- Тогда мы окажемся вынуждены прибегнуть к утомительным статистическим расчетам. Произойдет задержка на несколько недель - пока накопившиеся ошибки не будут исправлены в следующем прогнозе. Но ничего особо существенного не случится.
- Все это ерунда. Я хочу понять вот что: если никто не станет подсчитывать количество кредитов, которые необходимо выпустить, чтобы сбалансировать производство и потребление - что произойдет в этом случае?
- Ваше гипотетическое допущение так далеко от реальности, что теряет всякий смысл, - заявил Монро-Альфа. - Но если принять его, несомненно случится серия кризисов и бумов - наподобие тех, что имели место в начале двадцатого века. В предельном случае они могли бы даже привести к войне. Но ничего подобного, разумеется, не произойдет - структурная природа финансов слишком глубоко вросла в нашу культуру, чтобы псевдокапитализм смог вернуться. Всякий ребенок понимает основы расчетов и производственного баланса - для этого даже начальной школы кончать не надо.
- Я не понимал.
Монро-Альфа снисходительно улыбнулся.
- Трудно поверить. Вы же знаете Закон Стабильных денег.
- В стабильной экономике эмиссия денег, свободных от долгов, должна равняться сумме добавочных капиталовложений, - процитировал Гамильтон.
- Именно. Но это формулировка Рейзера. В целом мышление у Рейзера здравое, но он обладает удивительным талантом туманно излагать самые простые вещи. Можно объяснить это гораздо проще. Экономические процессы столь разнообразны в деталях и влекут за собой так много отложенных действий, что человек не в состоянии осмыслить их, не прибегая к системе символов. Эту систему мы называем финансами, а символы - деньгами. Символическая структура должна абсолютно точно соответствовать физической связи между потреблением и производством. Мое дело - следить за действительным развитием процессов и давать Совету экономической политики рекомендации, на основании которых производятся изменения в структуре символов, приводящие ее в соответствие с физической структурой.
- Будь я проклят, если вы изложили это хоть чуточку проще, - пожаловался Гамильтон. - Ну да ничего - я ведь не говорил, будто не понимаю этого сейчас; я лишь сказал, что не понимал, будучи ребенком. Но если по чести - не проще ли было бы установить коллективную систему и покончить с этим?
- Структура финансов является универсальной теорией и приложима к любому типу государственного устройства, - покачал головой Монро-Альфа. - Завершенный социализм будет так же нуждаться в структурной точности расчета цен, как и свободное предпринимательство. Соотношение уровня общественной собственности с уровнем частного предпринимательства - вопрос культуры. Пища, например, конечно, бесплатна, однако…
- Остановитесь, дружище. Вы только что напомнили мне об одной из двух причин, по которым я к вам заглянул. Как насчет обеда? Вечер у вас не занят?
- Частично. В девять у меня свидание с ортосупругой, но до того я свободен.
- Вот и хорошо. Я нашел новый платный ресторан в Меридиэн-Тауэр. Это будет сюрприз вашему пищеварительному тракту - гарантирую либо расстройство желудка, либо сражение с шеф-поваром.
Монро-Альфа заколебался - ему уже случалось участвовать в гастрономических авантюрах Гамильтона.
- Может, сходим в нашу столовую? Зачем платить наличными за плохой обед, если хороший включен в вашу основную прибыль?
- Потому что еще один сбалансированный обед окончательно меня разбалансирует. Пошли.
- Не хочу бороться с толпами, - покачал головой Монро-Альфа. - Честное слово, не хочу.
- Признайтесь, люди вам не нравятся?
- Неприязни они мне не внушают. По крайней мере, каждый в отдельности.
- Но они вам не нравятся. А мне по душе. Люди забавнее, чем кто бы то ни было. Сохрани Боже их маленькие глупые сердца - они способны порой на самые безумные вещи.
- А вы, разумеется, единственный нормальный среди сумасшедших?
- Я? Вот уж нет. Я - затянувшаяся шутка над самим собой. Напомните, чтобы я как-нибудь рассказал об этом. Но вот второй повод, по которому я к вам пришел. Обратили вы внимание на мое новое оружие?
Монро-Альфа бросил взгляд на кобуру Гамильтона. На самом деле он не заметил, что у его друга появилось новое оружие. Приди Феликс безоружным, Монро-Альфа, естественно, обратил бы на это внимание, но особой наблюдательностью в этом отношении он не отличался и вполне мог провести с человеком два часа, даже не задумавшись над тем, что у того в кобуре - коагулятор Стокса или обычный игольчатый излучатель. Но теперь, приглядевшись специально, он сразу же понял, что Гамильтон вооружен чем-то новым, но чертовски странным и неуклюжим.
- Что это?
- Это? - Гамильтон вытащил оружие из кобуры и протянул собеседнику. - Хотя да! Вы же не знаете, как с ним обращаться, и оторвете себе голову. - Он нажал кнопку на рукоятке и длинный плоский контейнер упал ему на ладонь. - Вот, я вырвал ему зубы. Видели когда-нибудь хоть что-то подобное?
