- Более или менее. Думаю, вы нашу планету теперь не узнаете. Все меняется так стремительно, что даже дурно от этого становится. Мы уже и говорим не по-английски - вы можете себе это представить? Что с вами стряслось?
- Об этом попозже, - отрезал Коринф. - А как дела… у наших коллег?
- Думаю, неплохо. Это не мой уровень. Я работаю техником в Брукхейвене. Вы, я так полагаю, совершите посадку где-то здесь?
- Да. - Коринф мгновенно решил сложную систему дифференциальных уравнений. - Это произойдет через шесть часов.
- Хорошо. Я думаю, мы… - Сигнал внезапно пропал, из динамиков вновь раздавался только треск.
- Алло, Нью-Йорк, вас не слышно, - сказал Коринф.
- Брось ты это дело, - фыркнул Льюис. - Выключай рацию.
- Но…
- Мы уже столько ждали, что и эти шесть часов как-нибудь перетерпим. Нечего ерундой заниматься.
- М-да, пожалуй, ты прав… - Коринф вновь взял микрофон в руку. - Алло, Нью-Йорк. Алло, Земля. Говорит звездолет номер один. Сеанс связи окончен. Прием и конец связи.
Какое-то время Коринф сидел молча.
- С кем бы я сейчас действительно хотел поговорить, так это с Шейлой, - наконец сказал он.
- Скоро наговоришься вдоволь, - отозвался Льюис. - Мне кажется, сейчас надо думать о другом. Что-то мне эта тряска не нравится - раньше с кораблем такого не было. Мало ли что с ним может случиться…
- Я думаю, это связано с усталостными эффектами на кристаллическом уровне, - буркнул Коринф в ответ. - Ладно, будем считать, твоя взяла.
Он вновь занял место за приборной доской.
Земля росла с каждой минутой. Им, привыкшим преодолевать за час световые годы, теперешняя скорость казалась черепашьей - она не превышала нескольких сот миль в секунду. Однако совершать точные маневры на больших скоростях они пока не умели, подобные задачи были бы по плечу только новому кораблю. При невиданных темпах технического прогресса, ставших возможными в последнее время, следующий корабль мог стать подлинным чудом, воплощенным совершенством. Инженерное дело вот-вот должно было достигнуть пределов, поставленных самой природой. После этого человеческий разум мог устремиться на освоение каких-то иных сфер. Коринф едва ли не с нежностью посмотрел на растущую голубую планету. Ave atque vale!
Серп Земли превратился в затянутый облаками светлый диск. Они вылетали на дневную сторону. Вскоре стал слышен свист рассекаемого воздуха. Они пролетели над залитым лунным светом Тихим океаном и оказались над Сьерра-Невадой. Под ними лежала Америка - зеленая, огромная и прекрасная. Только что под ними промелькнула серебристая нить Миссисипи, и вот уже над морем показались небоскребы Манхэттена.
Сердце Коринфа было готово выскочить из груди. "Успокойся, - сказал он самому себе. - Успокойся и жди… Теперь спешить некуда…" Он повел корабль к взлетной площадке, находившейся в Брукхейвене, и увидел внизу сверкающий шпиль. Значит, они уже приступили к постройке нового звездолета.
Корабль дернулся. Они были уже на Земле. Льюис щелкнул тумблером, отключив двигатели звездолета. Через мгновение они замолкли, и от этого у Коринфа зазвенело в ушах - он так привык к постоянному гулу работающих двигателей, что для него они стали неотъемлемой частью реальности.
- Идем!
Льюис не успел подняться на ноги, как Коринф уже начал возиться с хитроумным запором шлюзовой камеры. Сначала в сторону отошла внутренняя дверь, затем - внешняя. Воздух запах морем.
"Шейла! Где Шейла?" Он стремительно съехал на люльке вниз, сошел на землю, оступился и упал, но тут же снова был на ногах. Корпус стоявшей за ним ракеты был покрыт трещинами, раковинами и странными кристаллическими наростами.
К нему подошел Феликс Мандельбаум. Он выглядел постаревшим и очень усталым. Мандельбаум молча взял Коринфа за руки.
- Где Шейла? - прошептал Коринф. - Где она? Мандельбаум покачал головой. Теперь вниз стал спускаться и Льюис, он делал это куда осторожнее. Россман направился к нему, стараясь при этом не смотреть на Коринфа. За ним шли другие встречающие - все это были сотрудники Брукхейвенской лаборатории.
Коринф почувствовал, как к его горлу подкатил ком.
- Она что - умерла? - спросил он тихо. Ветерок что-то нашептывал ему на ухо, играя с прядями его волос.
- Нет, - ответил Мандельбаум. - Сумасшедшей ее тоже не назовешь. Но… - Он тяжело вздохнул и покачал головой. - Нет, не могу…
Коринф замер.
- Ну! Ну говори же!!!
- Это случилось шесть недель тому назад, - продолжил Мандельбаум. - Я думаю, справиться с собой она уже была не в силах. Она смогла пробраться к установке для электрошоковой терапии.
Коринф кивнул.
- Она уничтожила собственный мозг, - закончил он за Мандельбаума.
