"Почему бы тогда не допрашивать людей прямо на улице, без лишних формальностей? - не сдавался Кудеяр. - Каждый встречный и поперечный сможет удовлетворять свое нездоровое любопытство".
"Вы неправильно понимаете ситуацию. Амаранта Джасинты находится здесь потому, что имеет на это право. Она сама поступила в Колледж палачей - хотя, справедливости ради, должен заметить, что она это сделала в самое последнее время".
Кудеяр посмотрел в глаза своей обвинительнице. Амаранта Джасинты кивнула и холодно улыбнулась: "Да, я веду расследование своей собственной трансформации. Какое-то Чудовище похитило мою жизнь, и я хотела бы знать, кто это сделал".
Кудеяр отвернулся: "Ваша одержимость этим делом носит болезненный, неестественный характер".
"Возможно, но я не намерена оставить преступление без последствий".
"И вам уже удалось что-нибудь выяснить?"
"Я считала, что мне это удалось - пока мы не столкнулись с наличием любопытных пробелов в вашей памяти".
Инквизитор прокашлялся: "Вы не желаете сознательно и добровольно предоставить дополнительную информацию?"
"Как я могу это сделать? - развел руками Кудеяр. - Я ничего не знаю об интересующем вас преступлении".
Инквизитор кивнул: "Мы установили этот факт. Ваша память не содержит сведений, относящихся к важнейшему периоду времени".
"В таком случае, что я тут делаю?"
"Возникает впечатление, однако, что существуют периферийные ассоциативные связи, вызывающие подозрения".
"Боюсь, что я не понимаю, о чем вы говорите".
"Трудно было бы ожидать, что вы меня поймете", - обронил инквизитор. Он отступил на пару шагов; трибуны поднялись на ноги. "Благодарю вас, господин Кудеяр, - инквизитор чуть поклонился. - Вы оказали нам полезное содействие".
Кудеяр тоже поклонился, но только трибунам: "Благодарю вас за помощь".
"Мы всего лишь выполняем свой долг".
Бросив жгучий презрительный взгляд на амаранту Джасинты, Кудеяр решительно вышел из тесного помещения с белеными стенами и спустился по лестнице в приемную. У него за спиной послышались поспешные шаги - шаги Джасинты. Кудеяр обернулся и подождал ее. Она приблизилась, заставив себя натянуто улыбнуться: "Гэйвин Кудеяр, я хотела бы поговорить с вами".
"О чем?"
"Что за вопрос? Вы знаете, о чем".
"Я не могу вам сказать ничего, кроме того, что вам удалось узнать, прибегнув к принуждению".
Амаранта Джасинты прикусила губу: "Но вы сопровождали меня тем вечером - и я даже не знаю, как долго это продолжалось! Что мы делали тогда? О чем мы говорили? Я ничего не знаю. Но именно в этом скрывается разгадка".
Кудеяр ответил ни к чему не обязывающим жестом.
Она подошла ближе и серьезно взглянула ему в глаза: "Гэйвин Кудеяр, вы не откажетесь со мной поговорить?"
"Как вам будет угодно".
3
Они нашли свободный столик в дальнем углу древней полуподвальной таверны "Голубой Боболинк" с потемневшими от времени деревянными щитами на стенах. На щитах висели фотографии атлетически сложенных людей в странных разноцветных костюмах - спортивных героев давно минувших дней. Официант принес пару кружек пива и блюдо с небольшими солеными печеньями, сыром и анчоусами, после чего удалился, не сказав ни слова.
"А теперь, Гэйвин Кудеяр, - сказала амаранта Джасинты, - расскажите о том, что происходило тем вечером".
"Рассказывать, в сущности, не о чем. Я познакомился с вами. Мы понравились друг другу - по меньшей мере, так мне казалось. Мы посетили несколько "дворцов" и развлекательных заведений Карневала, после чего решили отдохнуть в кафе "Памфилия". Остальное вы знаете благодаря усердию ваших коллег-палачей".
"Где мы были перед тем, как зашли в "Памфилию"?"
Кудеяр сообщил ей об их маршруте - в той мере, в какой он его помнил. Когда речь зашла о событиях, стертых из его памяти, он поколебался и сразу перешел к описанию происходившего непосредственно перед тем, как он и Базиль Тинкуп покинули кафе.
Амаранта Джасинты продолжала настаивать: "Но вы многое пропустили! В вашем рассказе явно чего-то не хватает!"
Кудеяр нахмурился: "Больше ничего не помню. Наверное, я был пьян или под воздействием стимулянтов".
"Нет-нет! - убежденно возразила Джасинта. - Амаранты Дени и Альбера утверждают, что вы вели себя совершенно трезво".
Кудеяр пожал плечами: "По-видимому, не происходило ничего, что произвело бы на меня достаточное впечатление".
"Любопытно также, - продолжала амаранта Джасинты, - что вы не упомянули о нашем посещении Дворцы Истины".
"Неужели? Еще одно обстоятельство, ускользнувшее от моего внимания".
"Странно, не правда ли? Служащий этого заведения хорошо нас помнит".
Кудеяр согласился с тем, что проявил в этом отношении необычную забывчивость.
