Кирис вышел на крыльцо лишь пару минут спустя. Он шел, засунув большие пальцы за край шортов. Фуоко подошла и преградила ему дорогу.
- В общем, еще раз так поступишь… - начала она - и осеклась.
Кирис смотрел на нее взглядом, который она уже успела забыть. Из ниоткуда возродился уличный хулиган, с которым она пикировалась на переменах в школе год назад: с холодными пустыми глазами и безразлично-презрительной гримасой на лице.
- Ты же меня видеть не хочешь, - процедил он сквозь зубы, глядя куда-то поверх ее головы. - Ну, вот и не видь. Я не напрашиваюсь… принцесса.
Последнее слово в его исполнении прозвучало как грязное ругательство.
- Идем, Гатто, - бросил парень и, обогнув Фуоко, неторопливо зашагал по улице, постукивая подошвами по асфальту. Черно-белый парс растерянно посмотрел на Фуоко, потом повернулся и засеменил за хозяином. Девушка стояла как оплеванная. Минуту спустя она все же повернулась, чтобы посмотреть ему вслед, но Кирис уже пропал за деревьями. Фуоко сделала шаг за ним, но тут же остановилась, резко развернулась и отправилась в противоположную сторону. Значит, он не напрашивается? Ну, так и она тоже!
Не меньше двух часов она потерянно бродила по улицам Колуна между уже законченными и достраивающимися учебными корпусами, кортами, залами и общежитиями, но в конце концов все-таки вернулась к себе. В коридоре она задержалась возле комнаты Кириса и осторожно взялась за ручку двери. Та даже не шелохнулась. Он отозвал ее допуск?
Войдя к себе, она отбросила ногой спутанные прожженные простыни, с утра так и валявшиеся на полу, и упала на пустую кровать лицом вниз, даже не сняв сандалии. На улице развиднелось, и бьющее через окно солнце пекло затылок, но вставать и задергивать шторы сил не оставалось. Хотелось зареветь в голос, но глаза оставались сухими. Даже тепло устроившейся под боком Зорры не помогало. Вот так паршиво закончился нетерпеливо ожидаемый день. Ну и ладно. Так даже лучше. Пусть себе Кир играется тренажерами, моторами и полетами. А она останется сама по себе, займется наукой, и пусть тогда ей завидуют и хамят сколько угодно. Она выдержит. И никто ей не нужен. Никто.
В тоскливой и серой пустоте она неподвижно лежала до тех пор, пока ее не сморил сон. И снова геометрические линии и разноцветные воронки кружились в бешеном танце, а пространство вокруг медленно заполнял кромешный ужас.
10.22.1232. Тасиэ, Ценгань
Несколько щелчков простучали в наушнике мелкой дробью. Не вынимая руку из кармана, Юно отбил ключом ответ "вижу, действую" и выдернул из уха вкладыш динамика. Он уже и сам разглядел павлинов: несколько цветастых пятен, появившихся у входа в деловой центр "Гиндза". Немногие пешеходы почтительно растекались в стороны, освобождая дорогу.
- Вперед, - негромко скомандовал Юно, чувствуя нервную дрожь во всем теле. Из-за обильно выделяющегося адреналина он с трудом удерживал на лице обычное бесстрастное выражение, а уголок левого века начало бить тиком. Авайя кивнул и плавно выжал газ.
Лавируя в потоке мотоциклов, автомобиль достиг парковки в тот момент, когда Дзарин Сухэя со своими прихлебателями заканчивал грузиться в длинный черный лимузин кайтарского производства. Юно не знал и знать не хотел его марку, но такие автомобили стоили не меньше ста тысяч леер. Возможно, и все двести. На такие деньги средняя семья в Ценгане могла существовать многие десятилетия, но жирной скотине было мало пускать пыль в глаза окружающим. Бывшему казначею Хёнкона уже не хватало средств, прихваченных из хранилища в ночь бегства. Ему хотелось больше, больше, еще больше. И сегодня он свое получит.
Автомобиль Юно заблокировал лимузин Дзарина в тот момент, когда туда влезал последний павлин. Не стоило, наверное, рисковать, подгадывая секунда в секунду, но отлавливать лимузин потом, в плотном автомобильном потоке улиц Тасиэ, оказалось бы куда сложнее, а приблизиться раньше означало насторожить мерзавцев и дать им возможность сбежать. Юно одним движением растянул на лице плотную черную маску с прорезями для глаз и выскочил на мостовую. Четверо его кобунов в таких же масках уже окружили лимузин, и Юно, пинком отправив прихлебателя внутрь машины, нырнул за ним.
Внутри салон оказался даже просторнее, чем он предполагал. Дзарин и трое его лизоблюдов просто терялись на длинных мягких диванах. Трое членов "Адаути" мало изменили ситуацию. Пока бывший казначей ошарашенно хлопал глазами, пытаясь понять, что происходит, Юмэй уже вышвырнул с водительского места шофера, поднял перегородку из бронированного стекла и рванул машину с места вслед за автомобилем Авайи.
