И вот мы шагаем к городу и от подножья приморских холмов подымаемся в сторону ворот Алькасаба, дворца-крепости Мавританских королей. А еще выше, на горе Хибральфаро возвышается замок, - главный форпост защиты дворца. Казалось бы, с Мартой и Лиз мы бродили здесь совсем недавно. Тогда здесь была сосновая аллея, эвкалипты и кипарисы. Мы забирались на замковую башню посмотреть на Гибралтарский пролив и Африканские горы Риф, которые видны далеко-далеко.
Луис объяснил, что длинный нож простолюдину носить нельзя, под кушаком таскают обычно складную наваху. Но в городе есть люди, которые могут подтвердить его происхождение. Лично мне тоже нечего бояться, так как я с ним, а он нисколько не сомневается в моем благородном происхождении. Правда, нигде нас никто не остановил, только два кабальеро, которые двигались навстречу верхом, смотрели на нас с большим интересом.
Мы шли по мощеной камнем улице, вдоль кварталов мастеров и поднялись во вполне узнаваемые мною места. Слева, куда поворачивает улица, стоит башня и здание, в нем лет через триста будет размещен музей Пикассо, который в Малаге родился. Коллекция его картинной галереи оценена в 298 миллионов евро, а жемчужиной является портрет жены, русской балерины Ольги Хохловой.
Здесь нет, конечно, отделки ХХI века, отсутствует аллея с мелкими кафешками и ресторанчиками, но старый город вполне узнаваем: зелено, чисто и опрятно. Встречные люди - самые обыкновенные, но богатые и бедные различаются сразу. А вот одеты непривычно: жилет и короткий пиджак, типа 'фигаро', все в коротких штанах с подколенными бантиками и в чулках! Точно такие же мы видели с Мари на тореадоре (Лиз тогда оставили дома), когда ездили смотреть корриду. Да, головные уборы - абсолютно на всех мужчинах, кушаки - только на простолюдинах, а пояса с оружием - у благородных. У них же во всех длинные усы со смазанными чем-то кончиками стоят торчком.
Мода такая, однако, чукча ты, Евгений-Михаил не образованная.
А женщины здесь красивые, яркие, ничуть не хуже наших казачек. Только цвет волос разный, у наших беленькие, русые, а черные - изредка. Здесь же чернявые преобладают. И голубых глаз не видно, одни карие. Ух! Вот идут синие глаза, а ресницы - в размер веера моей мачехи, и коса черная, как смоль. И идет точно так же, как моя Любка - нос к верху, грудки вперед. Да там и щупать пока нечего, а туда же. О, как на меня презрительно взглянула, а сопровождающий ее дядька, который шел чуть справа и на полшага сзади, окинул взглядом внимательно и насторожено.
А что ты хотел, господин Евгений-Михаил, выглядите вы с Луисом совсем, не как кабальеро. Да еще в шароварах. Здесь в таких только турки могут объявиться.
Ну и ладно, не больно-то хотелось.
Нет, не ладно, ты уж признайся сам себе, что привык и в той и этой жизни, совсем к другому отношению женского пола. Ты никогда никому не навязывался, но был всегда любим, а здесь - презрение.
Однако, ерунда все это, было б столько горя.
Вот Любке моей сейчас не позавидуешь. Донес ли уже дядька Иван весточку, что жив я, не знаю, но верю, что вскоре донесет, либо слух пустит. Я же, Любка, увидеться с тобой пару лет не смогу. Долг крови требует серьезной подготовки. Не могу сейчас просто так податься домой. Ну, что мне Собакевичу предъявить? Скажу, что продали меня пахолки пана, а из кустов слышал голос Вацека? А может того Вацека уже и в живых нет. Буду бегать по судам от пана полковника до пана кошевого? Правильно дядька Иван говорит, мое слово против его слова, еще и засмеют. Жизнь у меня будет - не жизнь, и больше чем уверен, что недолгая.
Такой глупости не совершу, и действовать буду совсем иначе, сознание и опыт прожитых лет, вернувшееся (или вселившееся) через века знает, как надо.
Так что подожди Любка, если сможешь. Обещаю, вернусь за тобой обязательно, и пойдем под венец. Если дождешься - не обману. Может быть, ты мне не совсем нравишься, но кто я такой, что бы пренебречь волей родителя? Пришелец из ХХI века, где давно наступил разврат чувств и нигилизм отношений? Нет, не хочу начинать-продолжать здесь свою жизнь с постыдного для рода поступка.
Луис, шагавший рядом, толкнул локтем и кивнул на очередную молоденькую красотку, сопровождаемую аж двумя матронами. Она прошагала мимо, тоже задрав нос и на нас, туркоподобных оборванцев, даже внимания не обратила.
- Нет, Луис, ты не понимаешь. С такой девочкой ты только потеряешь время, деньги, в конец испортишь нервы и заработаешь онемение яиц. Посмотри вокруг, сколько ходит девушек и женщин без охраны, вот где работы непочатый край, пахать, не перепахать.