- Нет. Не совсем так, хотя все могло кончиться и этим. - Мандельбаум взял физика под руку. - Можно сказать так: это та Шейла, которую ты знал прежде, еще до того, как Земля вышла из этого поля.
Свежий морской ветерок как ни в чем не бывало продолжал играть с Коринфом. Он был ни жив ни мертв.
- Идем, Пит, - сказал Мандельбаум. - Я тебя к ней отведу. Коринф покорно последовал за ним.
Психиатр Кирнс встретил их в Бельвью. Лицо его ничего не выражало, но было видно, что он ничего не стыдится и ни о чем не жалеет, впрочем, Коринф и не винил его. Человек, не располагавший сколь-нибудь достоверным знанием, поставил не на ту карту и ошибся - только и всего. Так уж устроен мир - с этим ничего не поделаешь.
- Она обманула меня, - сказал Кирнс. - Мне все время казалось, что ей становится лучше. Я и предположить не мог, что больной человек до такой степени может контролировать себя. И второе, - я недооценил степень ее страданий. Мы как-то приспособились к жизни с новым сознанием; что могут чувствовать при этом те, кому это не удалось, остается для нас тайной.
"Темные бьют крыла, а она совсем одна. Сгущается мгла, а она - она совсем одна…"
- Она сделала это в ненормальном состоянии? - спросил Коринф еле слышно.
- А что такое "нормальное состояние"? Возможно, она сделала именно то, что ей и следовало сделать. Стоило ли излечиваться, для того чтобы влачить подобное существование?
- И к чему же все это привело?
- Дров она наломала преизрядно… Помимо прочего, она с началом конвульсий сломала себе несколько костей. Если бы люди вернулись туда немного попозже, могло бы быть всякое. - Кирнс положил руку на плечо Коринфу. - Объем уничтоженной ткани ничтожен, но, должен признать, речь идет о самом чувствительном отделе мозга.
- Феликс говорил, что… ей стало лучше. Это правда?
- Да, конечно… - Кирнс смущенно улыбнулся. - Мы теперь достаточно хорошо представляем, как устроена психика прежнего человека. Я пользуюсь троичным методом, разработанным уже после сдвига Гравенштейном и Делагардом. Символическая переоценка, кибернетическая нейрология и соматические координирующие упражнения. Здоровой ткани было достаточно, для того чтобы мы могли передать ей функции поврежденного участка. Как только мы совладаем с психозом, она будет практически здоровой. У нас она пробудет месяца три - не больше. - Он шумно вздохнул. - В результате она станет нормальным здоровым человеком, разумеется, по прежним меркам… Ее Ай-Кью будет на уровне ста пятидесяти.
- Я понимаю, - кивнул Коринф. - А возможно ли будет… совершенно реабилитировать ее?
- Прежде чем мы научимся восстанавливать нервную ткань, пройдут, по меньшей мере, годы… Вы, наверное, знаете, - она не регенерирует даже при искусственной стимуляции. Для того чтобы обычная клетка превратилась в клетку мозга, потребовались миллионы лет эволюции. Не забывайте и о том, что прежде всего нам придется реконструировать генетический набор пациентки… Но и в этом случае… особых надежд на успех нет.
- Я понимаю.
- Вы могли бы с ней повидаться. Ей уже сообщили о том, что вы живы.
- И как же она на это отреагировала?
- Разумеется, она расплакалась. Это хороший признак. Вы можете провести у нее с полчаса. Разумеется, если она не перевозбудится…
Кирнс назвал Коринфу номер палаты и удалился в свой кабинет. Коринф поднялся на лифте на нужный этаж и пошел вдоль по коридору, в котором стоял запах умытых дождем роз. Дверь в палату Шейлы была приоткрыта. Немного помедлив, он заглянул вовнутрь. Взору его предстала лесная беседка, окруженная папоротниками и деревьями, откуда-то издалека слышалось щебетанье птиц и шум водопада. В воздухе пахло землей и свежей зеленью. Мир насквозь иллюзорный и исполненный покоя…
Он вошел в палату и направился к кровати, стоявшей под расцвеченной лучами солнца ивой.
- Здравствуй, родная.
Самым поразительным было то, что она нисколько не изменилась. Точно так же она выглядела и в год их женитьбы - молодая, красивая, с мягкими вьющимися волосами, оттеняющими несколько бледноватое лицо, и блестящими живыми глазами. В своей белой ночной рубашке она походила на подростка.
- Пит, - прошептала Шейла.
Склонившись над ней, он поцеловал ее в губы. Она ответила ему слабым вялым поцелуем. Коринф заметил, что у нее на руке нет обручального кольца.
- Ты живой… - Она сказала это с оттенком изумления в голосе. - Ты все-таки вернулся.
- Я вернулся к тебе, Шейла, - сказал Коринф, усаживаясь рядом с нею.
Она отрицательно покачала головой:
- Нет.
- Я люблю тебя, - пробормотал Коринф.
- Я тоже… - Ее голос звучал очень тихо, словно издалека, взгляд же был усталым и сонным. - Поэтому я так и поступила.
У Коринфа бешено заколотилось сердце и тут же заломило в висках.