- Короче, полковник! Я приехал услышать о деле, так что поменьше болтовни. Рассказывай все, мне нужно сегодня же доложить руководству.
- Конечно, Олег Иванович! - Чуров успокаивающе кивнул. - Прошу в наши апартаменты.
Апартаментами Чуров называл старый полузаброшенный поселковый клуб вблизи Маклинска. За ящик дешевого портвейна он арендовал его у местного старосты с условием, что никто не будет его беспокоить хотя бы три-четыре дня.
В клубе сохранились и крыша, и окна, правда, ко входу пришлось прорубаться сквозь лопухи и крапиву. Внутри все покрылось пылью: и зрительские кресла, и ветхие декорации, оставшиеся от какого-то давнего спектакля.
Сейчас люди Чурова "окультуривали" свой новый штаб - сдвигали к стенам зрительские кресла, ставили кофемашину и микроволновку, монтировали на крыше антенну.
- Рассказывай, полковник, - велел Савченко, усевшись в кресло. - И прикажи, чтоб воды принесли.
Чуров легко запрыгнул на сцену, прошелся среди картонных березок, наконец сел на бутафорский трон, разрисованный костями и черепами.
- Что именно вы хотите узнать, Олег Иванович? - спросил он.
- План, полковник! Твой план! Тот, за который ты попросил такие сумасшедшие деньги! Мы должны быть уверены, что вкладываемся в реальное дело, а не в сказочные прожекты.
- Дело более чем реальное, Олег Иванович. А деньги мы попросили вполне справедливые. Вы же сами указали на ряд, так сказать, особых обстоятельств…
- Хватит пустозвонить, полковник! - раздраженно оборвал его Савченко. - План! И принесут мне, наконец, воды?
- Хорошо! - Чуров энергично встал, поднял с пола облупленный фанерный меч и сдул с него пыль. - У нас секретов нет, Олег Иванович. Итак, предположим, вы хотите убить человека…
- Замолчи! - процедил Савченко. - Не смей даже слово это говорить! Шлыков должен уйти сам! Только своей смертью! Это главное условие, за которое вам и обещана такая сумма!
- Да-да, это несомненно, - с серьезным видом кивнул полковник. - Только сам! А теперь план. Представьте: объект выезжает на очередную акцию по промывке мозгов избирателям. Радостная встреча, цветы, рукопожатия… В толпе двое-трое наших людей. Кому-то из них должно повезти, ему достанется поручкаться со знаменитостью… Собственно, вот.
- Что "вот"? - Савченко сурово свел брови. - Опять болтовня? Что "вот"?!
- Вот и все! - беззаботно улыбнулся Чуров. - Через три дня он умрет. Сам. Своей смертью.
Савченко некоторое время напряженно соображал.
- Я что-то не понял… Как умрет? Какой-то яд? Или опять твои прибаутки, полковник?
- Я же четко сказал: умирает от рукопожатия. Пока не знаю, что у нас получится. Может, тромб в сосуде, может, инсульт или там сердечко остановится во сне. Собственно, это зависит от качества рукопожатия.
- Так… - у Савченко прорезались складки на щеках. Он встал с весьма решительным видом. - Опять шуточки?
- Нам не до шуточек, Олег Иванович.
Щелчком пальцев Чуров подозвал Гошу.
- Гоша, приведи-ка "хиронекса".
- Так он же… - Гоша растерянно развел руками.
- Веди, веди…
- Что еще за "хренорекс"? - спросил Савченко.
- "Chironex fleckeri". Маленькая южная медуза. Убивает взрослого человека одним прикосновением.
Тем временем вернулся Гоша, он держал за локоть бледного, наголо стриженного молодого человека с затравленным взглядом.
- Поздоровайся с нашим другом, - велел Чуров молодому человеку. - Но так, чтобы он почувствовал глубину нашего добросердечия.
"Хиронекс" сдержанно кивнул. Протерев руку салфеткой, он протянул ее Савченко. Тот растерянно посмотрел на Чурова.
- Ну же, Олег Иванович! - воскликнул полковник. - Подайте руку, вы же сами хотели все узнать.
Савченко, пожав плечами, выставил ладонь навстречу "хиронексу". Через несколько секунд он вдруг хрипло вскрикнул и схватился за грудь. По лицу градом покатился пот, губы посинели.
"Хиронекс" поспешно убрал руку и отошел.
- Что… что вы сделали? - выдавил Савченко.
Чуров быстро подошел и заглянул в лицо Савченко - внимательно, заинтересованно, словно врач, изучающий пациента.
- А что мы сделали, Олег Иванович.?
- Мне плохо… помогите, - жалобно проговорил Савченко.
- Да перестаньте. Этот - слабенький. Вот второй, которого мы ищем, - тот да! С ним можно дела делать. Ничего-ничего, жить будете, в отличие от вашего объекта - Шлыкова.
Чуров широко улыбнулся и напялил беспомощному Савченко на голову картонную размалеванную корону.
Подойдя к забору Захаровых, Сергей окликнул Зинку:
- Ну, как хозяин?
Та охотно отвлеклась от прополки грядок.
- С утра даже за пивом не пошел, - с благоговением проговорила она. - Это что же, теперь он совсем пить не будет?