Монро-Альфа осмотрел механизм.
- Ну… думаю, да. Это ведь музейная реликвия, не правда ли? Ручное стрелковое оружие взрывного действия.
- И да и нет. Это новинка, но представляет собой точную копию экспоната из коллекции Смитсонианского института. Называется "автоматический пистолет Кольта [Кольт, Сэмюэл (1814-1862) - американский конструктор и промышленник, усовершенствовавший револьвер и основавший фирму стрелкового оружия] калибра ноль сорок пять".
- Ноль сорок пять - чего?
- Дюйма.
- Дюйма?.. Постойте-ка, сколько ж это будет в сантиметрах?
- Минутку… Три дюйма составляют ярд, а ярд - это около метра. Нет, не может быть [Действительно, не может быть, потому что в одном ярде (91,44 см) заключено три фута (30,48 см), в каждом из которых двенадцать дюймов (2,54 см). Калибр пистолета, таким образом, 11,4 мм]. Одним словом, так обозначается диаметр пули, которую пистолет выбрасывает. Вот, посмотрите, - Гамильтон извлек из обоймы патрон. - Чертовски близок к толщине моего большого пальца.
- И при ударе, полагаю, взрывается?
- Нет, просто прокладывает себе путь.
- Звучит не слишком впечатляюще.
- Вы будете удивлены, старина, - эта штука пробивает в человеке такую дырищу, сквозь которую собака пробежит.
Монро-Альфа протянул пистолет обратно.
- А тем временем противник прикончит вас лучом, который мчится в тысячу раз быстрее. Химические процессы очень медленны, Феликс.
- Не так уж и медленны. По-настоящему теряет время оператор. Половина слоняющихся вокруг нас ганфайтеров [Ганфайтерами в XIX веке называли профессиональных стрелков, виртуозно владеющих оружием, преимущественно револьвером; во время так называемых коровьих войн их нанимали американские ранчеры для охраны стад от угонщиков] поражают цель уже горячим лучом. Им недостает умения быстро прицелиться. Так что если кисть у вас хорошо развита, этой штукой вполне возможно их остановить. Давайте, я вам покажу - во что мы могли бы пострелять?
- М-м-м… Вряд ли кабинет подходит для стрельбы в цель.
- Расслабьтесь. Нам нужен какой-то предмет, который я мог бы сбить пулей, пока вы будете пытаться его сжечь. Как насчет этого? - Гамильтон взял со стола большое декоративное пластмассовое пресс-папье.
- Ну… пожалуй.
- Прекрасно. - Гамильтон снял с подставки в дальнем конце комнаты вазу с цветами и водрузил на ее место импровизированную мишень. - Мы оба встанем к ней лицом примерно на равном расстоянии. Я буду наблюдать за вами - до того момента, когда вы начнете вытаскивать излучатель, словно мы и в самом деле собираемся стреляться. И тогда попробую сбить его с подставки прежде, чем вы успеете сжечь.
Заинтересовавшись, Монро-Альфа занял предложенное место. Он считал себя неплохим стрелком, хотя и понимал, что у Феликса более быстрая реакция. "Как раз на ту долю секунды, которой мне может не хватить", - подумал Клиффорд.
- Я готов.
- О'кей.
Монро-Альфа потянулся к излучателю. Последовало единственное "БАХ!" - такое неистовое, что он не только услышал звук, но и ощутил его всей кожей. Поверх наложилось пронзительное "с-сринг-оу-оу!" от рикошетов запрыгавшей по кабинету пули. Потом наступила звенящая тишина.
- Черт возьми! - воскликнул Гамильтон. - Я еще ни разу не стрелял из него в помещении… - он шагнул вперед, туда, где находилась мишень. - Ну-ка, посмотрим, что у нас получилось?
Осколки пластмассы разлетелись по всей комнате; при всем желании невозможно было отыскать достаточно большого, чтобы на нем сохранились следы полировки.
- Трудно сказать, сожгли вы его или нет.
- Не сжег.
- Почему?
- Этот грохот меня так напугал, что я не успел выстрелить.
- Правда? Вот здорово! Вижу, что и наполовину не понимал преимуществ этой штучки. Это психологическое оружие, Клифф.
- Оно слишком грохочет.
- Конечно - это оружие устрашения. Не стремитесь поражать цель первым же выстрелом. Противник будет так испуган, что у вас появится время для второго. И это еще не все. Подумайте: городские смельчаки привыкли укладывать человека спать ударом молнии, даже не растрепав ему волос. А это - кровавая штука. Вы видели, что произошло с витролитовой вещицей. Представьте себе, во что превратится человеческое лицо, оказавшись на пути одной из таких пуль. Похоронных дел мастеру придется прибегнуть к помощи стереоскульптуры, воссоздавая хоть какое-то сходство с покойным, чтобы друзья узнали его, когда придут проводить в последний путь. Кто отважится противостоять такому оружию?
- Может быть, вы и правы. Но все же оно слишком шумное. И вообще, пошли лучше обедать.
- Прекрасная идея. Но подождите-ка… У вас новый лак для ногтей. Он мне нравится.