Две из них мне понравились, поскольку держались просто. Особенно последняя - я сразу почувствовала к ней дружеское расположение. Ее звали Пэли, и она была родом из Аладалии, которая вызывала во мне приятные воспоминания. Пэли была плотной коренастой женщиной примерно тридцати лет, с шапкой соломенно-желтых волос и красным обветренным лицом; возможно, это объяснялось повышенным давлением. Она была быстрой, энергичной, всезнающей и говорила с большой скоростью. Она сразу сообщила, что не склонна к артистизму. Тем не менее только она из всех нас отправилась по магазинам. Теперь на ней был витой браслет, который обошелся ей в сто пятьдесят фишей (после торговли и споров). Наверное, это был самый некрасивый браслет во всем городе. Я влюбилась в нее за это.
Банкет состоялся в зале гильдии ювелиров, который в другое время служил рынком, где продавали драгоценности. На этот раз поблизости не было ни одного мужчины, поскольку дело было женским.
Мы пробормотали слова приветствия; мы выпили за здоровье друг друга; мы поели жареной рыбы. Потом встала хозяйка причала и зачитала высокому собранию наши заслуги. Мои прозвучали весьма сомнительно, как будто я получила награду за умение карабкаться по мачтам, как обезьяна. (Разумеется, все мои заслуги не упоминались.) Кроме того, я славилась искусством работать кистью и краской. Поскольку на руке у меня по-прежнему была видна свежая рана, это казалось маловероятным.
- Чья-то маленькая фаворитка, - услышала я тихий голос за спиной.
Потом мы снова провозглашали тосты и в конце концов окончательно забыли, как кого зовут (за исключением Пэли), - по крайней мере, мне так показалось.
Но это не имело значения! Хозяйка причала Тамбимату, организатор новогоднего мероприятия, объявила, что на следующий день мы совершим ознакомительную прогулку к истоку реки, чтобы стать настоящей командой.
Я сказала "прогулку"? Вообще-то да, это была прогулка. Вместе с нами на черном кече отправилась хозяйка причала. Странно, но этот кеч не имел названия и редко мне удавалось совершать такое спокойное плавание, за исключением того времени, когда мы тихо плыли из Джангали после рокового праздника.
Спокойное, да не очень! Может быть, хозяйка причала, будучи местным жителем, могла позволить себе считать нашу поездку легкой прогулкой. Для меня она оказалась настоящим испытанием мужества; мне было страшно так, как только в ночных кошмарах бывает. Медленно приближались мы к тому кажущемуся бесконечным барьеру, к тому месту, где река, владеющая нашей жизнью, больше не существовала. Туда, где она заканчивалась, исчезала. Или, скорее, где она начиналась - но начиналась словно из ничего.
Вода, точно язык, вываливалась из толстогубого рта. Каменные колонны, словно зубы, стояли в сотнях пядей друг от друга. Конечно, вода медленно подтачивала их основания - и тогда все Ущелье обрушится на нас! Может быть, даже сегодня.
Дальше на западе виднелось черное течение, которое появлялось из-под узкой арки. Все-таки термины "арка" и "колонны" создают неправильное впечатление. Кажется, что река вытекает из-под какого-то моста. На самом деле скалы спускались к самой воде и даже ниже, не давая возможности подойти или хотя бы заглянуть в длинное отверстие, уходящее в глубь Ущелий. Их основания виднелись только там, где были выступы и спокойная вода. Видимо, река вытекала из чего-то твердого - как след из слизи, который тянется за улиткой (только в обратном порядке). Огромная улитка, гигантский след!
Я радовалась, что Пэли была на борту вместе со мной: такая деланно самоуверенная - словно старшая сестра, которой у меня никогда не было. Я обрадовалась еще больше, когда мы развернулись совсем рядом с Ущельями и пошли назад к городу.
На следующий день состоялось что-то вроде священного конклава речной гильдии на борту шхуны "Санта-Мария", стоящей на якоре. Мы, семеро счастливиц, были приглашены.
Присутствовали семь глав гильдии, хозяйка причала и Марсиалла. (Мы с ней приплыли на лодке с "Шустрого гуся", на веслах сидела я.) Последовало торжественное чтение отрывков из Книги Преданий гильдий; затем практические советы и наставления. У меня еще больше усилилось впечатление, что меня за что-то наказали, когда я представила себе, что нам предстоит. Не могу сказать, что я ощутила невероятный подъем духа.
Следующий день был канун Нового года.
Итак, за час до полуночи наша семерка поставила парус и отплыла в безымянной лодке. Ночь была ясной. На одной половине неба звезды сияли, словно драгоценные камни, на другой не было ничего, кроме стены тьмы. Когда я ставила парус, то подумала, что эта черная стена - образ начинающегося года, в котором не будет ничего, кроме смерти и тьмы. В темной воде не было ни одного светящегося существа. Свет звезд с половины неба был нашим единственным проводником, хотя у нас были фонари и мы могли бы их зажечь, если бы захотели. Мы не хотели.
