- Вы хотите сказать, что вам удалось скрыться?
- Да. Я не спустился по лестнице. Вместо этого я остановился за дверью и слышал, как вы позвонили дежурному. Тогда я вылез на крышу и перебрался на крышу соседнего дома. И скрылся.
- В таком случае я вынужден вас арестовать.
Врач покачал головой.
- Послушайте, Йенсен. Полиции больше не существует. Насколько мне известно, вы - единственный полицейский. И, насколько мне известно, в стране больше нет правительства, которое могло бы приказывать вам. Или мне. Нет никого, кто мог бы вновь заставить нас вести себя подобно идиотам.
- Я вас не понимаю.
Врач повернул выключатель на контрольной панели.
- Ну что ж, - сказал он. - По крайней мере аппаратура действует. Она может нам еще пригодиться.
- Вы говорите загадками, - сказал Йенсен.
- Да. И к тому же у меня нет времени. Каждые десять минут недалеко отсюда умирает человек. Умирает совершенно бессмысленно.
- Эпидемия?
Врач кивнул и направился к двери. Но, не дойдя, остановился и повернулся к Йенсену. Глаза его слезились, он был небрит и казался смертельно усталым.
- Йенсен?
- Да?
- У вас есть какой-нибудь канал связи с вашими… начальниками?
- Нет.
- Вы понимаете что-нибудь в политике?
- Не больше любого другого человека.
- Отлично. Я хочу, чтобы вы помогли мне в одном деле.
- Что вы имеете в виду?
- У меня в машине находится человек. Мужчина. Он очень плох. Было бы хорошо, если бы вы присмотрели за ним до тех пор, пока я не вернусь. Идемте.
Йенсен кивнул и вслед за врачом пошел к джипу.
- Беритесь с той стороны, - сказал врач. - Мне помнится, в комнате рядом с вашим кабинетом стоит диван, правда?
- Да.
- Там мы его и положим.
На вид мужчине было лет тридцать. Он лежал, завернутый в одеяло, на заднем сиденье джипа. Лицо его было бледным, щеки ввалились. Вряд ли он понимал, что с ним происходит. Когда его подняли и понесли к винтовой лестнице, оказалось, что он очень легкий. И только после того, как больного уложили на диван и врач развернул одеяло, Йенсен увидел, что у него нет ног.
- Разве не лучше было бы доставить его в госпиталь?
- Он только что оттуда, - ответил врач.
Йенсен в недоумении посмотрел на него.
- Сейчас он спит, но скоро должен проснуться. Я сделал ему укол. Когда он придет в себя, можете с ним поговорить. Уж ему-то есть что вам рассказать. Психически он совершено здоров.
Врач пожал плечами.
- Как ни странно. Если хотите, можете допросить его, добавил он с иронией.
- Кто он?
- Мой друг. Если ему будет очень больно, дайте одну из этих вот таблеток. Он заснет и будет спать около часа. Боль на время исчезнет. Боюсь, придется очень часто давать ему таблетки. И пусть как можно больше пьет. Если вам понадобится отлучиться, положите рядом с ним таблетки. И дайте ему что-нибудь почитать.
- А если кто-нибудь придет?
- Сюда никто не придет. В центре города не осталось людей. Пока. Ну так как, предполагаете продолжить свое так называемое расследование?
Йенсен кивнул.
- В таком случае могу дать вам совет. "Стальной прыжок".
- "Стальной прыжок"?
- Да. Выясните, что это означает. Вы можете спросить кого-нибудь. Или, к примеру, попробовать разузнать об этом в Министерстве внутренних дел или в тайной полиции. Или же у членов правительства.
- У нас нет тайной полиции.
- Да, теперь уже нет. Но несколько недель назад она существовала. А теперь мне нужно идти.
Он взглянул на часы.
- Я вернусь к семи вечера.
- Еще один вопрос, - сказал Йенсен.
- Слушаю.
- В восьмой камере лежит мертвая женщина. Вам следовало бы взглянуть на нее.
- Пожалуй.
Они спустились в подвал. Пьянчужка спал, дрожа под двумя одеялами.
- А что делает здесь этот бедняга? - спросил врач.
- Алкоголик, по третьему разу.
- Почему бы вам не дать ему бутылку водки из конфискованного запаса?
- Это против правил.
- Правил больше не существует. А человек мерзнет.
Они подошли к камере, где лежала мертвая женщина, открыли дверь со стальной решеткой и вошли внутрь. Полицейский врач бегло осмотрел ее, затем провел пальцем по коже живота.
- Эпидемия? - спросил Йенсен.
- Да. Она жертва эпидемии. Смотрите, у нее почти прозрачная кожа. Половые органы неестественно увеличены. Очевидно, последние дни были для нее очень необычными.
- Как называется эта болезнь?
- Этого я не знаю.
