Интересно, а чем здешние палачи делают "кали"? Углём или дровами? Ноготок предпочитает дрова, говорит - грязи меньше. Температура, правда, ниже, но в этом конкретном - даже и хорошо.
– Маноха, ты пришли кого-нибудь со своей зажигалкой к Лазарю на подворье. Мы там много разного чего привезли. Твою щёлкалку - или заправят, чтоб горела нормально, или новую дадут.
– Хм. И почём?
– Ну… Тебе - бесплатно. С княжеского палача ещё и денег брать… Не обеднею.
Андрей задумчиво разглядывал меня. Видимо, удивлённый столь быстрым переходом от "предсмертного" состояния к разговорно-торговому.
А меня трясло. Хотелось прыгать и бегать, кричать и смеяться.
Сегодняшний разговор - куда большая победа, чем моё "Ледовое побоище" на льду Волги! Сотня каких-то туземных придурков… да хоть афро-каннибалов! Против Боголюбского - тьфу и растереть! Я - живой! Я - живой, целый и на свободе! Я ещё тут много чего… уелбантурю! И - зафигачу!
Ур-ра, товарищи!
Не уверен, что я чётко соображал в тот момент. Автоматом отметил изумление половцев-охранников при нашем, совместном с Андреем, появлением в предбаннике.
"Ванька-лысый - живой и без конвоя" - да, это изумляет.
Чуть не забыл забрать свою портупею с мечами на лавке. Там где - "оставь всяк входящий". Охранник вывел меня через какой-то другой выход во двор, провёл через ворота и сдал на руки моим спутникам.
Николай сразу кинулся выяснять подробности, но я только тряс головой и глупо лыбился. Постоянно тянуло ощупать себя. Руки, ноги, рёбра… всё на месте. Пальцы? Ух ты! Все пять! Ой! А на левой?! - И здесь пять! Чудеса! Как они красиво, гармонически сгибаются… В правильную сторону… естественно… А после Манохи могли… и неестественно. Глаза… Один закрыл - вижу, другой - тоже вижу! Удивительно!
Солнышко! Небушко! Воздушко! Хорошо-то как… И не болит нигде… Ходить, дышать, смотреть, слышать… Есть чем!
Как-то исторически-риторический русский вопрос: "Что я, об двух головах, чтобы с государем разговаривать?" - потерял риторичность. И приобрёл дополнительную историчность - так не только про московских царей говаривали.
Николай уже сыскал подворье Лазаря. Топать туда оказалось довольно далеко. Но при моей текущей адреналиново-допаминовой интоксикации… даже не заметил.
Конец семьдесят третьей части
Часть 74. "Гуляй, рванина, от рубля и…"
Глава 402
Лазарь сразу кинулся целоваться. Пришлось несколько притормозить юношу:
– Водки, баню, снова водки. Потом поговорим.
Впрочем, удержаться он не смог: едва по моей спине заходили веники, как начался "отчёт о проделанной работе". Отчёт - посла, "работу" банщика - на спине чувствую.
Лазарь очень переживал. Оттого, что потратил на своё обустройство кучу моих денег, влез в долги, а ничего серьёзного не сделал.
Забавно. Для меня главное, что он не сделал серьёзных глупостей. Обустроился, познакомился с туземцами, дорожки протоптал, связи завёл. Голову свою сохранил.
Конечно, бывали у него и ситуации… конфликтные. Но Боголюбский - благоволил, в городе про то знали и воздерживались. По мере соображалки.
Цыба потусторонне улыбалась, накрывая нам стол после бани, вежливо пропускала мимо ушей хвастливую болтовню Николая, и поглядывала на меня доброжелательно.
Среди множества забот, одолевавших меня в эту зиму, было и опасение за Цыбу. Из-за возможного появления здесь Рады - тверской боярыни-вдовицы, матери Лазаря. Рада - женщина энергичная, могла, узнав о назначении старшего сына ко двору Боголюбского, подхватить младших детей и заявиться сюда. И попытаться построить всех по своему усмотрению.
Ух, как они бы тут с Цыбой дали жару и шороху! Классика жанра: свекровь с невесткой. Да ещё в здешних сословных декорациях: боярыня против простолюдинки, вчерашней рабыни. Вблизи сурово православного и правосудного князя Андрея, при статусе посла такой невидали, как Воевода Всеволжский…
Всё Боголюбово сбежалось бы на такой цирк посмотреть!
Нутром чую - были бы жертвы в личном составе. Но пронесло - судя по показанному Лазарем письму от Рады, в Твери, после похорон там убиенного мною князя Володши, заварилась новая каша с прежними персонажами.
На одной реке, на Волге живём…
"У моей соседки сверху протекает половая щель. Когда у неё течёт - у меня капает" - юмор эпохи застоя.
В моём случае "сверху" означает - на Верхней Волге. Боюсь, будет и у меня "капать". Кровь с клинков.
Только принял после баньки стопочку - тук-стук-грюк. Влетает во двор отрок княжеский на коне вороном - оба в мыле - и орёт с коня неразборчиво:
– Светлый князь… велел Воеводе Всеволжскому… бегом бежать… быстро… на княжий двор…
Мои все подхватились, засуетились, кинулись коней седлать…
Факеншит! "Ни сна, ни отдыха измученной душе".