Пока мы медленно продвигались вперед, я мрачно размышляла о черном течении. Слишком мрачно, наверное. Другие тоже. Наш маленький кеч был странно молчалив, словно мы все затаили дыхание. То есть молчалив до тех пор, пока Пэли не воскликнула: "Может, споем?"
- Тише! - зашипел кто-то.
- У течения нет ушей, милая! - И Пэли затянула одну из речных песен, которая понеслась над глухой водой:
Река
Дарит веками Жизнь
Женам своим!
Да, Пэли действительно не хватало артистичности. В смысле слуха. Хотя, наверное, тот мотив, который она выводила, в ее голове звучал прекрасно.
- Тихо! - приказала худощавая женщина из Сверкающего Потока, которая командовала нашим кечем. - Течение ощущает вибрацию.
"Возможно ли такое? Оно уже услышало нас?" - подумала я.
Наконец мы подошли примерно на пятьдесят пядей к полосе бездонной тьмы, которая выделялась на темной воде. Мы бросили плавучий якорь. Одна из нас следила, чтобы мы не подошли слишком близко к течению, несмотря на якорь.
- Йалин, - последовал приказ худощавой, - вытяни гик как можно дальше. Пэли, к лебедке. Андра, приготовься принять первое ведро. Саландра… - что-то еще.
Итак, я приготовила первое ведро с крышкой, укрепив его на гике, зависшем над течением, и ждала команды опускать ведро в черное вещество.
- Все готовы?
- Да. Да. Да.
- Опускай.
И ведро шлепнулось в течение…
Вот тогда меня и охватило безумие.
Оно зажглось во мне, словно огонь. Я не понимала, что делаю и зачем. Словно та колода карт засосала меня внутрь и превратила в картинку! Я хорошо помню, как вскарабкалась на планшир, к которому крепился гик. Я слышала, как что-то кричала Пэли. Я даже почувствовала, как она пытается удержать меня. Я слышала, как худощавая закричала: "Нет! Если оно хочет одну из нас, пусть берет!" Мне было все равно.
Не замечая ничего вокруг, я пробежала по гику, словно акробат. Но я не была акробатом. Я не могла остановиться. Я не могла вернуться, даже если бы и захотела. У меня не было своей воли. Только сила безумия не дала мне свалиться в воду, не достигнув течения. Она крепко держала меня; я пробежала до конца гика и прыгнула. На какое-то мгновение мне показалось, что я парю в воздухе. Затем я упала. И скрылась под водой.
Вокруг меня плавали какие-то тени, вспышки света слепили меня, чьи-то мягкие щупальца проникали в ноздри, горло, везде - они старались проникнуть в меня как можно глубже. Но я не чувствовала, что задыхаюсь или тону.
Моя жизнь проходила передо мной помимо моей воли. Детство в Пекаваре. Посвящение, когда я пила черное течение. Моя первая ночь с Хассо на его чердаке. Веррино и Наблюдатели. Костры на том берегу… Все мои тайны, все.
Казалось, что я сплю. И мои сны пришли ко мне. Но не для того, чтобы развлечь. Они пришли, чтобы изучить меня, забраться внутрь головы и посмотреть, что там.
- Йалин, - пели сны. - Йали-и-и-н! - завывали они.
Я ощущала что-то огромное, древнее и… не могу сказать, что мудрое.
Оно смотрело на меня, но не глазами. Скорее, клетками своего тела, которые проникали внутрь, изучали, смаковали и возвращались туда, откуда пришли.
Оно ощупывало меня, но не пальцами. Да, скорее вибрацией. Но я не могла понять, что это за вибрация.
Или все это было тем, что мне рассказывали о течении? Что я сама думала о нем? А теперь мои мысли вернулись ко мне и оно читало их?
Я не могла понять, что со мной происходит, где я сама, а где оно? Я сосредоточилась и попыталась вернуться не в реальный мир, а в мир своих снов. Я лихорадочно думала:
- Кто ты?
Ярко засияли звезды, и мир перевернулся подо мной, и я стала смотреть на него словно с высоты, а он был маленьким, как мячик, как игрушка, и небо стало черным, а не голубым.
- Кто ты? - снова подумала я, на этот раз с большей силой, не имея возможности говорить вслух.
И откуда-то издалека я услышала невнятный голос:
- Я Червь Мира. Нет червя больше, чем я. Червь не движется, он течет внутри себя. В тот день, когда он начнет движение, мир перевернется… До этого дня Червь будет наблюдать… ход событий… Наблюдать за Женщиной и Мужчиной…
Молчание.
- Но зачем? Как? Кто?..
Вокруг меня что-то двигалось и свивалось кольцами. И внутри меня тоже что-то сворачивалось: оно обвивало кольцами мой разум. Раздавливая, убивая, стирая. Перед тем как потерять сознание, я подумала, что чувствую, как еще одно существо, огромное, скользкое, покрытое чешуей, поднимается подо мной.
К моему великому изумлению, я пришла в себя. Я была мокрая насквозь. И лежала на илистой отмели.