- Мне нужно возвращаться, - солгала я. - У меня ночная вахта.
Зачем на судне, стоящем в гавани, нужна ночная вахта, я и сама не знала; просто это было первое, что пришло мне в голову.
Хассо приподнялся на локте и усмехнулся:
- А ты уверена, что хочешь вернуться на свой корабль, малышка Йалин?
- На свое судно, - резко поправила я, - крыса сухопутная!
В следующее мгновение я мчалась мимо зарослей клематиса, чей запах уже начал меня раздражать, и по тонкому высокому мостику-лестнице одна-одинешенька.
Я никак не могла решить, рассказывать ли Хэли о своих подозрениях. Во всяком случае, она вернулась на судно вскоре после меня, а мне к тому времени пришло в голову, что лучше ничего не говорить, иначе она подумает, что в плане секса я потерпела полный провал, а это было далеко не так. Так что я сделала вид, что сплю, и ничего ей не сказала.
А рано утром прибыли мягкие коробки с линзами. Почти сразу мы подняли якорь и отплыли вниз по течению, направляясь на север, в далекую Умдалу.
Я не возвращалась в холмистый Веррино целый год, к этому времени я была уже не юнгой, а полноправным членом гильдии со специальным удостоверением; кроме того, я плавала уже не на "Серебристой Салли".
В первый год или два работы молодые женщины реки должны были плавать на разных судах, и я не оказалась исключением. К тому же, думаю, я подсознательно стремилась переходить с одного судна на другое, чтобы как можно дольше не возвращаться в Веррино (и Пекавар). Я говорила себе, что должна посмотреть все, что находится в нижнем течении реки, пока еще сохраняю восприимчивость юности.
Итак, на своем первом судне я добралась до холодной туманной Умдалы, заходя по пути в Сарджой, в Аладалию, в Порт Первый Приют, Мелонби и Молнию. В Умдале я брала ялик и обследовала на нем болота, бродила среди геометрически правильных рядов блокгаузов с остроконечными крышами, похожими на клинья, направленные в небо, чтобы разрезать толщу снега, выпадающего поздней зимой. И я видела необъятную ширь реки там, где она становится соленой перед впадением в океан - а черное течение, извиваясь, словно лента, тянется куда-то вдаль. И я стала размышлять, была ли Умдала построена для защиты от снежных зим или у древних строителей была какая-то иная цель - поскольку это был город-аванпост: аванпост для защиты не от человека, а от реки, превращающейся в этом месте в зловещее несудоходное море.
На "Серебристой Салли" я поднялась, по-прежнему вместе с Хэли, вверх по течению до пологих зеленых холмов Порта Первый Приют, где полюбовалась на разрушаемый временем Обелиск - памятник Кораблю - "корабль", как известно всем, кроме сухопутных крыс, - это совсем не то, что судно, которое бороздит волны, а не звездную пустоту.
В Порте Первый Приют я уволилась с судна и, имея хорошие рекомендации от хозяйки судна Кэрил, нанялась на трехмачтовую шхуну "Быстрая улитка", неуклюжее, тяжелое судно, которое курсировало между Аладалией и Молнией; на нем я пробыла все лето и осень, пока не получила удостоверение члена гильдии. Потом, когда с севера задули пронизывающие ветры, я распрощалась с "Быстрой улиткой" и сказала "привет" каравелле "Абракадабра" и местным рейсам в районе Аладалии, что помогло мне укрыться от суровой зимы. Вы только не подумайте, что я боялась простудиться! Я же была родом из Пекавара, где из-за близости пустынь воздух очень сух, а зима сводится к заморозкам на почве по утрам. Просто мне по-прежнему как-то не хотелось плыть дальше на юг, в сторону Веррино.
Поэтому на какое-то время моим домом стали артистическая Аладалия с ее ткачами, ювелирами и горшечниками, а также собственным оркестром, и сама "Абракадабра". Я даже завязала что-то вроде тесных отношений (мимолетных, но теплых: мне очень хотелось тепла) с одним Тэмом. И поскольку он оставил о себе очень приятные воспоминания, я расскажу об этом меньше, чем о своем первом опыте, с Хассо. Думаете, на тот случай, что я и здесь наделала ошибок? Нет. Наши разговоры были совершенно невинными и ни разу не коснулись запретной темы - что происходит и чего не происходит на реке.
Но пришла весна, а с ней письмо от матери и заботливая записка от отца. Поэтому, сменив каравеллу на бриг "Голубое солнце", я отправилась в Сарджой, а оттуда в Веррино. И как вы думаете, кто ждал меня на причале, когда бриг подошел к берегу? Не кто иной, как Капси.
Я изо всех сил махала ему руками и, как только закончила все дела на судне, бросилась к нему и крепко обняла.
- Как ты узнал?
Он радостно засмеялся:
- Я знал, что когда-нибудь тебе придется пройти здесь. В конце концов, у нас же не две реки! Я просто дал немного денег хозяйке причала, чтобы она держала меня в курсе записей в Судовом регистре гильдии.
