– Вашу клиентку похитили, сэр, – сказал Роман, – а ваше дело еще не завершено. Похитители знали о вашей заинтересованности, но действовали без всякого уважения к ней, не посоветовавшись с вами. Это оскорбление, а принимая во внимание то, кем они могут оказаться, – это еще и вызов вашей чести. Оскорбление не должно остаться без ответа.
По мере того, как предложения на Высоком Хосейли следовали одно за другим в идеальной форме и ритме, как элементы какого-то сложного математического действия, в душе Мейстрала росло удивление. Учитывая логику Хосейли, выводы были абсолютными. Мейстрал попытался найти пробел в аргументации, но не сумел.
Так вот из-за чего так раскипятился Роман. Если бы все эти события так не отвлекали Мейстрала, он бы уже давно обо всем догадался. Он ободряюще кивнул.
– Благодарю тебя за заботу, Роман, – ответил Мейстрал на Высоком Хосейли. – Твоя заинтересованность делает тебе честь. – При этом комплименте глаза Романа заблестели. – Мне нет нужды напоминать, когда моя честь задета, – продолжал Мейстрал, – однако сперва я должен выяснить, кто несет ответственность за оскорбление и принять решение, как лучше поступить, кроме того, я должен установить, что именно знает м-р Кихано. Прямой вызов может оказаться для этих лиц слишком большой честью, которой они не заслуживают.
Уши Романа наклонились вперед:
– Это верно, сэр.
Мейстрал поднял руку к плечу Романа. Он перешел на стандартный Хосейли:
– Думаю, нам следует вернуться к м-ру Кихано.
– Да, сэр. Очень хорошо.
Мейстрал жестом показал Роману, чтобы тот шел вперед. Он снял руку с плеча Романа и заметил, что она слегка дрожит. Сжал руку в кулак и последовал за Романом в гостиную. Сознательным усилием воли ему удалось не заскрипеть зубами.
– Очень хорошо, – произнес Мейстрал, – по крайней мере, мы должны рассмотреть возможность спасения мисс Йенсен. Но где они могут ее держать?
Грегор сдвинул брови:
– Наверное, в надежном доме. Скорее всего.
– А может, и нет. По всем признакам похищение было организовано наспех, за несколько часов после моего похищения кувшина. У них могло и не быть времени для того, чтобы найти надежный дом, хотя теперь они могут и заниматься его поисками. Нам надо проверить персонал консульства, а потом все резиденции, которыми они располагают за пределами города.
– Кроме того, есть еще графиня, – заметил Роман.
– Правильно, – согласился Грегор, – я проверю все заявки на аренду охраны. Они могли нанять дополнительную.
Мейстрал улыбнулся. Мысль была хорошая.
– Прекрасно. Если мы узнаем о каких-нибудь заявках, мы сможем провести разведку с воздуха и, возможно, дальнейшую проверку с помощью маскировочных костюмов. Что же, приступайте.
Роман и Грегор отправились выполнять задание. Мейстрал снова устроился на стуле с кусочком печенья. Внезапно он понял, что Пьетро Кихано выжидательно смотрит на него.
– Да, м-р Кихано?
– Вы собираетесь найти мисс Йенсен, а потом спасти ее?
– Я сказал, что мы РАССМОТРИМ такую ВОЗМОЖНОСТЬ, м-р Кихано. Это не совсем одно и то же.
– Но вы по крайней мере сообщите в полицию?
– Нет. Не думаю. Тогда выйдет наружу сама цель похищения. Через несколько часов на мою защиту встанет закон, но ни на кого из моих нанимателей это не распространяется. Я полагаю, вы не желаете, чтобы стало известно, что мисс Йенсен наняла меня с преступными целями?
Вид у Пьетро стал несколько бледный:
– Нет. Пожалуй, нет.
Мейстрал погрыз свое печенье. Из холла раздался голос Грегора:
– Может, уговорить лейтенанта Наварра помочь нам?
Пьетро сердито нахмурил брови – идея ему не понравилась. Мейстрал ответил:
– Полагаю, не стоит. Он обнаружит, что мисс Йенсен занимала его вчера вечером с единственной целью – выманить его из дома, чтобы я мог его ограбить.
– О!
Пьетро оживился, потом опять помрачнел:
– Что если нам не удастся выручить ее, сэр?
Мейстрал посмотрел на печенье в своих пальцах. Они больше не дрожали.
– В таком случае, м-р Кихано, – произнес он, – мне придется бросить вызов ее похитителям по очереди. И, надо надеяться, убить их. Фамильная честь, увы, не оставляет мне иного выхода, а бросить им вызов, на мой взгляд, предпочтительнее, чем кончать жизнь самоубийством и надеяться, что им станет настолько стыдно, что они отпустят мисс Йенсен. – Мейстрал бросил на Пьетро ленивый взгляд зеленых глаз: – Разве что вы захотите сами послать им вызов, конечно.
