Сев в автомобиль, доктор Сапере направился сначала по вспомогательной трассе, а теперь он уже катил по автостраде, ведущей к Сан-Франциско. На душе у него было все так же мерзко, он боялся того, что, как он знал, было неизбежно, - конфликта с властями, который ждал его там, впереди.
Он был уже немолодым мужчиной, он был слишком грузен, чтобы участвовать в таких событиях. У него была лысина, к которой каждое утро изо всех сил старалось привлечь его внимание зеркало в ванной комнате. Пять лет назад он развелся со своей третьей женой Ливией и больше не женился; его карьера была его жизнью, его семьей. И что же теперь? Было совершенно ясно, что, как сказал журдяк, он ехал сегодня в свой офис в последний раз. 50 миллионов зрителей в Северной Америке и Европе будут смотреть на все это, но обретет ли он вследствие всего какое-нибудь новое призвание, новую, еще не ясную цель взамен старой? Нет.
Чтобы немного взбодриться, он поднял трубку Встроенного в автомобиль телефона и набрал молитву.
Когда он припарковал машину и подошел к своему офису на Поуст стрит, он увидел небольшую кучку людей, еще парочку журдяков и несколько полицейских Сан-Франциско в голубой униформе. Все ждали.
- Доброе утро, - сказал им доктор Саперс с чувством неловкости. Он поднимался по ступенькам здания с ключом в руке. Толпа расступилась перед ним. Он отпер дверь и распахнул ее, впуская поток солнечного света в длинный коридор с репродукциями Пауля Клее и Кандинского, которые он с доктором Ваклеманом повесил семь лет назад, когда они украшали это довольно старое здание.
Один из журдяков и несколько полицейских Сан-Франциско объявили: "Испытание начнется, дорогие телезрители, когда прибудет сегодняшний первый пациент доктора Саперса". Полиция молча ждала в положении "вольно".
Прежде чем войти в офис, доктор Саперс помедлил в дверях, оглянулся на стоящих внизу людей и затем сказал:
- Во всяком случае, хороший выдался день для октября. - Он попытался подыскать еще слова, какие-нибудь мужественные фразы, которые передали бы все благородство его чувств и положения. Но ничего не пришло ему в голову. Возможно, решил он, это потому, что здесь просто нет никакого благородства: он просто делал сейчас то, что он обычно делал пять дней в неделю в течение многих лет, и не требовалось какой-то особой смелости, чтобы последовать заведенному порядку еще один раз. Конечно, он заплатит за свое ослиное упорство арестом - его разум понимал это, но его тело, его низшая нервная система - нет. Соматически он шел своим путем.
Какая-то женщина из толпы крикнула: "Мы с вами, доктор. Счастливо". Несколько других людей улыбнулись ему, и короткое неубедительное "ура" взвилось вверх. Полиция скучала. Доктор Саперс закрыл дверь и прошел внутрь.
В первом зале за столом регистратуры сидела Аманда Коннорс. Она подняла голову и сказала: "Доброе утро, доктор". Ее ярко-рыжие, повязанные лентой волосы блестели, а в низком вырезе мохерового свитера была видна красивая грудь.
- Доброе утро, - ответил доктор Саперс. Он был рад увидеть ее здесь сегодня, так красиво одетую. Он подал ей свое пальто, которое она повесила в шкаф. - Так, кто сегодня первый? - Он зажег слабую сигару из Флориды.
Проконсультировавшись с журналом, Аманда сказала:
- Это мистер Радж, доктор. В девять. У вас есть время выпить чашечку кофе. Я приготовлю. - Она быстро направилась к стоящей в углу машине, которая варила кофе.
- Вы ведь знаете, что здесь скоро начнется? - сказал Саперс.
- Да, но ведь МАПП обеспечит свое поручительство, не так ли?
Она принесла ему маленький бумажный стаканчик, ее пальцы дрожали.
- Я боюсь, это означает конец вашей работы.
- Да, - кивнула Менди, больше уже не улыбаясь; ее большие глаза потемнели. - Я не могу понять, почему Хозяин не наложил вето на этот билль; Николь была против, и я до последнего момента была уверена, что он сделает это. Боже мой, у правительства же есть эти аппараты, путешествующие во времени; наверняка они могут заглянуть вперед и увидеть, какой нанесут этим вред - обнищание нашего общества.
- Может быть, они уже заглянули вперед. - И он подумал о том, что никакого обнищания не последует.
Дверь офиса открылась. На пороге стоял первый пациент дня, мистер Гордон Радж, бледный от волнения.
- А, заходите, - сказал доктор Саперс. Фактически Радж пришел раньше.
- Ублюдки, - сказал Радж. Это был высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти, хорошо одетый; он был брокером на Монтгомери стрит.
За Раджом появились два представителя городской полиции в штатском. В ожидании они остановили свой пристальный взгляд на докторе Саперсе. Журдяки вытянули свои похожие на шланг рецепторы, быстро всасывая информацию. На какой-то момент воцарилось молчание, никто не двигался.