И заднице - тоже. Опять на коня лезть. Почитай, два года этой забавой не забавлялся. Опять же - я пока чистый. А с коня буду - уже нет.
Отрок невелик, глуп, нагл, конёк у него… такой же. Да ещё и старый. Взял я скотину божью за узду да и дёрнул. Так они оба-два на мягкое и полетели. Ну, что там, на дворе, мягкое было.
– Ты, бестолочь бестолковая, от княжьей гоньбы - хвост репейный, ты почто господина своего слова перевираешь?! Не мог князь Суждальский Воеводе Всеволжскому - велеть. Я ни ему, ни эмиру Булгарскому, никому другому во всём мире, окромя Пресвятой Богородицы, не подручник. Так что ж ты, сучий сын, промежду государями непонятности да вражду рассаживаешь? А ну брысь с отседова!
Паренёк поднялся, лошадку свою вытащил, роняя сопли с лица и навоз с кафтана - со двора выскочил. Лазарь - сам рядом стоит, сам и пятнами красными идёт.
– Что ж это ты, Лазарь, друг мой сердешный, чести моей не держишь? Я с князь Андреем всё утро с глазу на глаз разговаривал, думами-заботами делился-обменивался, а ты челядь чужую, бессмысленную-бездельную да на своём дворе - разговаривать не по вежеству пускаешь. Ты ж мой посол! И слух мой, и глас, и зрение. Лица моего представление пред очами самого Андрея Юрьевича. А ну, Резан, собери людей. Погляжу, что вы тут за народ собрали.
Полный двор челяди. Все на гонца - по-выскочили, уши - по-выставили. Ворота в усадьбе настежь, на улице - ещё зевак рой роится. Безобразие, разруха и непорядок.
У Цыбы в тереме… пристойно. А во дворе… Надо подровнять… это всё.
– Резан, почему у ворот навоз кучей лежит? Твоим скотам более гадить места нет? Это у тебя что? Истопник? На кой ляд нам истопник летом? Это на нём что? Лапти? Ты почто меня позоришь? Челядь вся в сапогах быть должна. Ты кто? Конюх? Так кого ты хрена конюх - коней не засёдлываешь?! Иль не слыхал - к князю ехать надобно! Бегом!
В первой жизни я так с людьми не разговаривал. Так там же люди были! А здесь-то - челядь. Привычная к вятшести, статусу, гонору. Э-эх, набрал Лазарь… челядинцев.
Нормальный боярин тянет себе слуг из вотчины. Там у них и родня, и имение кое-какое. А тут-то… набродь городская. Люди случайные, толком не проверенные. Надо будет слуг Лазарю из Всеволжска прислать. Своих марийцев. Они, конечно, по городским делам - пни лесные. Но зато - мои. А этих - туда. На трудовые подвиги. Там и поглядим.
– Ваня, а князь… ну… что ты его гонца…
После сегодняшнего разговора с Андреем… мне надо сильно гадкую гадость сделать, чтобы его отношение ко мне ещё больше переменилось.
– Ты про князя Андрея главное помни: "Он всегда к расправе и распорядку готов, для того мало спит, но много книг читает, и в советах и в расправе земской с вельможи упражняется, и детей своих прилежно тому учит, сказуя им, что честь и польза государева состоит в правосудии, расправе и храбрости".
Эти слова Татищева о Боголюбском я сегодня с утра кожей ощутил. В части близости расправы. Теперь понадеюсь на его правосудие.
Надежда - оправдалась. Едва заседлали коней, как в закрытые, было, ворота - сильно, но уместно постучали: "Княжий гонец! Отворяй".
Гонец был… качественный. И в смысле возраста, и по одежде, и конь добрый. А в глубине улицы был виден десяток гридней в боевом прикиде. Типа: на всякий случай. Ежели вдруг не просто дурак, а - с замыслом.
– Князь Суждальский Андрей Юрьевич изволит поджидать Воеводу Всеволжского Ивана Акимовича у городской пристани. Нынче.
Во блин! А у меня и из ума вон! Как пришли на двор, я велел послать сказать, чтобы ребятки лодочку переставили к пристанским воротам. И пошла моя "Белая ласточка" мимо всего города, мимо всех стрельниц замковых. Весь город на нашу "каланчу плавающую" подивился. Теперь у "Клязьменских" ворот народу…!
– По коням!
Выскочили к "перекрёстку трёх дорог от трёх ворот" и под мост. Хорошо, что у Лазаря только один приличный жеребец в хозяйстве - вот пусть сам на нём… вольтижирует. Потому что в овраге спускаться среди толп телег и дурней с разинутыми ртами…
Только сунулись в ворота городские на выход, а оттуда…
Звуки неслыханные! Львы рыкают! Откуда на Клязьме львы?! Их же ещё 15 тысяч лет назад последним обледенением…! Лошади чуть на дыбы не встали. С той стороны ворот - суетня и крики испуганные. А я никак не могу тезаурус с компендиумом к консенсусу привести: похоже на рычание большого зверя. Почему-то мне в том рыке слышатся не дикая злоба голодного крупного хищника, а родные матерные нотки… Ещё один "Зверь Лютый" нарисовался? Или у нас и львы африканские ненормативной лексикой пользуются? "Святая Русь" навеяла?
Тут снаружи вопли раздались громче и народ густо повалил внутрь. Я - коньку по рёбрам пятками и, толкая, топча людей - наружу.