- Очень приятно, а меня Саня, - кивнул мне круглолицый. - Саня Воронцов аз есмь. Здешний нарушитель, потрясатель и низвергатель. Чистое недремлющее Зло. Трансцедентальное. Юрочка обо мне не рассказывал?
- Рассказывал, - соврал я. - Только он тебя несколько иначе отрекомендовал. Как претенциозное дерьмо.
- Корректирую, - подал голос Юрка, который как раз окончательно расправился с огурцом. - Как невыносимо претенциозное дерьмо. Дерьмо со стажем. Дерьмо мамонта–Прародителя.
Теперь мы улыбались все трое. Прямо радость и сияние… аж лампочки потускнели. Это благолепие прервала появившаяся Ларка - по бокам от неё шли две из трёх овчарок, в руках она несла пластиковый жбан.
- Квас, - прокомментировала она. - Холодный… Саша, убери пистолеты со стола, пожалуйста.
Самым интересным было то, что в ответ на эту вполне себе идиотскую просьбу "трансцедентальное Зло" вдруг покраснел и правда убрал пистолеты (в петли на поясном ремне), а Юрка перестал улыбаться. А Ларка, поставив жбан на стол, повернулась к нам:
- Вам что принести?
- Ветчинки, Лар, - улыбнулся - уже совершенно иначе, по–доброму - Юрка, подходя и садясь за стол. - Мишкиной, ага? Осталась там ещё?
- Сейчас, - кивнула Ларка. Я между тем тоже подошёл к столу и сел напротив Юрки. Сашка между тем преспокойно вернулся к ужину.
- Кушай на здоровье, не подавись, - предложил я, беря (и сам себе в этом не признаваясь) реванш за страх. Ворон кивнул:
- И вам не обляпаться… Молока налить?
- А оно около тебя не скисло? - уточнил я. Мне хотелось молока, кваса не хотелось, но не просить же у него налить стаканчик… Сашка засмеялся и промолчал. Юрка между тем расстегнул куртку и опять с хорошей улыбкой принял у вошедшей девчонки поднос, на котором лежали полкаравая хлеба и большой кусок нарезанной пластинками ветчины - плотной, белой, наполовину - из полупрозрачного розового мяса, тут и там - в тмине и давленом чесноке. И две кожаные кружки.
- Ешьте на здоровье, - ответила она улыбкой. - Коней ваших я уже поставила, не волнуйтесь, а вам вон там постелю, - она кивнула на лавку справа.
- Ты чудо, Лар, - Юрка изысканно поцеловал ей руку. А я просто сказал "спасибо", но мне она тоже улыбнулась…
…Пока мы все трое - молча и не глядя друг на друга - ели, Ларка постелила–раскатала длинный - метра четыре - матрас, набитый, кажется, мхом. Сверху расстелила серую и тоже длинную простыню, посередине положила две подушки и принесла два армейских одеяла - синих с чёрными полосами.
- Это вам, - улыбнулась она. - Ну, спокойной ночи, я пойду, устала, а завтра утром уже наши вернутся… - и у самого выхода, обернувшись, попросила: - Не ссорьтесь пожалуйста, мальчики.
Просьба тоже была какой‑то глупой… но в то же время Юрка ответил спокойно:
- Всё будет нормально… - и, когда Ларка, кивнув и улыбнувшись снова - сразу всем - вышла - спросил Сашку: - Правда ведь, Ворон?
Тот кивнул - без промедления и вполне искренне.
А между прочим, Сашка–Ворон ложиться явно не собирался - а собирался уходить. Я, если честно, испытывал облегчение (не хватало ещё ночевать тут с ним в одной комнате!), а вот Юрка следил за ним внимательно и, когда тот с хрустким "вжжик!" застегнул молнию, спросил:
- Не боишься? А ну как Яна повстречаешь - в ночи, так сказать, на узкой дорожке? Тут тебе и… - и Юрка мерзко выругался. - Отвезёт он твою голову в Дубовую и на штырь наденет. И будут птЫчки на тебя серить, а у нас наконец‑то настанет мир и покой.
Лицо Ворона на миг стало откровенно, по–мальчишески, злым - как у обычного пацана, которого "пугают", которому страшно и который не желает этого показывать. Но потом Сашка хмыкнул и, перекинув на плечи армейский "сидор", выдвинутый из‑за стола, тихо и молча вышел. Чуть слышно скрипнула лестница наверх, негромко стукнула дверь.
- Он коням ничего не сделает? - быстро спросил я, приподнимаясь. Юрка мотнул головой, молча стаскивая сапоги. - Ложимся? - допытывался я. Юрка кивнул. Я понял, что он не в настроении говорить и тоже начал раздеваться.
Юрка же погасил свет - щёлкнул обычным выключателем - и, запирая дверь, пробормотал вдруг (мне показалось на секунду, что он ко мне обращается, но потом я сообразил, что он про меня, похоже, вообще забыл):
- Неужели пешком пришёл?.. Не может быть…
- А планер? - осмелился подать голос я. - Он не на нём прилетел? Ну, помнишь, мы видели…
- Прилететь он на нём, может, и мог… - Юрка в темноте обо что‑то наконец споткнулся и уселся на лавку. - А вот улететь отсюда - нет. Планеры запускают с катапульт. А это штука немаленькая. У нас их три…
- Или пороховым ускорителем, - напомнил я. - А он как раз не слишком‑то и большой. Сюда прилетел с катапульты, отсюда взлетел с ускорителем, а наверху его отцепил и бросил.