- Кто вы такие? - проблеял аристократ - и осекся, уставившись на короткоствольные автоматы, появившиеся из-под халатов.
- Заткнись, - сквозь маску глухо приказал Юно. - Попробуешь трепыхаться или хвататься за телефон, - он мотнул головой в сторону паладарского устройства, установленного посреди дивана, - пристрелю на месте.
- Вы… вы хоть понимаете, кто я такой? - белыми трясущимися губами прошептал бывший казначей. - Я… я очень большой человек! Я к самому Левому министру Ценганя вхож! Кто вы такие? Анъями? Какой клан? У меня есть хорошие друзья среди "Черных тигров"…
Юно наклонился к нему и небрежно ткнул стволом автомата в лицо, рассадив губу.
- Я сказал - заткнись! Плохо понял с первого раза? Да и "Черных тигров" уже нет, некому жаловаться. Учти, на третье предупреждение не рассчитывай.
Ублюдок внял и наконец-то утих. Следующие полчаса, пока лимузин петлял сначала по центральным, а потом по окраинным улицам Тасиэ, в салоне стояла напряженная тишина. Четверо захваченных жались друг к другу на заднем диване, словно перепуганные дети, а члены "Адаути" сидели на продольном и переднем диванах с нацеленными на них автоматами.
У заброшенного полуразвалившегося склада за северной городской чертой обе машины остановились.
- На выход! - коротко приказал Юно, ткнув пальцем в дверь. - Все!
Дзин первым выскочил наружу, где уже стоял оставивший водительское место Юмэй. Оба кобуна взяли под прицел неуклюже выбирающихся из лимузина людей. Пленники, впрочем, даже и не помышляли о побеге: ноги у них тряслись и подкашивались от страха. Окружив их кольцом, члены "Адаути" пару минут стояли неподвижно, ожидая сигнала. Юно прислушивался к себе, пытаясь разобраться чувствах. Нет, никакой жалости он не испытывал. Ни капли. Пожалеть можно человека, а стоящие перед ним вандабани с бледными от ужаса физиономиями названия людей не заслуживали. Даже павлинами их называть - слишком много чести: те хоть в зоопарке способны детишек радовать, в отличие от этих пяти кусков жирного мяса в цветастых одеждах. Ярость тихо кипела внутри Юно мелкими ледяными пузырьками. Ярость и ненависть.
- Раздевайтесь! - наконец приказал он. - Догола.
Пятеро пленников даже не попытались протестовать, скидывая шелковые одеяния. Возможно, они все-таки решили, что их грабят. Ну-ну.
- А теперь, - Юно с отвращением посмотрел на их жирные трясущиеся телеса, отвратительно воняющие страхом, - пора немного согреться.
Он кивнул своим людям, и Цзин принялся споро подбирать с земли тряпки и закидывать их в лимузин. Авайя сходил к своей машине и принес канистру бензина, щедро облив из нее внутренности салона. Щелкнула зажигалка, и из автомобиля вырвались языки пламени. Людям пришлось отступить в сторону - так яростно заполыхали дорогая обивка диванов и деревянные панели.
- К стене их! - скомандовал Юно, и голых пленников пинками погнали к облупившимся останкам склада. Сам Юно неторопливо отошел к своей машине и извлек с заднего сиденья увесистый катушечный магнитофон и длинный матерчатый сверток.
- Послушаем немного? - предложил он светским тоном. Поставив устройство на землю, он хрустнул клавишей воспроизведения.
"…так называемое паладарское правительство Хёнкона нарушает все мыслимые и немыслимые законы и традиции!" - донесся из трещащего динамика записанный голос бывшего казначея. - "Я говорил много раз, и еще повторю столько, сколько потребуется: паладары или нет, но они обязаны компенсировать стоимость нашего имущества! Не по своей воле мы покинули страну девять лет назад, не по своей воле бросили дома. А сегодня нас, исконных граждан Хёнкона, без спроса явившиеся Чужие не только не пускают на родную землю, но и сносят наши родовые поместья, беззастенчиво пользуются нашей собственностью - и даже не думают заплатить нам хотя бы кан. Мы умираем от голода на чужбине - а чужаки жируют на награбленном. Справедливо? По совести? Нет, нет и еще раз нет! Ассоциация граждан Хёнкона призывает всех вас объединиться и подписать групповой иск…"
Юно остановил запись.
- Удобно, когда выступление по радио транслируют, - заметил он в пространство. - Никаких подслушивающих устройств не нужно.
- Что вы хотите? - просипел бывший казначей, переводя испуганный взгляд с магнитофона на весело полыхающий лимузин и обратно. - Денег? За меня заплатят выкуп! Любой, какой скажете!
- И за меня! И за меня! - нестройно поддержали прихвостни.
- Ты, шо, недавно трепался, что от голода на чужбине подыхаешь, - усмехнулся Юно. - Ты лгал час назад или врешь сейчас?
Аристократ облизнул губы.
- Кто вы такие? - тихим шепотом спросил он.
Юно шагнул к нему, стаскивая маску.