"Хотите знать, что я думаю по этому поводу?" - тихо и нежно спросила амаранта Джасинты.
"Если вам так угодно, я вас выслушаю".
"Насколько я понимаю, в какой-то момент во время наших развлечений в Карневале - скорее всего, во Дворце Истины - я приобрела сведения, разглашения которых вы не могли допустить. Для того, чтобы эти сведения остались в тайне, потребовалось меня уничтожить. Что вы можете сказать по этому поводу?"
"Ничего".
"Вам было нечего сказать и на допросе, - ее голос приобрел агрессивно-издевательский оттенок… - Удивительным образом, именно те обстоятельства, о которых я упомянула, исчезли из вашей памяти. Как вам удалось добиться такого эффекта, мне неизвестно. Так или иначе, я намерена узнать правду. Тем временем я позабочусь о том, чтобы вы не могли извлечь никакой выгоды из вашего преступления".
"Что вы имеете в виду?"
"Мне вам больше нечего сказать".
"Вы - странное существо", - заметил Кудеяр.
"Я ничем не отличаюсь от любого другого человека, испытывающего сильные чувства".
"Я тоже испытываю сильные чувства", - сказал Кудеяр.
Амаранта Джасинты застыла: "Что вы подразумеваете?"
"Только то, что конфликт между нами может привести к нежелательным последствиям".
Джасинта рассмеялась: "По сравнению с вами я неуязвима!"
"Чем большей опасности подвергается человек, тем решительнее он действует".
Джасинта поднялась на ноги: "Мне пора идти. Но я не думаю, что вы меня забудете". Она быстро прошла к выходу из таверны, взбежала по лестнице и скрылась.
На следующее утро Кудеяр явился в паллиаторий. Не прошло и часа, как его вызвал к себе дидактор Гладелла.
Главный врач говорил резко, холодно и откровенно: "Я пересмотрел свое решение. У вас нет достаточных рекомендаций для того, чтобы вы могли занимать должность фельдшера. С этой минуты вы уволены".
X
1
На следующий день после увольнения Кудеяру позвонил Базиль Тинкуп: "А, Гэйвин! Я боялся, что не застану тебя дома".
"Ты зря беспокоился. Меня выгнали из Баллиасского паллиатория".
Розовое лицо Базиля сморщилось, как у готового заплакать младенца: "Ай-ай-ай, Гэйвин! Какая неудача!"
Кудеяр пожал плечами: "Мне не особенно нравилась эта работа. Возможно, мне лучше подойдет что-нибудь другое".
Базиль горестно покачал головой: "Завидую твоему оптимизму".
"Так у тебя все еще нет определенных планов?"
Базиль вздохнул: "В молодости я подавал надежды в качестве начинающего стеклодува. Может быть, мне удастся внести несколько усовершенствований в процесс изготовления художественного стекла. Или, может быть, я снова наймусь матросом на баржу. Я все еще не нахожу себе места и ни в чем не уверен".
"Не хватайся за первую подвернувшуюся работу", - посоветовал Кудеяр.
"Конечно, конечно. Но мне нужно думать о дальнейшем продвижении, а в филу аспирантов не так уж легко попасть".
Кудеяр налил себе еще одну чашку чая: "Давай немного подумаем о сложившейся ситуации".
Базиль обреченно махнул рукой: "Не беспокойся обо мне. Я удержусь на ногах, так или иначе. Тем не менее, провал в паллиатории нанес мне ощутимый удар".
"Посмотрим, посмотрим… Тебе удалось продемонстрировать, что для улучшения методов психотерапии требуется оригинальное, нетрадиционное мышление".
Базиль Тинкуп устало покачал головой: "И какую пользу это мне принесло?"
"Существует еще одно закосневшее учреждение, в чем-то напоминающее паллиаторий, - продолжал Кудеяр. - А именно Актуарий. Возможно, нам не следовало бы воспринимать его функции как нечто само собой разумеющееся".
Базиль скептически потянул себя за нос: "Любопытное наблюдение. У тебя возникают самые неожиданные идеи".
"Актуарий - не божество. Мы не обязаны ему поклоняться".
"Актуарий - всего-навсего краеугольный камень нашей общественной структуры!"
"Верно. Рассмотрим, однако, этот краеугольный камень. Основные функции Актуария были запрограммированы триста лет тому назад. С тех пор общество претерпело множество изменений. Но Актуарий оперирует все теми же уравнениями, все теми же пропорциональными соотношениями численности фил, все теми же предпосылками ограничения рождаемости".
Базиль сомневался: "Почему бы оказалось полезным изменение его функций?"
"Ну, предположим - чисто гипотетически - что применяемое в настоящее время ограничение численности населения было рассчитано с учетом оценочного максимального значения продуктивности Предела. В связи с повышением производительности можно было бы допустить увеличение пропорциональной доли кандидатов и амарантов. Тот, кому удалось бы фактически обосновать этот тезис, несомненно продвинулся бы в вышестоящую филу".
Базиль сосредоточенно смотрел в объектив видеофона: "Но эти факторы, несомненно, контролируются авторитетными специалистами?"