Глава 14
Изумленный появлением зятя, Ян остановился, вытаращив глаза:
- Смитти! Какими судьбами?
Только потом он сообразил, что его естественная реакция была самой правильной: Тергуд-Смит пристально следил за выражением его лица.
- Причин несколько, - сказал сотрудник Безопасности. - А ты отлично выглядишь. Глаза блестят, румянец… Как насчет того, чтобы выпить? А то у тебя в организме совсем токсинов не осталось.
- Отличная идея. Только давай не в баре. Здесь, внизу, воздух липкий, как патока. Выпить мы можем и у меня в номере. Я приоткрою окно, а ты посидишь на радиаторе.
- Хорошо. Я избавил тебя от лишнего беспокойства: твой ключ уже у меня. Пошли наверх.
В лифте кроме них оказалось еще несколько человек, поэтому разговаривать приятели не стали. Ян смотрел прямо перед собой и изо всех сил старался собраться с мыслями. Что подозревает Тергуд-Смит? Он здесь не случайно. Да он этого и не скрывает - ведь у него в кармане ключ от номера Яна. Обыск ничего бы не дал: у него в багаже нет ничего криминального. Ну что ж, наилучший способ защиты - нападение.
Ян знал, что перед зятем бессмысленно разыгрывать простачка. Едва за ними закрылась дверь, он заговорил:
- В чем дело, Смитти? Только сделай одолжение - не прикидывайся. С моим ключом в кармане. Почему Безопасность интересуется мной?
Тергуд-Смит стоял у окна, устремив на белый пейзаж невидящий взор.
- Будь добр, налей мне виски. Неразбавленного, большой. Проблема, дорогой мой Ян, состоит в том, что я не верю в совпадения. Доверие мое не безгранично. А ты слишком часто оказываешься замешанным в разных интересных событиях.
- Быть может, ты мне объяснишь, о чем речь?
- Ты и сам знаешь не хуже меня. Инцидент в Красном море, компьютерный "клопик" в вашей лаборатории…
- Это абсолютно ничего не значит. Если ты думаешь, что я по каким-то причинам пытался утопиться, - значит, тебя надо проверять, а не меня. Таким образом, остается лаборатория. Сколько в ней сотрудников, знаешь?
- Намек понял. Спасибо.
Тергуд-Смит глотнул виски. Ян приоткрыл окно и глубоко вдохнул морозный воздух.
- Сами по себе два эти инцидента ничего не значат. Я задумался о них только тогда, когда вдруг обнаружил тебя на Нагорье как раз теперь. Только что произошел еще один инцидент, очень серьезный, в одном из ближних лагерей. А это значит, что твое присутствие здесь может быть весьма подозрительным.
- Не вижу связи. - Голос Яна был холоден, лицо бесстрастно. - Я здесь бываю каждую зиму, по меньшей мере два-три раза.
- Знаю. Только поэтому я и разговариваю с тобой вот так. Но если бы я не был женат на твоей сестре, наша беседа происходила бы совершенно иначе. У меня в кармане был бы детектор, который сообщал бы мне данные о твоем пульсе, дыхании, мышечном тонусе, мозговых волнах… И я бы точно знал, лжешь ты или нет.
- С какой стати мне лгать? Если у тебя есть такой приборчик - вынимай и смотри, сам увидишь.
Ян разозлился по-настоящему: ему не нравилось, что разговор принимает такой оборот.
- Нет у меня никакого приборчика. Я уже взял было перед выходом из дому, но сунул обратно в сейф. Не потому, что люблю тебя, хоть я на самом деле тебя люблю. Это тут совершенно ни при чем. Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой - я бы не беседовал, а допрашивал. Но если я стану допрашивать тебя, то Элизабет рано или поздно об этом узнает - тогда конец моей семейной жизни. Ее инстинкт защиты младшего братика выходит далеко за пределы здравого смысла, и мне совсем не хочется подвергать ее испытанию, заставляя выбирать между мной и тобой. У меня бывает тревожное предчувствие, что она может выбрать тебя.
- Смитти, бога ради, к чему ты все это говоришь?
- Позволь мне закончить. Прежде чем я расскажу тебе, что происходит, я хочу совершенно четко объяснить, что будет потом. Я приеду домой к Элизабет и скажу ей, что ты попал под надзор другого, не моего, отдела Безопасности. Это правда. Кроме того, я скажу ей, что не могу сделать ничего, чтобы это предотвратить. И это тоже правда. Что произойдет потом - зависит от того, как ты себя поведешь. До сих пор, вот до этого момента, ты еще чист. Понимаешь?
Ян медленно кивнул:
- Спасибо, Смитти. Ради меня ты рискуешь, верно? Ведь то, что ты рассказал мне о слежке, - для тебя опасно, насколько я понимаю.
- Правильно понимаешь. И я буду тебе очень признателен, если в порядке ответной любезности ты каким-то образом обнаружишь эту слежку и пожалуешься мне по телефону.
