Мы пришли в казарму, солдаты открыли для Цуруля оружейную комнату, и я поставил в шкафы автоматы. Там еще были ножи в пластмассовых ножнах, как у некоторых солдат, и я один украл. Потом мы снова вышли на улицу, и я спросил про обед. Цуруль сказал, что б я заткнулся, и стал размышлять. Тоже, конечно, недолго.
- Вот что, боец, надо нам мою задницу спасать. Так что пойдешь со мной, будем Генералу подарок организовывать. Воровать умеешь?
- Умею, - я подумал, что воровать, возможно, будем жратву, так это было бы кстати.
Мы дошли тропинкой до дырки в заборе и оказались через нее на асфальтированной дороге. По дороге быстро дошли до какого-то дома, Цуруль сказал, что это колхоз. Еще он сказал, что по бахчам много не наползаешь и надо сперва с председателем поговорить. Приказал мне сидеть у входа, вести себя тихо, узбеков не обижать. Я спросил, что такое бахча и кто такие узбеки. Он покачал головой, сказал что-то про урода опять и скрылся. Я сел на бордюрный камень и рассмотрел украденный нож. Нож оказался тяжелым, тупым и хрупким. Я стал точить его о камень, и тут ко мне подошел человек. Наверное, узбек.
Он долго щурился, как я точу нож. Мне надоело молчать, и я спросил его, где тут можно водки достать. А он ответил, что солдатам водки нельзя. Водку только офицерам. Я говорю:
- Вот видишь, какой хороший солдатский нож? За три бутылки отдам тебе.
- Э... - он не поверил. - Тебя расстреляют.
- Да нет, у меня еще есть. А это нож солдата, который в Афгане погиб. Я его как память ношу, но тебе могу отдать.
- Зачем? - он хитрый оказался. - Им только орехи колоть!
- Дурак! Этим ножом тысячу людей убили. Вон затупился даже. Хотя вообще-то не тупится, это специальное секретное железо. Теперь мне за него сто рублей предлагают.
- Почему? - удивляется.
- Потому что на нем кровь! Вон, по рукоятке осталась. Только я тебе смотреть не дам, ты купи сперва.
Он подумал.
- Дыню хочешь?
- Дыню и одну бутылку водки.
- Водки нет. А три рубля хочешь?
- Эхх... - я весь сморщился как мог. - Ладно, давай.
И тут он достает из заднего кармана брюк настоящий кошелек. И там денег рублей пятьдесят. Достает трешку, подходит вплотную и протягивает мне.
- Что не берешь, солдат?
- Подожди, люди отойдут подальше...
Может, я зря это сказал. Может, он что-то почуял. Или я рано руку с ножом назад отвел. Я так и не понял, ну а он не рассказывал, не до того потом было. Одним словом, узбек ахнул, быстро сказал что-то и отпрыгнул назад. Ноги его заплелись, он взмахнул руками и упал назад, головой прямо на бортик бетонной клумбы у входа в колхоз. Хорошо упал, даже ногами не взбрыкнул. Я сразу понял, что ему конец, уж очень отчетливый хруст был. И в тот же момент я услышал крики за той дверью, куда Цуруль вошел, и она стала открываться. Надо было действовать быстро, я прыгнул к узбеку и забрал у него кошелек. Нельзя так делать, надо только деньги брать, но времени не было даже отойти. Я сделал вид, что не знаю, что узбек мертвый и стараюсь ему помочь. Но узбеки очень хитрый народ. Как только два таких выбежали из двери, так сразу и закричали:
- Он его убил! - и пальцами на меня показывают.
- Тихо! - кричу тоже, - Он может еще живой! Я ему пульс щупаю!
- Ага, - кричат, - ножом ты ему пульс щупаешь! Люди! На помощь, убивают!
Вот ведь как, про нож в руке я и забыл. А из-под головы трупа кровь течет, лужа образуется. Хотел я им сказать, что я доктор, и могу срочно прооперировать, да не успел. Из двери вылетел Цуруль с охапкой бутылок в ручищах, и еще свертком, из которого фрукты сыпались. Одна бутылка тоже сразу на лестницу просыпалась и так приятно запахла... А за Цурулем гнались еще узбеки, трое, а он от них ногами отбрыкивался.
- Боец! Забирай харч и в часть бегом, я прикрою!
Легко сказать - забирай. В его лапах эта куча и так с трудом помещалась, а я и просто не знал, как и взяться. Стал я тогда у него бутылки по одной выдергивать и за пазуху себе совать. Узбеки продолжали гомонить, но хоть не кидались. Видимо их отпугивали сапоги Цуруля и мой ножик. Но они не сдались, это я понял, когда обернулся. Позади нас собралась уже толпа человек в тридцать. Некоторые держали в руках всякий инструмент, вроде лопат. Цуруль продолжал втыкать мне за пазуху бутылки, они уже не лезли, он ругался, а я смотрел на узбеков. Руки сами открыли одну бутылку, пришлось это сделать за спиной, спереди мешал Цуруль. Когда я отхлебнул, он заверещал было, но тут и сам увидел толпу.
- А эти откуда взялись? - удивился он, схватил меня за бутылку в руке и стал протискиваться. - Разрешите, товарищи! Не толпитесь! Позвольте! Дорогу, вашу мать!