- Ч… а! Чёрт! Точно! - Юрка треснул по лавке кулаком. - Вот уррррод! И Ларка хороша - Мишки нет, она его привечает…
- Юр, - осторожно начал я, улегшись и слушая, как он возится, никак не успокоится, голова к голове со мной, - они кто? Мишка, Ларка, Сашка этот…
- Мишка тут живёт, - неохотно ответил он, кажется, думая о чём‑то своём. - Овец разводит, тут хорошие поляны есть недалеко. Свиней… Ларка - его сестра. С ними ещё парень с девчонкой живут… Ну а кроме овец содержат вот - что‑то типа придорожного трактира. А Сашка - бандит он и есть бандит. Я подозреваю, что он в Ларку просто крепко влюблён. Это даже с гадами бывает.
- Он тебя подстрелил, что ли? - уточнил я.
- Не он лично, но его шестёрки… - буркнул Юрка.
- А почему вы его сюда пропустили‑то? - допытывался я.
- Да никто его не пропускал! - досадливо огрызнулся Юрка и повернулся на лавке так, что она даже скрипнула жалобно. - Он вместе с Яном пришёл, с теми беспризорниками, которые на заводе жили. Обычный был с виду парень. А тут поселился на западе, никто и оглянуться не успел, как он там натуральное крепостное хозяйство отгрохал. Тут тебе и наказания кнутом, и право первой ночи… Его, конечно, вышибли в горы. Но с ним весь мусор ушёл. Мы‑то думали, они там друг друга передавят, как крысята, в первую же зиму. А Сашка их "построил", да ещё как. И войну нам объявил самым натуральным образом… Он умный, смелый, знает много, обаятельным быть может. Ну вот гад человек. По натуре гад, и гордится этим. Может, просто всем на свете мстит так за беспризорность, а может, тоже далеко идущие планы имеет. Только не такие светлые, как мы.
- Ну а чего вы его не ликвидируете? - вырвалось у меня. Юрка устало отозвался:
- Второй Ян нашёлся… Владька, ты когда‑нибудь человека убивал?
- Нееет… - пробормотал я. И притих. Но не выдержал - спросил:
- А ты… убивал?
- Спи ты, я тебя очень прошу! - сорвался Юрка и замолчал наглухо, даже шевелиться перестал.
Я заткнулся.
Было очень тихо и очень темно. И почти беззвучно, только в одном из углов что‑то слабенько не то потрескивало, не то постукивало, и от этого звука в темноте мне было неуютно. Я вдруг ощутил себя очень одиноким, очень слабым, беззащитным и беспомощным, а мир вокруг представился мне враждебным и опасным до последней степени. И даже Юрка сделался каким‑то чужим.
Я не знаю, сколько я так пролежал. Помню, что всё‑таки не спал, когда вздрогнул от голоса Юрки - тоже ничуть не заспанного:
- Ты чего не спишь?
- Откуда ты знаешь? - спросил я.
- По дыханию слышу… Если из‑за стука, то это просто шуршик.
- Какой… шуршик?! - мне за одну лишь секунду чего только не представилось. Юрка в темноте хихикнул:
- Ну… дух местный. Да он не опасный. Ему только раз в год надо девственника или девственницу в жертву приносить… - и вкрадчиво напомнил: - Ты ведь девственник? - но тут же пояснил: - Животное такое, вроде крота, но покрупней и на землеройку больше похоже. Вообще оно чаще всего под камнями живёт, а тут вот угол землянки облюбовало… Нору углубляет. Ларка его прикормила здорово, он мышей хорошо давит в амбаре.
У меня отлегло от сердца. Но я знал, что испугался, и знал, что Юрка это заметил. И там… когда мы вошли… там он тоже заметил мою трусость. Наверняка заметил. Поэтому я и сказал, глядя в тёмный потолок:
- Юрка… ты знаешь… я, наверное, домой утром вернусь.
- Что такое? - его голос был равнодушным. Я начал объяснять, с каждым словом испытывая всё более и более сильный стыд:
- Вечером… ну вот сейчас… когда он в нас целился… В общем, я передристал до столбняка. Стоял и ждал, когда он пальнёт. Даже убежать не посмел… Так что… так что не гожусь я вам, наверное… - Юрка молчал, я продолжал: - Тут какие‑то особенные ребята нужны… Нет, я тоже думал, что я особенный, а я… Я подумал ещё… вот, я всегда полицию не любил, а на самом деле…
- Что "на самом деле"?! - неожиданно резко спросил Юрка. - Вот я не понимаю. Это как же нужно людей опустить, чтобы они от всякой тухлой мелочи начали за спины "профессионалов" прятаться! А профессионалам не жирно будет? А мелочь не обнаглеет? А люди себя защищать не разучатся? Ты ВОТ ПРО ЭТО думал?! Или тебе психолог нужен, чтобы думать, решать и действовать?! Тогда тебе точно обратно надо бежать - нет тут психологов, не завезли!
- По–моему, Ворон не мелочь… - возразил я, но Юрка меня оборвал: