотала камни и испражнялась стальными катышками. Но в этом мире не было птиц, тем более oiseau de fer.
Теперь у де Марбо были сабля, кортик, шпага, стилет, длинный нож, топор, копье, пистолеты и винтовка. Он был генералом десантной бригады и вынашивал честолюбивый замысел стать полным генералом. При этом к политике он питал отвращение и не имел ни интереса, ни склонности к бесчестному интриганству. Однако командиром десантников он мог бы стать лишь после смерти Эли С. Паркера, которая очень опечалила бы его. Де Марбо любил славного индейца-сенеку.
Все первобытные воины на борту ростом превышали шесть футов, а некоторые были настоящие великаны. Даже те, что были пониже, не нуждались в высоком росте, поскольку обладали мощными костяком и мускулами. Де Марбо среди них выглядел настоящим пигмеем, будучи росточком пять футов четыре дюйма, но Сэм Клеменс любил его, восхищаясь задором и отвагой француза. Сэму нравилось слушать рассказы о походах де Марбо, нравилось иметь у себя под началом бывших генералов, адмиралов, государственных мужей.
- Им полезно подчинение, оно закаляет их характер, - говорил Сэм. - Этот французик - первоклассный военачальник, и я забавляюсь, глядя, как он командует своими большими обезьянами.
Де Марбо, бесспорно, был опытным и одаренным воином. Вступив во Французскую республиканскую армию в возрасте семнадцати лет, он быстро продвинулся, став адъютантом маршала Ожеро, который командовал Седьмым корпусом во время войны 1806–1807 годов против Пруссии и России. Де Марбо сражался в Испании под началом Ланна и Массены, участвовал в русской кампании 1812 года, пережив страшное отступление из Москвы, а после принимал участие в германской кампании 1813 года. Он был ранен одиннадцать раз, при Ганау и Лейпциге тяжело. Наполеон, вернувшись с острова Эльба, сделал де Марбо бригадным генералом, и тот получил очередную рану в кровавой битве при Ватерлоо. Бурбон отправил де Марбо в изгнание, но в 1817 году он вернулся на родину. При Июльской монархии он участвовал в осаде Антверпена и несколько лет спустя получил за это чин генерал-лейтенанта. С 1835 по 1840 год де Марбо служил в алжирских войсках и в свои шестьдесят лет был ранен в последний раз. После падения короля Луи Филиппа в 1848 году де Марбо ушел в отставку и написал свои мемуары, которые так восхитили Артура Конан Дойла, что он создал на их основе "Похождения бригадира Жерара". Главная разница между вымышленным персонажем и его прототипом заключалась в том, что де Марбо был умен и проницателен, тогда как Жерар, при всей своей храбрости, умом не блистал.
В семьдесят два года бравый наполеоновский солдат скончался в Париже, в своей постели.
Мерой привязанности к нему Клеменса служило то, что Сэм рассказал де Марбо о Таинственном Незнакомце, этике-ренегате.
Пароход стоял на якоре, и Клеменс набирал рекрутов. Со времени кровавых беспорядков после отказа питающих камней на правом берегу прошло два месяца, и Река освободилась от затора зловонных трупов.
Де Марбо в дюралюминиевом шлеме с плюмажем из вздыбленных клеем полосок рыбьей кожи и в дюралюминиевой кирасе, похожий на троянского воина с картинки, прохаживался вдоль длинной шеренги кандидатов. Ему было поручено провести предварительный опрос, чтобы отсеять неподходящих и сберечь капитану время и силы.
В середине ряда де Марбо заметил четверых мужчин, которые, похоже, хорошо знали друг друга. Он остановился около первого, высокого, мускулистого и темнокожего, с огромными руками. Судя по цвету кожи и курчавым волосам, это был квартерон - так и оказалось.
На вежливые расспросы де Марбо он ответил, что зовут его Томас Миллион Терпин. Родился он в Джорджии году в 1873-м - точно он не знает, - но вскоре его родители переехали в Сент-Луис, штат Миссури.
Отец держал таверну "Серебряный доллар" в квартале Красных фонарей. В молодости Том с братом Чарльзом купили себе пай на шахте "Большая луковица" близ Серчлайта, Небраска, и стали ее разрабатывать; не найдя золота в течение двух лет, они откочевали на запад, но потом вернулись в Сент-Луис.
Терпин обосновался в родном квартале, работая по совместительству вышибалой и пианистом. К 1899 году он стал там самым важным лицом, контролируя музыку, спиртное и игру. Его кафе "Розовый бутон", центр его маленькой империи, славилось на всю страну. Внизу помещался бар-ресторан, а наверху "отель", то есть публичный дом.
Однако Терпин был не только боссом темного бизнеса. Он, по его словам, был великим пианистом, хотя и признавал, что до Луи Шовена все-таки не дотягивал. Пионер синкопированной музыки, он прославился в Сент-Луисе как отец рэгтайма, и его "Гарлемский рэг", вышедший в 1897 году, стал первым рэгтаймом, который сочинил и опубликовал неф. Терпин написал еще знаменитый "Сент-Луисский рэг" к открытию в городе всемирной ярмарки, но этот уже в свет не вышел. Умер Терпин в 1922 году и всю свою жизнь в мире Реки бродил с места на место.
- Я слыхал, у вас на пароходе есть рояль, - с ухмылкой сказал он. - Здорово было бы побренчать по костяшкам.
- У нас их десять, - ответил де Марбо. - Вот, возьми, - И он вручил Терпину дощечку длиной в шесть дюймов с буквами М. Т. - Когда подойдешь к столу, отдай это капитану.
Сэм будет счастлив. Он любит рэгтайм и как-то говорил, что у них недостаточно исполнителей популярной музыки. И потом, Терпин крупный и, как видно, крутой мужчина - иначе не стал бы боссом в квартале Красных фонарей.
За ним стоял свирепого вида китаец по имени Тай-Пен, ростом примерно пять футов десять дюймов, с большими горящими зелеными глазами и демоническим лицом. Его черные волосы, украшенные тремя цветками железного дерева, доходили до пояса. Китаец заявил пронзительным голосом, что он - прославленный фехтовальщик, любовник и поэт своего времени, то есть династии Тан, правившей в восьмом веке.
- Я был одним из Шести Бездельников Бамбукового Ручья и одним из Восьми Бессмертных Винной Чаши. Я могу слагать стихи экспромтом на турецком языке, на китайском, корейском, английском, французском и на эсперанто. В сражении на мечах я скор, как колибри, и опасен, как гадюка.
Де Марбо рассмеялся и пояснил, что сам рекрутов не набирает. Однако он дал китайцу табличку и перешел к следующему.