Он на мгновение замолчал, затем добавил:
- Ее открыли совсем недавно.
- От нее можно вылечить?
- Нет. Если бы перед самой смертью у этой женщины взяли кровь, ее кровь была бы густой, как сливки.
- И не существует никакой вакцины?
- Никакой.
- А вы не боитесь заразиться?
- Нет.
Полицейский врач внимательно посмотрел на Йенсена.
- Эта болезнь незаразна, - сказал он.
18
Человек на диване зашевелился и открыл глаза. С того момента, как полицейский врач сел в джип и уехал, прошло тридцать пять минут. Йенсен придвинул стул поближе и поймал вопрошающий взгляд больного.
- Вы находитесь в здании шестнадцатого полицейского участка. Меня зовут Йенсен.
Он поднял руку к грудному карману за полицейским значком, но так и не достал его. Вместо этого спросил:
- Хотите пить?
Больной кивнул и провел языком по губам.
- Да, спасибо.
Его голос оказался на удивление молодым и звонким.
- Ваш друг оставил вас здесь, со мной. Он скоро вернется. Вам больно?
Мужчина покачал головой. Йенсен открыл одну из принесенных бутылок лимонада и налил его в пластмассовый стакан. Мужчина дрожащими руками взял стакан и с жадностью начал пить.
- Вы всегда были инвалидом?
- Что? А, вы имеете в виду мои ноги. Нет, недавно.
- Как недавно?
- Точно не знаю. Какой сегодня день?
- Сегодня среда, 4 декабря.
- Ага. Здесь холодно.
Йенсен накрыл его еще одним одеялом.
- Так лучше?
- Да, спасибо. О чем вы меня спрашивали?
- Что с вами произошло?
- Это длинная история. Вы не хуже меня знаете, что случилось.
- Нет, я не знаю.
Больной испытующе посмотрел на Йенсена.
- Кто вы такой?
Йенсен достал свой служебный значок.
- Йенсен. Полицейский комиссар шестнадцатого участка.
- Ненавижу полицию.
- Почему?
- И вы еще спрашиваете. Что вы намерены со мной сделать?
- Ничего. Присмотрю за вами, пока не вернется ваш друг.
Мужчина, казалось, все еще не пришел в себя.
- Четвертое декабря, - прошептал он. - Значит, прошло уже больше месяца.
- После чего?
- После 2 ноября.
- А что было 2 ноября?
- Разве вы не помните? Вы что, спятили?
- Я был в отъезде. Вернулся только вчера.
- Не верю. Вы пытаетесь меня обмануть.
Мужчина отвернулся к стене.
- Зачем мне обманывать вас? - спросил Йенсен.
Больной не ответил, и Йенсен не настаивал. На улице дождь перешел в снегопад. Большие мокрые хлопья залепили окно. Через некоторое время мужчина произнес:
- Конечно, вы правы. Зачем вам меня обманывать?
Снова наступила тишина.
- Что вы хотите узнать?
- Я пытаюсь выяснить, что здесь произошло.
- Я знаю только то, что произошло лично со мной.
После короткой паузы он добавил:
- И с людьми, которых я знаю.
Несколько секунд Йенсен молчал. Затем спросил:
- Вы знаете полицейского врача шестнадцатого участка?
- Да.
- Давно?
- Несколько лет. Лет пять - шесть.
- При каких обстоятельствах вы познакомились с ним?
- Мы были членами одного клуба. Или союза, если хотите.
- Какого союза?
- Политического союза нашего района.
- Коммунистическая организация?
- Скорее социалистическая. По крайней мере так мы себя называли.
Мужчина повернул голову.
- Это не запрещается законом, - сказал он внезапно. - Политические клубы не запрещаются законом.
- Я знаю.
- Демонстрации также разрешены законом.
- Конечно. Разве кто-нибудь утверждает обратное?
- Нет. Но тем не менее…
Он запнулся и посмотрел в глаза Йенсену.
- Вы в самом деле не принимали участия в событиях 2 ноября?
- Не принимал. Чем вы занимались в этом своем политическом союзе?
- Обсуждали различные вопросы.
- И к какому же выводу пришли?
- Мы пришли к выводу, что существующая в нашей стране общественная система ни к черту не годятся. Ее нужно уничтожить.
- Почему?
- Потому что так называемое государство "всеобщего взаимопонимания" всегда было не чем иным, как блефом. Оно было создано только потому, что прежнее социалистическое движение потеряло контроль над рабочим классом и трудящимися. И тогда социал-демократы продали своих избирателей, целиком и полностью, буржуазии. Они вошли в эту великую коалицию, иначе называемую всеобщим взаимопониманием, только для того, чтобы сохранить власть в руках горстки людей. Они предали социализм, изменили программу собственной партии и отдали страну на милость империализма и частного капитала.
- Вы вряд ли помните это время, - осторожно заметил Йенсен. - Сколько вам лет?