Когда настал мой черед, мною овладел страх, ноги вдруг окаменели. С трудом убедил я себя, что этот "Юрий" - тезка моего друга и поэтому не подведет меня. Взгромоздившись на сиденье, я честно принялся за работу. Действовал старательно и внимательно, но от гири отклониться не удалось. К счастью, дело ограничилось небольшим кровоподтеком возле правого уха. У некоторых иродов травмы оказались посерьезней, четырех пришлось даже госпитализировать. В целом же испытание прошло успешно, директора все поздравляли.
После этого испытания я направился на второй этаж, в наш институтский медпункт, где уже столпилось немало иродов, получивших легкие травмы. Часа через полтора очередь дошла до меня, и медсестричка налепила на мой кровоподтек гигиенический пластырь. В этот момент в медпункт вбежала Главсплетня и сказала, что меня вызывают к аппарату. Я поспешил в коридор-курилку, где на столике стоит телефон. Меня вызывал Юрик.
- Серафим, я долго мыслил, - начал он взволнованным голосом. - Я вспомнил, что один наш мудрец так объявил: "Если ты отказался выполнить просьбу друга, то подойди к зеркалу и плюнь в свое отображение".
- И ты плюнул?
- Наоборот! Я по космическому мыслепроводу связался с Кумой и договорился. В субботу будь у меня в восемь утра. Летим! Ты на Фемиду, я - на Куму. Нас возьмет рейсовый звездолет.
- Значит, место мне забронировано? Надеюсь, мягкое?
- Не волновайся, Фима! Мудрец наш один так сказал: "Если юный спас жизнь кому - то, то и старики потеснятся ради него на почетной скамье". Но я об одном пронзительно тебя упрашиваю: поскольку на Фемиде тебе будет плачевно, то обещай мне, что, когда вернешься с нее, ты не назовешь меня сыном суки.
- Сукиным сыном, - поправил я иномирянина. - Обещаю!
Уточняя некоторые детали предстоящего путешествия, мы проговорили еще минут десять. И все это время в коридоре, покуривая "Шипку", околачивалась Главсплетня.
Я уже упоминал об этой конструкторше, а теперь уточню. На вид она даже аппетитная, сдобная - сплошной бюст. Но голос у нее какой-то лающий, будто она собаку живьем заглотала. Впрочем, не ее это вина. А виновата она в том, что вечно все о всех разнюхивает, перевирает на свой лад и затем распространяет это на весь ИРОД. Идет слух, что она и курить-то выучилась для того, чтобы на законном основании торчать в курильно-телефонном коридорчике и слушать чужие разговоры. И вот эта Главсплетня из тех вопросов и ответов, которыми я обменялся с Юриком, спрограммировала такую схему моего ближайшего будущего: 1) я решил плюнуть на работу в ИРОДе; 2) я развожусь с Настей и отбываю на Кавказ с одной богатой дамой, за счет которой буду существовать бесплатно и весело; 3) кроме того, все это дело пахнет какой-то тайной уголовщиной. Свои умозаключения Главсплетня быстро разлаяла по всем отделам, секциям и подсекциям, и, как водится, все ироды стали обсуждать их, причем каждый не замедлил выдвинуть свою вариацию и приобщить ее к делу. На другой день я заметил, что все со - трудники и сотрудницы поглядывают на меня с пронзительным интересом, а когда пошел в институтскую библиотеку и попросил библиотекаршу Кобру Удавовну выдать мне "Справочник по пространственным нормативам, то книгу-то эту мне выдала, но поверх нее зачем-то положила еще одну - "Уголовный кодекс".
- Вы ошиблись, это не по моей части, - сказал я, возвращая ей "Кодекс". - Ведь я - не судья.
- Суд существует не только для судей, но и для подсудимых, - строго молвила Кобра Удавовна.
От посещения библиотеки на душе у меня остался какой-то мутный осадок. Чтобы избавиться от него, я решил заглянуть в секцию мебели к талантливой конструкторше Мадере Кагоровне. Она разработала проект утепленной кровати. Эта кровать, смонтированная из труб малого диаметра, имеет шланг, с помощью которого ее можно подсоединять к трубам парового отопления.
Приветливая Мадера Кагоровна на этот раз встретила меня хмуро. На вопрос, скоро ли опытный образец ее кровати будет запущен в производство, буркнула что-то невнятное. Смущенный ее странным поведением, я подошел к сидящему на подоконнике институтскому коту Лютику, погладил его и сказал, что мне очень симпатичны эти зверьки. Ведь недаром родители дали мне имя в честь кота.
- Они не сожалеют об этом? - сухо спросила Мадера Кагоровна.
- Сожалеют? А зачем им сожалеть? - удивился я.
- Но ведь они, сами того не зная, спрограммировали ваше будущее. Разве вам не известно, что на городском уголовном жаргоне слово "кот" адекватно словам "альфонс" и "сутенер"?
- Не понимаю, к чему этот разговор?! - воскликнул я.
- Ах, вы не понимаете?!
Наступила неприятная, вязкая пауза. Потом из другого конца комнаты послышался голос Пантеры Ягуаровны, конструкторши, проектирующей кресло, совмещенное с кухонным столом.