- Тогда тебе повезло. Я села на "Голубое солнце" только в Аладалии.
- Скажешь тоже, повезло! Некрасиво говорить так о своей гильдии, сестричка. Ой, извини, Йалин. Но ты, конечно, хотела сказать, что я очень сообразительный?
Перед вами сюда пришло судно с последним списком команды из Аладалии. А до "Голубого солнца" была "Абракадабра"; а до этого…
- А ты действительно сообразительный. Ты явно все про меня знаешь. (Допустим, не все, - добавила я про себя. - Когда мы виделись последний раз, я была девочкой. Теперь я стала женщиной, и не просто женщиной, а женщиной реки!)
Держась за руки, мы побрели по крутой улочке, вымощенной булыжником, к ближайшему винному кабачку, чтобы отметить нашу встречу.
- Ну как ты? - спросила я его, когда мы уселись на скамейку под знакомыми гирляндами клематиса.
- О, я сидеть на Шпиле, и я смотреть, - шутливо сказал он.
- Видел что-нибудь интересное? Его голос стал тише:
- Примерно в двух лигах от берега там есть маленький городок. Совсем маленький, но мы постоянно смотрим на него в Большой Глаз. Это наш новейший телескоп, его линзы - вершина искусства. Ты должна подняться к нам и посмотреть, как я работаю.
- Зачем?
- Тебе будет интересно - такое любому было бы интересно.
- Это мне-то? Я видела Аладалию, и Порт Первый Приют, и Умдалу. Зачем мне смотреть на какой-то маленький безымянный городок? Держу пари, я все равно ничего не увижу - он ведь так далеко.
- Его видно совсем не так плохо, как ты думаешь. Мы же очень высоко.
- Ну и что ты видишь?
- Людей.
- Вот удивил. Я думала, драконов.
- Совсем маленьких человечков.
- Что, гномов?
- Оставь свой сарказм, сестричка. Для меня это очень важно.
- Важнее нашей встречи спустя целый год?
С явным усилием отбросив серьезность, он рассмеялся:
- Нет, конечно. Давай утопим этот год, а? - И он осушил свой стакан. - Я тут знаю одно замечательное заведение. Потом. Когда нам захочется перекусить. Как ты смотришь на сладкий рис с приправой и кебаб?
И он тихонько стукнул меня по плечу. Каким-то образом именно это место болело у меня уже очень давно.
Я уволилась с "Голубого солнца" и поселилась на некоторое время в маленькой комнатке под самой крышей, прежде всего написав матери и отцу, что скоро приеду, и оставив письмо у хозяйки причала, чтобы она отправила его с первым судном, которое пойдет вверх по течению.
Капси был искренне счастлив, что видит меня, я чувствовала, как сильно он меня любит; все эти эмоции слегка сбили меня с толку, иначе я бы ни за что не согласилась на его предложение. Ведь в то время мне казалось, что я поступаю очень правильно и смело; и даже защищаю честь своего пола.
Через пару дней я смягчилась и спросила:
- А что там поделывают эти твои маленькие человечки?
- Маленькие, потому что находятся на расстоянии предельной возможности Большого Глаза.
- Ну, это-то я понимаю. Он нахмурился.
- Но в ясный день, когда нет ветра, даже можно отличить мужчин от женщин. Все женщины у них в черном.
- Откуда ты знаешь, что это женщины?
- Дети. Иногда они берут с собой в поле детей.
- Это могут быть и мужчины.
- А мужчины могут кормить детей грудью? Это разглядел наш самый зоркий наблюдатель… - Он запнулся перед тем, как назвать имя: - Хассо.
- Ага, - сказала я; к этому я была почти готова.
- Он шлет тебе свои искренние извинения, Йалин. Я залилась краской; неужели мой брат все знает о той ночи? Рассердившись, я была готова уйти; однако вместо этого пожала плечами и сказала:
- Мне кажется, вы тут строите выводы на половых извращениях какого-то мужчины, который, к тому же, находится за много лиг от вас!
Он нетерпеливо махнул рукой.
- Может быть, да, а может, и нет. Люди на том берегу никогда не подходят к реке. Самое большее, что они спускают на воду, - это доску. Они никогда не ловят рыбу. Возле воды нет даже никакой лачуги, сколько мы ни высматривали. Почему?.
- Потому что… только женщины могут плавать по реке…
- Ни одна их женщина не подходит к реке ближе чем на лигу. Я уже говорил, это маленький городок - а где же большие города, если такие есть? Наверное, есть. Они внутри страны; так далеко, как только позволяет обитаемая зона.
- А если предположить, что здесь начинаются пустыни? Так же, как у нас.
- Вряд ли.
- Значит, они не любят реку; это было ясно с самого начала. Что еще?
- Еще, Йалин, они сжигают женщин.
- …Что?
- Около шести месяцев назад, когда Большой Глаз вступил в строй…
- Только суда вступают в строй, дорогой братец.