- Пару недель точно не сможет. А дальше от вас зависит.
- Он сейчас с машиной возится. Говорит, ездить буду.
- Машина-то на ходу?
- Ой, да лучше б он ее продал, - отмахнулась Зинка.
Гордин на секунду задумался.
- А сколько запросите?
- Кому оно надо? - отмахнулась Зинка. - Ей годов больше, чем мне. Да вы поговорите сами.
Сергей нашел Петьку под навесом. Он лежал под "Волгой", что-то насвистывая. Рядом на тумбочке - банка молока и белый хлеб.
- Ну, как аппарат? - Гордин похлопал по капоту. - Ездить может?
- А куда он денется? - ответил Петька, не вылезая из-под машины. - Радиатор вот только подпаять…
- А что если я твою "Волгу" куплю?
Захаров тут же выглянул, озадаченно посмотрел на Гордина.
- Это как?
- За деньги, - пожал плечами Гордин.
- Да я вообще-то не собирался… - Петька принялся ожесточенно чесать затылок. - Слышь, нет, продать не могу. Хороших денег за нее не получить, а где я тогда новую возьму? Может, тебе чего надо - я отвезу.
- Да надо… в общем, покататься день-другой.
Захаров налил себя молока, подумал немного.
- Давай так… Я тебе ее даю, с ключами. Через день-другой, когда радиатор заделаю. Ты и катайся. А потом пригонишь обратно. Заодно расскажешь, где чего у ней скрипит.
- А если не успею пригнать, а оставлю в другом месте - согласен? - спросил Сергей.
- Каком это месте?
- Тут ведь железная дорога где-то рядом…
- Кремневка, там станция узловая, - кивнул Петька. - Тридцать верст.
- Вот там и оставлю.
- Договорились, - Захаров приподнял стакан с молоком. - Будем здоровы.
- А это за беспокойство, - Гордин протянул Захарову купюру.
- Да не надо… А ладно, давай на бензин…
Выйдя из двора Захарова, Сергей увидел, что с противоположной стороны улицы ему машет Васильевна.
- Эй, слышь чего! - крикнула она. - Тут опять спрашивали тебя.
- Говорите всем: пусть после обеда в больницу приходят.
- То не наши, - Васильевна многозначительно прищурилась. - Чужие…
Гордин так и застыл на месте. Невольно посмотрел по сторонам. Потом медленно подошел к Васильевне.
- Какие чужие? - осторожно спросил он.
- Уж не знаю, а сразу видать - не наши. На автостанции подошли. Говорят, друга потеряли. Мол, не проходил ли кто…
- Так это разве про меня?
- Не знаю… Только, кроме тебя, тут заезжих давно не было, - теперь она смотрела на Гордина даже с некоторым подозрением.
- И что вы им сказали? - поинтересовался он.
Васильевна усмехнулась.
- А что говорить? Вон, рыбаков приезжих целый берег сидит. Я их к ним отправила. Пускай ищут.
Гордин сдержанно кивнул, ничего не ответив. Он прошел мимо Васильевны во двор. Затем в свой сарайчик.
Там сел на табуретку, переводя дух. Затем поднял доску в полу, достал из-под нее пакет, вытащил папку с документами. Подержал в руках, не решаясь, но все же открыл.
Воспоминания обрушились, как ледяной дождь. Каждый листочек, каждая фотография, рентгенограмма, справка - все действовало подобно уколам боли.
Среди фотографий Гордин увидел и свою - бледный, коротко стриженный юнец с мешками под глазами, с забинтованной рукой выше локтя.
Гордин невольно нащупал шрам под рукавом. Вложил папку обратно в пакет, тщательно завернул.
Решение пришло быстро и почти не вызвало сомнений.
Улица перед библиотекой была пустынной, не считая девчонку и парня, который возился с заглохшим мотоциклом. Гордин не сразу узнал в них Жеку и Морошку. Понял, лишь когда услышал знакомый голос:
- Заводи, ёперный театр! Долго стоять-то? Говорила, пешком надо!
Он хотел было пройти мимо, но вдруг обратил внимание на распущенные волосы Морошки. Русые, чуть ниже плеч - совсем как у Лены.
Подумав, Гордин направился прямиком к Жеке. Тот, заметив его, оставил свой мотоцикл, даже отступил на пару шагов, глядя исподлобья.
- Привет, - сказал Гордин. - Как мать?
- Чо мать? Болеет! - Жека был неприветлив.
Гордин достал небольшую стопку 500-рублевок и протянул одну бумажку Жеке. Тот недоверчиво взял, переглянувшись с Морошкой.
Затем Гордин протянул и вторую купюру, введя Жеку в полное замешательство.
- На лечение, - сказал он. - Думаю попросить тебя кое о чем. Заработать хочешь?
- А чего надо-то? - буркнул Жека.
- Да всего ничего. На мотоцикле прокатиться.
Морошка расхохоталась.
- Ёперный театр! Да хоть вокруг света!
Оксана сидела за библиотечной стойкой, листая какой-то альбом с репродукциями старинных картин.
- Что читаете? - с порога улыбнулся Гордин.
Оксана улыбнулась в ответ и показала обложку.
- Голландцы. Освежаю память: осенью в институт возвращаться. Если получится.