- Бери! Ты что, дура? Дай сюда! - Сграбастал бумажки корявой пятернёй, тщательно пересчитал и убрал в карман брюк.
Стив сказал:
- Видите, ребята, какие интересные игры! Были у нас и ещё более интересные и сложные. Но, как я говорил, нам крупно не повезло. Правда, не без помощи этих бандитов недоделанных… А у нас есть ещё такая штука. Вот матовое непрозрачное стекло, а под ним появляются значки, фигурки, картинки. Ты, мальчик, положи руку на монитор и говори, что там нарисовано. Сначала на этом мониторе будет десять картинок, одна из них - снизу, закрытая. Попробуй назвать её.
Максим сначала протёр вспотевшие ладони носовым платком, положил руки на монитор, ничего не почувствовал, но сказал.
- Баран, - ибо одна из картинок изображала барана с огромными загнутыми рогами.
- Гы-гы… Сам ты баран! - заржал Лёха.
- Нет, верно! - сказал Стив и вывел картинку с бараном на монитор.
Потом ещё несколько раз Максим угадывал, но чаще ошибался, особенно когда снизу была вообще неизвестная картинка.
Следующим сел Лёха, но ни у него, ни у Коляна вообще ничего не получалось. Снова посадили Ксюху. Но её картинки даже не показывали на мониторе, не говорили о правильности угадывания. Ребята не знали её результатов, но чувствовалось, что хозяева компьютеров озадачены. Стив, помолчав, сказал:
- Это, ребята, очень важный тест. Можно сказать, имеющий научное значение. У тебя, девочка, очень большие способности. Так вот. Мы специально проверили вас, потому что знаем, где хранится украденная аппаратура. Там замок хитрый, работает примерно по такому же принципу. Просто надо угадать код замка, всего несколько цифр. Вот Ксюше, скорее всего, это удастся. Конечно, мы хорошо заплатим, вам надолго хватит, чтобы не злить Лысых выигрышами в их зале. Хватит и на видеотеку, и на мороженое. Нужно только твое согласие, девочка… Оксана, сделай нам кофе!
Из-за шкафов вышла стройная симпатичная девушка, и вскоре ребята кайфовали за кофе, от которого даже Лёха был в восторге. Прежде чем ответить, Ксюша долго смотрела на Максима, потом на Лёху, который сжимал кулаки, дулся, краснел и подпрыгивал от нетерпения, потом сказала:
- Согласна!
4. Колюшка. Кириллово - Рыжовские пруды
Деревенский дурачок Колюшка, мужик сорока с лишним лет от роду, одетый в "спортивки" с мотнёй по колено и заскорузлый от грязи пиджак неопределённого цвета, продранный под мышками, шёл привычным маршрутом по обочине дороги из родного Кириллова в сторону автобусной остановки военного городка. Ноги с вывороченными внутрь ступнями в стоптанных кирзовых сапогах с отстающими подметками месили бурую грязь.
Говорят, что раньше он был вполне нормальным человеком, бригадиром животноводов колхоза "Верный путь". Как-то раз под вечер возвращался из Серпейска на рейсовом автобусе со всем своим семейством - женой и двумя сыновьями. Шёл дождь, дорожный асфальт блестел в свете фар. Из-за поворота показался грузовик с армейскими номерами, который мотало по дороге от обочины к обочине. Водитель автобуса, уходя от столкновения, резко вывернул руль. Автобус, сбив ограждения, несколько раз с лязгом и грохотом перевернувшись, сполз по насыпи и замер посреди русла неглубокого ручья. Восемь пассажиров погибло, в том числе и вся Колюшкина семья. Водитель грузовика, солдат срочной службы, отмечавший с дружками сто дней до приказа, загремел в дисбат. А Колюшка двинулся рассудком, полгода провел в дурдоме, но достижения советской психиатрии были не в состоянии вернуть ему душевное здоровье. Поскольку он не был буйным, а дальнейшее лечение, по мнению врачей, не имело смысла, его вернули на постоянное место жительства в деревню Кириллово под надзор старшей сестры. Но та, вдовая алкоголичка со стажем, особо не утруждала себя заботой о брате. И он шатался по деревне и окрестностям, предоставленный сам себе и Божьему милосердию. В свой дом, стараниями старшей сестры лишённый мебели и прочей обстановки, Колюшка возвращался только на ночлег, да и то не всегда, и коротал ночные часы на плоском как блин матрасе.
А утром, как будто отрабатывая ежедневный урок, шел на автобусную остановку встречать жену и детей. Вот и сегодня, покрутившись среди пассажиров, насобирав полный карман сигаретных окурков, не дождавшись приезда родных (наверное, завтра приедут), он поплелся по лесной дороге на пруды, мусоля беззубым ртом кусок черствого хлеба, подобранный в мусорной урне.
Он шел по дороге из бетонных плит и бормотал себе под нос: "Блазени нисие духом, ибо их есь Салсвие Небесное…" - цитату из Нового Завета, выученную по настоянию богомольных кирилловских старух.
- Колюска - халосий, - говорил он, улыбался и гладил себя по небритой щеке, заросшей жестким сивым волосом.
Он вышел к Рыжовским прудам и уныло побрел по берегу, собирая прибрежную гальку и швыряя камни в воду. Шел, шепелявил беззубым ртом: "Блазени нисие духом…", ничего не замечая вокруг, погруженный в темный омут своего безумия.