- Ты очень странно изъясняешься Микаэль, как опытный ловелас. И слушай, - он остановился среди улицы и с удивлением на меня уставился, - Как ты хорошо стал говорить! Правда, у тебя акцент жителя, прибывшего из Вест-Индии или Нового Света. Я удивлен!
- Ладно, не захваливай, просто, ты хороший учитель, - не рассказывать же ему, что испанский действительно выучил в Чили, 315 лет тому вперед и имел неслабую практику в общении. Все же, на меня он смотрел с некоторым недоверием.
Пока шли по улице, никто помоев не выливал, какашки под ногами не валялись и вони на улице не было. Говорят, систему водоснабжения и канализации здесь продумали еще арабы, завоевавшие кусок Испании в восьмом веке. И кто говорит, что арабы отсталый народ? Ведь это именно они обучили европейцев математике, химии, врачеванию, хирургии и фортификации.
Малага мне нравилась всегда. Почему бы здесь не задержаться, тем более у порта расположена так интересующая меня морская школа, в которой учился Луис? Думаю, место для адаптации - очень даже приличное.
Мы вышли на площадь, с одной стороны которой был виден залив.
- Вон внизу, смотри, - Луис показал рукой на здание, под рыжей черепичной крышей, - Моя морская школа.
- Завтра пойдем?
- Нет, - с сожалением выдохнул, - Завтра будем приводить себя в порядок.
* * *
О! Какое это экзотическое занятие - приведение себя в порядок. Помывку нам организовали еще вчера. Двое мальчишек затащили в комнату два деревянных корытца и бадейку с теплой водой, затем, пришла тетка с двумя кувшинами, один пустой, а во втором - вероятно, щелок. Взяла кувшинчик, полила нас водой и намылила со всех сторон, потом тряпкой обыкновенной потерла и хлюпнула на каждого еще по три кувшина. Вот и вся помывка. Ногти на руках и ногах острым ножиком тоже обрезала, кстати, очень аккуратно.
Это, конечно не сауна в моем загородном доме, даже не паровой бокс в городской квартире но, черт побери, какое облегчение тела.
Сегодня утром умылись из кувшина с питьевой водой, который стоял на столике, одели постиранные подштанники, портянки и рубашки, затем, и шаровары, как же без них. Одели башмаки и дубовые от соли треуголки, опоясались и отправились, под чутким рукамиводством Луиса Сусанина, который здесь все знает, на продолжение процесса по приведению себя в порядок.
Кстати, на постой мы пришли не в какую-то ночлежку, а вполне приличное, недешевое заведение, где хозяин Луиса признал но, тоже, смотрел на нас с огромным удивлением.
Итак, сейчас стоял, как истукан под навесом открытой террасы на заднем дворе портного мастера (по-нашему дизайнера) Пьетро Муньоса, который одевал очень небедных местных модников и слушал бесконечное тарахтение мастера о перипетиях современной моды:
- Жабо и бочонки, мои великолепные сеньоры, мы отметаем. Да и новый закон о роскоши, подписанный Его Величеством, требует воздержания от излишеств. Поэтому, на рубашке - только большой крахмальный отложной воротник по французской моде для мушкетеров. А вот пояса, такие, как у вас, хорошо смотрятся к дорожной одежде, а представительский хубон, нужно подпоясывать тоненьким пояском. Все хубоны мы сделаем с откидными рукавами. Да, великолепные сеньоры, в Новом Свете таких костюмов не шьют, и в них вы сможете выйти и в свет, и на любой раут.
Полный аут! Он считает, что мы прибыли из Америки. Ну и ладно, но как мучительно долго тянутся примерки, мы пришли сюда утром, а сейчас солнце завернуло за полдень. На беготню вокруг Луиса мастер убил часа три, не меньше, и теперь он сидит с бокалом холодного вина и балдеет, рассматривая приобретенные шляпы с перьями от экзотических птиц. Меня же мастер мучает почти столько - влажным картоном облепили мой голый торс, обвязали, а теперь все ждут, пока оно просохнет.
Оказывается, хубон - это не просто курточка с отстегивающими рукавами, это настоящий каркасный бронежилет с плечевыми валиками, изготовлен из многих простеганных слоев натурального шелка. Внутрь еще часто набивают вату. Представительские же, - дополнительно обшивают разноцветным узорчатым атласом. Пуля этого времени его точно не возьмет, да и клинок - вряд ли. Луис говорит, что во время дуэли хубон нужно снимать. Вот почему все оно такое дорогущее.
- И штаны в обтяжку больше не делаем, только свободный покрой, можно даже сделать чуть пышными.
- Нет, излишне пышными делать не надо, - мотнул отрицательно головой, - Главное, что бы удобно было ходить и ездить верхом.
В общем, первоначально под каждого из нас подогнали белую шелковую рубашку и готовый синий костюм, где вместо хубона - короткий пиджак. Как по мне - так очень даже приличный, а по мнению мастера - годный только для морских прогулок в тропических морях. Так и не понял почему, зато сравнительно недорого, по четыре талера.