Пьетро побледнел еще больше:
– Нет, сэр. Я не… видите ли, это не моя епархия.
– Понимаю. Вряд ли можно надеяться одержать верх над противником в одном бою с помощью высшей математики. – Мейстрал покончил с печеньем и отряхнул пальцы. Затем поднялся: – Хотите позавтракать, м-р Кихано? – спросил он. – По-моему, у нас тут завал еды.
– Я не голоден. – Взгляд Пьетро был устремлен в никуда. – Благодарю вас.
– Тогда я раздобуду себе что-нибудь поесть, – сказал Мейстрал. Он поднялся и направился к кухне.
Что в действительности собирался сделать Мейстрал, – это добраться до телефона и снять еще один надежный дом. Этот был безнадежно скомпрометирован. Сейчас Пьетро Кихано был на его стороне, но когда они спасут Амалию Йенсен – если спасут, – ситуация может измениться.
Замечено, что вдохновители преступлений, которым сопутствует успех, всегда просчитывают все на несколько ходов вперед.
Николь завтракала холодным цыпленком, салатом из бобов и пикулями – простой пищей, которую она могла позволить себе только в одиночестве и любила гораздо больше, чем блюда изысканной и зачастую эксцентричной кухни, предписываемой ей ролью Члена Диадемы. Даже здесь пища предназначалась не только ей; поскольку предполагалось, что она скрывает в своем любовном гнездышке Мейстрала, Николь пришлось заказывать еду на двоих. Вид второй тарелки еще усиливал чувство одиночества за завтраком. Слегка подавленная, Николь медленно пила чай со льдом и лимоном и раздумывала, во что же все-таки ввязался Мейстрал.
Зазвонил телефон. Николь сделала еще глоток и подождала, пока комната сообщит ей, кто звонит.
– Графиня Анастасия, мэм, – наконец, сообщил голос. – Просит м-ра Мейстрала.
Николь удивленно обернулась. Что ж, подумала она. Развитие событий.
Николь велела подать ей голографическое зеркало со своим изображением, чтобы убедиться, что может показаться по телефону, взбила волосы и пересела на другой стул, чтобы не видно было ее еды и чтобы фон соответствовал цвету ее лица:
– Свяжите же меня с графиней, – сказала она.
Изображение графини Анастасии показывало ее чуть выше подбородка, высокомерно возвышая ее и позволяя ей смотреть на Николь с высоты своего носа. Некоторые доводили дело до крайности и являли собой прискорбное зрелище, если пренебрегали выщипыванием волосков в носу; однако графиня была более изящной, и эффект оказался слабым, но все же заметным.
– Николь, – холодно произнесла графиня. Она говорила на Хосейли. – Я просила Дрейка Мейстрала.
– Сожалею, но его здесь нет, миледи, – ответила Николь, – я с радостью передам ему от вас сообщение, если увижу.
Графиня тонко улыбнулась:
– Ах, должно быть, меня неверно информировали. Средства массовой информации, вы же понимаете.
– С сожалением вынуждена заметить, миледи, что средства массовой информации склонны выдавать за факты свои предположения.
– Да. Я испытала это на себе. Вы понимаете, что я не стала бы верить отчетам в прессе, если бы могла застать Мейстрала дома.
Николь, глядя на графиню, раздумывала, почему Мейстрал так боялся этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю уверенность в себе, графиня казалась беззащитным, вызывавшим жалость созданием, нашедшем спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в религии или дурацкой философии, или в теории заговоров – в отчаянном, бешеном, бессмысленном, но совершенно искреннем протесте против внутренней убежденности в собственной незначительности. Раздумывая об этом, Николь посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
– Я приму ваше сообщение, миледи, – сказала она, – и передам его Мейстралу, если увижу его.
Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила, что Мейстрал прячется в будуаре Николь и подслушивает.
– Очень хорошо, – произнесла графиня. – Передайте ему следующее. У него есть одна вещь, которая мне нужна, и я надеюсь, что цена ему понравится.
– Я непременно передам ему это, миледи.
– Благодарю вас. – В голосе графини звучала любезность, но в глазах ее не было. – Сожалею, что побеспокоила вас, мэм.
– Отнюдь, графиня. Я всегда рада что-нибудь сделать для моих друзей. – Николь улыбалась в ответ, но в ее улыбке сквозила принужденность; это делалось с целью дать понять графине, что Николь понимает: вежливость графини – только маска. Нюансы, нюансы. Специальность Николь.
Голограмма мигнула, и графиня исчезла.
Николь позволила мышцам своего лица расслабиться. Мейстрал, подумала она с растущей тревогой. Во что же ты все-таки впутался?