- Гляди-ка, Колюшка-дурачок идет, - толкнул Ванька Попов Мишку Кретова локтем в бок. Ребята ловили на прудах, недавно освободившихся ото льда, ротанов, и маленькое пластмассовое ведерко уже наполовину было заполнено богатым уловом.
Колюшка безучастно плелся мимо.
- Сейчас увидите концерт! - заверил приятелей Вовка Иванов, милицейский сынок. - Эй, Колюшка, поди-ка сюда!
Тот замер, как вкопанный, медленно повернулся в сторону ребят и нерешительно приблизился к ним, остановившись в трех шагах. Его руки безвольно висели вдоль тела.
- Кусать хоца! Кулить хоца! - законючил Колюшка.
- Вот тебе рыба. Вкусно! - ухмыльнулся Вовка, доставая из ведерка склизкого ротана, который еще трепыхался и шевелил жабрами. - На, ешь!
На глазах у изумленных малолетних мучителей дурак с аппетитом захрустел живой рыбой, перемалывая ее беззубыми деснами. Слюна, смешанная с рыбьей кровью, стекала по подбородку.
- Я щас сблюю! - сказал Ванька, передернувшись от отвращения и сплевывая на песок.
- Подожди! То ли еще будет. Второе отделение концерта! - торжественно объявил Вовка.
Колюшка между тем прожевал рыбу и проглотил вместе с внутренностями, довольно утер рот рукавом пиджака, рыгнул и снова заныл: - Кулить хода!
Вовка прикурил сигарету без фильтра и протянул ее Колюшке огнем вперед. Тот засунул тлеющий конец в рот и довольно задымил.
- Холосо!
- Ну, теперь проваливай, не мешай нам рыбу ловить! - злобно прикрикнул на него Мишка. - Пошел вон, дурак!
Колюшка непонятливо топтался на мосте, переводя взгляд с одного мальчика на другого.
- Убирайся отсюда, понял?! - Мишка швырнул в дурака камень, угодивший тому в колено. Колюшкино лицо собралось морщинами, как печёное яблоко, и он громко заплакал. Осыпаемый градом камней, он медленно отступил в сторону и, продираясь с ревом сквозь кусты, закричал: - Мальциски - плохие, Колюска - халосый!
Неисповедимые пути вывели Колюшку к военным складам. Он бесцельно пошел вдоль забора, утирая грязным кулаком слезы. Затем вдруг резко остановился и повернулся к забору. Глаза его широко раскрылись, зрачки расширились, нижняя губа безвольно отвисла.
- Эй, ты чего там стоишь? - окликнул его часовой с вышки. - Здесь стоять запрещено. Уходи-ка отсюда подобру-поздорову.
Колюшка запрокинул скованное страхом лицо и закричал:
- Тама…, тама… - он неопределенно махнул рукой в направлении ангаров. - Оцень стласна! Оцень плоха!
- Что ты там бормочешь? Ну-ка быстро убирайся отсюда, а не то я стрелять буду! - В доказательство своих слов солдат передернул затвор и направил ствол в Колюшкину сторону. Тот обхватил голову руками и кинулся прочь. Вернувшись под вечер домой, он ворочался на грязном матрасе у стены, бездумно смотрел в потемневшие окна и причитал:
- Оцень стласна, оцень плоха!
5. Майор Веригин. Серпейск
В десять тридцать утра уполномоченный КГБ по Серпейскому району майор Веригин, а в разговоре между своими просто Ерофеич или Дед, вошел в свой служебный кабинет. Все еще было пасмурно, дождь, поливавший всю ночь, не закончился, вопреки бодрому заявлению Гидрометцентра. В грязное, заляпанное непонятно чем уже много лет назад окно царапались и стучались ветви шиповника. По жестяному подоконнику шлёпали тяжелые капли. На душе было привычно паскудно. Ерофеич уселся в допотопное деревянное расшатанное кресло, стоящее боком к окну, опустил плечи и уставился в грязный, заплеванный, давно не крашенный пол. Не хотелось ни на что смотреть, ни о чем думать. Не хотелось ничего делать. Вон в углу столик уже покосился под весом груды бумаг, накопившихся за несколько месяцев. В основном это были анкеты, которые надо распечатать, разослать по адресам для получения допусков. Но, может быть, там было и что-то срочное.
На хрен! Где же этот раздолбай, юный чекист-самоделка? Во, наградили помощничком на старости лет! Видимо, опять девок по кустам гоняет. С его аппетитом никакой дождь не помеха. Надо бы его за машинку посадить, пусть хоть одним пальцем по странице в день шлёпает, все-таки какая-то польза от него будет.
Конечно, Ерофеич понимал, что этого юного наглеца не удастся заставить хоть что-нибудь сделать, но хотелось для собственного уважения считать себя начальником. Он вытащил из пачки, лежащей на столе, сигарету, размял её, закурил, но через пару затяжек, не затушив, запустил ее в угол. Насколько же паскудный вкус у этой "Примы"! А сопляк на глазах у начальника смолит "Мальборо" или этого, как его?.. - склероз! - "Верблюда". В такой депрессии он находился уже давно, все не получалось, все опротивело. Но надо было держаться ещё почти год до законной пенсии.