- Давайте пройдем в мой кабинет, - сказал доктор Саперс мистеру Раджу. - И продолжим с того места, где мы остановились в прошлую пятницу.
- Вы арестованы, - тут же сказал один из полицейских. Он придвинулся ближе и протянул доктору Саперсу свернутое предписание. - Пошли. - Взяв Саперса за плечо, он повел его к двери; другой полицейский в штатском подошел с другой стороны так, что Саперс оказался между ними. Все было сделано аккуратно, без суматохи.
Доктор Саперс сказал мистеру Раджу:
- Извините, Гордон. Очевидно, я ничего не могу сделать в плане продолжения вашего лечения.
- Эти крысы хотят, чтобы я принимал лекарства, - с горечью сказал Радж. - И они знают, что меня тошнит от этих пилюль: они токсичны для моего организма.
- Интересно, - мурлыкал один из журдяков для своих телезрителей, - наблюдать такую верность одного из пациентов этого аналитика. А почему бы и нет? Ведь возможно, этот человек доверял психоанализу многие годы.
- Шесть лет, - ответил Радж, - и я бы отдал еще шесть, если бы было необходимо. - Аманда Коннорс молча заплакала, утираясь носовым платочком.
Когда два человека в штатском, в сопровождении полиции Сан-Франциско в униформе, вели доктора Саперса к патрульной машине, толпа опять слабо подала голос в его поддержку. Но, как заметил Саперс, в большинстве своем это были старые люди. Остатки тех прежних времен, когда психоанализ был в почете, такие же как и он, частица совсем другой эры. Ему хотелось увидеть хоть несколько молодых людей, но их не было.
В полицейском участке человек с тонким лицом, в плотном пальто, курящий филиппинскую сигару ручного изготовления фирмы "Бела Кинг", посмотрел в окно равнодушным, холодным взглядом, сверился с наручными часами и зашагал взад-вперед по комнате.
Он как раз вынимал изо рта сигару и собирался зажечь другую, когда заметил полицейскую машину. Он тут же поспешил выйти на погрузочную платформу, где полиция готовилась начать допрос.
- Доктор, - сказал он, - я Уайлдер Пемброук. Я бы хотел поговорить с вами несколько минут. - Он кивнул полицейским, и те отступили, освободив доктора Саперса - Пройдемте внутрь, я временно располагаю комнатой на втором этаже. Это не займет много времени.
- Вы не из городской полиции, - сказал доктор Саперс, пристально глядя на него. - Или, может быть, вы из НП. - Теперь он казался встревоженным. - Да, должно быть, это так.
Пемброук, направляясь к лифту, сказал:
- Считайте меня просто заинтересованной стороной. - Он понизил голос, когда мимо них проходила группа полицейских служащих. - Заинтересованной в том, чтобы вновь увидеть вас в вашем офисе лечащим ваших пациентов.
- У вас есть полномочия сделать так? - спросил Саперс.
- Думаю, что да. - Подошел лифт, и они сели в него. - Однако мне потребуется час или около того, чтобы вернуть вас обратно. Пожалуйста, постарайтесь быть терпеливым. - Пемброук зажег новую сигару. Саперсу он не предложил закурить.
- Могу ли я спросить, из какого вы агентства?
- Я вам уже сказал, - Пемброук почувствовал раздражение, - вы должны просто считать меня заинтересованной стороной, разве непонятно? - Он взглянул на Саперса, и никто из них не прервал молчания до тех пор, пока они не достигли второго этажа. - Извините за резкость, - сказал Пемброук, когда они шли по коридору. - Но я очень обеспокоен вашим арестом. Очень расстроен. - Он распахнул дверь, и Саперс осторожно вошел в комнату 209. - Конечно, я довольно легко прихожу в волнение. Это в какой-то степени моя работа. Точно так же как ваша работа - не позволять себе эмоционально распускаться. - Он улыбнулся, но доктор Саперс не ответил ему улыбкой. Он был слишком в большом напряжении для этого, отметил Пемброук. Реакция Саперса совпадала с характеристикой, содержащейся в досье.
Они осторожно уселись друг против друга.
Пемброук сказал:
- К вам придет на консультацию один человек. И очень скоро он станет вашим пациентом. Вы понимаете? Поэтому нам надо, чтобы вы были там, чтобы ваш офис был открыт так, чтобы вы могли принимать его и лечить.
Кивнув с каменным лицом, доктор Саперс ответил:
- Понятно.
- Что касается остальных - остальных ваших пациентов - нам они безразличны. Становится ли им хуже, лучше, платят ли они вам целое состояние, вообще не платят по счетам - все равно. Только этот конкретный человек.
- А после того как он поправится, - сказкл Саперс, - вы меня прикроете? Как и всех психоаналитиков?
- Мы поговорим об этом позже. Не сейчас.
- Кто этот человек?
- Я не собираюсь вам этого говорить, - сказал Пемброук.
- Я полагаю, - сказал доктор Саперс после паузы, - вы использовали аппарат фон Лессингера для путешествий во времени и узнали результаты моего лечения.
- Да, - ответил Пемброук.