Первое время узбеки расступались, хотя и кричали нам что-то непонятное, а те, что стояли позади даже замахивались своими тяпками. Я исхитрился отпить из бутылки еще немного, довольно приятная жидкость, хотя и резкая какая-то. Если успеть бутылку выпить, то все как-нибудь устроится, я с детства знаю. Но тут узбеки загомонили громче, те, что сзади надавили на тех, что стояли ближе к нам и продвигаться дальше стало невозможно. Я почувствовал, как у меня из-за пазухи тянут бутылки и попытался защищаться ножом, но оказалось, что нож у меня уже украли. Вороватый народ узбеки.
Я кричу:
- Цуруль! Они сейчас ментов позовут, повяжут нас. Давай стреляй скорей!
А он говорит:
- Не дожил ты, дурак, даже до Афгана. Ну да тебе все равно, а мне обидно. Какой же козел этот Генерал!
Тут его от меня оттащили, я попробовал еще отхлебнуть, но и бутылку вырвали. Кто-то меня чем-то по голове достал, кто-то локтем в спину врезал. Хорошо еще, им тоже тесно было, а то убили бы. Гомон стоит, ничего не видно мне, только громче всех Цуруль орет, что Генерал - козел. И тут машина начинает дудеть. Ну, думаю, хана - менты приехали.
Но оказалось, что это не менты. Это Генерал и приехал. А на дороге толпа, вот он и сказал водителю дудеть. А потом вылез из машины, знакомых увидел, к которым ехал в гости. Знакомые были важные люди, они сказали, что б все замолчали, и сразу стало тихо. Только Цуруль не послушался и все кричал что Генерал - козел, он его не видел. А потом нас обоих прямо к Генералу вытолкнули и Цуруль тоже замолчал. И Генерал молчит.
Один узбек говорит тогда Генералу:
- Это что ваши люди делают, товарищ генерал? Мы сидим вас в гости ждем, плов готов, стол накрыт, вдруг забегает этот здоровый и крадет у нас весь коньяк со стола! А второй в это время среди бела дня на улице человека убил!
Генерал смотрит на нас, молчит. Цуруль молчит, кровь вытирает. Я тогда говорю:
- Не убивал я его, он сам упал и умер.
- Заткнитесь, товарищ солдат, - отвечает Генерал. - И вы, товарищ бывший капитан, заткнитесь.
Подумал немного еще - ну как всегда военные.
- Вот что. Оба гада пойдут под суд. Под военный суд. Я бы их вам отдал, но не положено.
Тут все узбеки давай ругаться, но он повторил:
- Не положено. Товарищ Председатель, давайте переговорим.
И вместе с одним узбеком в машину сел. И водителя оттуда выгнал.
Пока они там говорили, нас посадили перед машиной, а рядом положили всякие предметы: ножик, пакет рваный, яблоки местные, что из свертка повываливались, и бутылки. Причем бутылки не поставили, а тоже положили. А я ведь одну открыл! Из нее булькало. Я рванулся, схватил бутылку, узбеки тоже схватили бутылку, хотели отнять. Я на ней повис, и они протащили меня несколько метров, я почти все успел допить. Но потом они догадались ударить меня по пальцам, и я упал прямо на фрукты. Под фруктами что-то хрустнуло, больно стало в ноге... Пока меня оттаскивали к Цурулю, я туда руку запустил и вытащил осколок стекла. Видимо, они принесли осколки той бутылки, что Цуруль на ступеньках уронил. Я осколок как мог в рукав затолкал. Не отвертка, а все ж.
Тут и Генерал с Председателем вышли. Генерал Председателю руку пожал, тут же обратно сел и уехал. А Председатель к себе в колхоз пошел, только сказал что-то своим помощникам. Нас тогда снова подхватили и поволокли обратно в армию, через ту же дырку в заборе. Меня с выпитого немного повело уже, нормально доехал. У дырки нас ждали солдаты с Николаевым и веревками, связали мне руки, Цурулю руки и ноги. Цуруля понесли, меня погнали. Солдаты злились на меня, что я пьяный, говорили, что я череп и офигел. Я думал, нас в тюрьму какую-нибудь отведут, но оказалось - на аэродром. Вот тут я здорово испугался. Ясное дело - Афган.
На аэродроме стояли большой самолет и Генерал. Цуруля положили перед Генералом. Генерал стал его пинать ногами и приговаривать:
- Что ж ты за скотина такая! Что ж ты службы не знаешь ни хрена! Что ж ты мне весь вечер испортил!
Солдаты смотрели и ржали. А я потихоньку осколок краешком из рукава высунул и веревку тесал. Но Генерал быстро устал, закурил и сказал:
- Капитан Цуруль назначается командиром роты. Отбыть к ее месторасположению немедленно.
И бросил на Цуруля какие-то бумажки. Цуруль застонал, как будто на него кирпич уронили. Потом Генерал подошел ко мне.
- Значит так. Этого я Председателю обещал прикончить до заката. Николаев, ты говорил, что у тебя боец повесился? Запишешь его как этого. Внешне-то похож?
- Да все они уроды на одно лицо, - говорит Николаев. - Пострижем мертвого налысо и будет как вылитый.
- Отлично. А этот, значит, с новыми документами полетит сегодня. И всю их команду не забудь, как я в обед распорядился. Кроме понятно того, что повесился. Так, а это у нас будет кто по фамилии?
- Не помню сейчас... - Николаев плечами пожал. - Какая разница? Его кончать надо, как только там распишутся.