- Он не понимает! Он, представьте себе, даже слова такого не слыхивал - "сутенер"! - Пантера Ягуаровна встала из-за своего стола и, подойдя ко мне, спросила в упор: - А вы знаете, что такое содержанка?
- Ну, это из литературы известно, - ответил я. - Это были такие падшие женщины, которые за деньги становились любовницами зажиточных людей.
- А нам не из литературы известно, что у нас в ИРОДе есть падший мужчина - содержанец. И не стыдно?!
- Таким ничего не стыдно, - поддержала ее Мадера Кагоровна. - Таким ничего не стоит бросить жену и дочь ради престарелой растратчицы, у которой куры денег не клюют!
- Какая растратчица? Какие куры?! - воскликнул я в тоскливом недоумении. Но ответом мне было язвительное молчание.
Озадаченно-ошеломленный покинул я секцию мебели и направился в примерочную комнату, примыкающую к отделу одежды. Там в этот час было тихо. Я присел на диванчик и погрузился в печальные размышления. Но вскоре мое уединение нарушил Павиан Гориллович, дизайнер головных уборов. Начнем красовалась огромная меховая шапка - на манер кавказской папахи, только еще больше, пышнее и шире. По краям ее, справа и слева, приторочены два кармана, в которые можно засунуть ладони. Это усовершенствование имеет две положительные стороны: во-первых, не мерзнут руки, ибо шапка заменяет рукавицы; во-вторых, если руки засунуты в шапку, то ее никто не сорвет с вашей головы с целью похищения. Мельком взглянув на меня, Павиан Гориллович подошел к зеркалу, поднял руки, утопил ладони в шапке - и удовлетворенно улыбнулся; Но потом улыбка соскользнула с его лица, оно стало озабоченным.
- Чем это вы недовольны? - спросил я из вежливости. - Шапка - что надо! Пора хлопотать о патенте.
- Я и сам знаю, что пора. Но Афедрон Унитазович хочет, чтоб был еще один карман - внутри шапки. Для портмоне. А я опасаюсь, что это излишне осложнит конструкцию.
- Вы правы. Оттуда портмоне трудно будет извлекать.
- Ну, вы-то, говорят, без труда портмоне себе добыли, - с ядовитой ухмылкой произнес Павиан Гориллович. - Жену побоку, ИРОДа побоку - и айда в Ташкент с одноглазой директрисой гастронома… Живое портмоне, всегда к услугам… Но учтите: угрозыск не дремлет!
- Кто дал вам право клеветать на меня?! - крикнул я. - Кто тебе такой чепухи про меня наговорил?!
- Весь ИРОД об этом говорит. Глас народа!.. По отношению к жене ведете себя как зверь!
- О тебе этого не скажу, - отпарировал я, -
Если скажут тебе: "Ты - зверь!" -
Ты не очень-то в это верь.
Ведь и звери имеют ум, -
Ты ж, мой друг, совсем - ни бум-бум!
Произнеся этот экспромт, я покинул примерочную и направился в отдел, где работает мой хороший знакомый Нарзан Лимонадович. Это он сконструировал комбинированную электрокофеварку-крысобойку "День и ночь". Предположим, вы холостяк. В вашей однокомнатной квартире завелись крысы, а у вас - ни жены, ни кошки. И тут вам поможет "День и ночь". Днем вы используете прибор в традиционном жанре - варите в нем кофе. Вечером вы кладете его горизонтально возле крысиной норки, включаете ловительное устройство - и спокойно ложитесь в постель. Ночью вас будит зуммер. Крыса поймалась и безболезненно убита током! Вы встаете, освобождаете прибор от содержимого, включаете его вновь - и так далее. Оригинальностью замысла и четкостью работы "День и ночь" порадует многих - и тем приумножит славу ИРОДа. Я надеялся, что Нарзан Лимонадович поможет мне развеять ту клеветническую тучу, которая сгущалась над моей головой. Но, оказывается, я держал путь не к другу, а к врагу.
- Слушай, Серафим, этого я от тебя не ожидал, - забормотал он. - Ты же знаешь, я тоже от жены ушел… Но - никаких скандалов… И алименты за Жорку честно плачу… А у тебя прямо по-гадски получается… За Настей по квартире с ломом гоняешься, последнее пальто ее в скупочный пункт снес, кольцо обручальное с ее пальца содрал - и все пропиваешь с какой-то падшей кинозвездой… Опомнись, Серафим, не стань полностью гадом!
- Если и стану, далеко мне до тебя будет, падло! - гневно ответил я.
Если скажут тебе: "Ты гад!" -
Похвале этой будь ты рад;
Ведь по правде-то, милый друг,
Ты зловредней, чем сто гадюк!
Хлопнув дверью, я вышел в коридор. Навстречу мне шагал Хамелеон Скорпионович, известный тем, что им спроектировано антипростудное зимнее пальто. Оно сплошное, разреза спереди нет; его надо надевать через голову. Его не нужно застегивать и расстегивать, вас в нем не продует. Надобность в пуговицах отпадает, что послужит снижению себестоимости. Еще недавно этот дизайнер относился ко мне весьма приязненно, а тут он вдруг при виде меня набычился и молвил укоряюще-презрительным тоном:
- Почему вы здесь? Почему вы не в больнице?
- А к чему мне больница? - удивился я. - Я здоров.