- Будет сделано. Как только вернусь домой. Но теперь, если ты мне расскажешь, в чем меня подозревают, что я такого сделал…
- Не сделал, а мог сделать. - В голосе Тергуд-Смита не осталось ни капли тепла, лицо стало жестким. Это был профессионал Безопасности, которого Ян никогда прежде не видел. - Из трудового лагеря бежал итальянский моряк. Событие само по себе малоинтересное. А важность придают ему два обстоятельства. Во-первых, он бежал не сам, а с чьей-то помощью извне, - и были убиты несколько охранников. А во-вторых, после этого побега мы получили сообщение от итальянских властей. Такого человека не существует.
- Не понимаю…
- Не существует в их документах. Значит, все его бумаги - липа, и сделанная очень профессионально. А это значит, что он гражданин какой-то другой страны. Иностранный агент.
- Может быть, он все-таки итальянец?
- Может быть. Но у меня есть основания в этом сомневаться.
- А если не итальянец, то кто?
- Я думал, быть может, ты мне расскажешь?
- Откуда мне знать?
- Оттуда, что ты мог помочь ему бежать, мог провести его через лес - и вот прямо сейчас мог бы прятать где-нибудь поблизости.
Это было так похоже на правду, что у Яна по спине поползли мерзкие мурашки.
- Мог бы, раз ты так говоришь… Но я ничего этого не делал. Сейчас достану карту и покажу, где я был. А ты мне скажешь, был ли я около вашего таинственного беглеца.
Тергуд-Смит отмел это предложение взмахом руки:
- Не надо никакой карты. Лжешь ты мне или правду говоришь - на карте доказательств нет.
- А с какой стати другой стране шпионить за нами? Я думал, что в мире мир…
- Мир - вообще категория несуществующая. Существуют лишь разные формы ведения войны.
- Довольно циничное утверждение.
- У меня довольно циничная профессия.
Ян снова наполнил стаканы и сел на подоконник. Тергуд-Смит отодвинулся как можно дальше от струи холодного воздуха.
- Мне как-то не нравится все, что ты говоришь, - сказал Ян. - Все эти убийства, заключенные, слежки… И часто такое происходит? Почему мы ничего об этом не знаем?
- Вы не знаете, драгоценный мой братец, потому что вам незачем это знать. Наш мир - крайне омерзительное место, и не стоит беспокоить людей грязными подробностями.
- То есть ты хочешь сказать, что важные события, происходящие в мире, держатся в тайне от народа?
- Да, дорогой, именно это я и хочу сказать. И если ты никогда об этом не подозревал - ты гораздо глупее, чем я думал. Люди вашего класса предпочитают не знать. Чтобы всю грязную работу делали за вас такие, как я. И за это вы смотрите на нас сверху вниз.
- Это неправда, Смитти…
- Разве? - В голосе его зазвучала режущая злость. - Как ты меня только что назвал? Смитти? Ты когда-нибудь звал Рикардо де Торреса - Рикки?
Ян собрался ответить, но не смог. Тергуд-Смит был прав. Он вышел из рода потомственных мелких чиновников, Рикардо - из титулованных дворян, имевших собственные земли. Несколько долгих секунд Яна сверлил холодный, ненавидящий взгляд; потом его зять отвернулся.
- Как ты меня нашел здесь? - спросил Ян, чтобы переменить тему.
- Не прикидывайся дурачком. Местонахождение каждой машины в памяти дорожных магистралей. Ты представляешь себе объем компьютерных файлов и программ?
- Никогда об этом не задумывался. Но представить могу.
- Нет, не можешь. Неизмеримо больше, чем ты думаешь, и все гораздо лучше организовано. И это не просто большая память. Если Безопасность захочет - а мы можем это сделать, - мы проследим твою жизнь по секундам, вся она записана.
- Но это же глупо, невозможно. Уж в этом-то я разбираюсь получше тебя. Сколько бы ни было у вас электроники, сколько бы ни было памяти - невозможно, чтобы вы постоянно следили за всем населением в стране. Вы бы утонули в информации.
- Разумеется. Но я и не говорил обо всей стране. Я упомянул лишь одного конкретного человека. Тебя. Девяносто девять процентов населения страны - серая масса, импотенты, кастраты. Просто имена в банке памяти, которые нас совершенно не интересуют. Пролы - одинаковые, как спички. Светские бабочки - те богаче и экзотичнее, но тоже неинтересны. По сути, нам почти нечего делать. Самые тяжкие преступления - растраты или мелкое воровство, ничего серьезного. Поэтому, когда нас просят обратить внимание на кого-нибудь, мы это делаем от души. Экран твой может стать двусторонним, и телефон тоже. Мы подберемся к твоему компьютеру, как бы ты ни был уверен, что это невозможно. Твой автомобиль, лаборатория, зеркало в туалете, лампа над кроватью - все будет служить нам…
- Ты преувеличиваешь!
- Возможно. Но не так сильно, как тебе хотелось бы. Если мы захотим - мы сможем узнать о тебе все. Не сомневайся! А теперь мы хотим о тебе знать. Я тебе вот что скажу. На ближайшие несколько лет - пока вина твоя или невиновность не будет установлена - вот этот наш разговор - самая последняя частная беседа, которую ты ведешь.
- Ты хочешь меня напугать?