* * *
На закрытом корте при санатории "Новая Барвиха" играли двое – сенатор Владимир Антонович Паскунов и его брат Кирилл.
– Ты хоть раз можешь попасть по мячу, мудила.
– А ты не закручивай. Тоже мне, Метревели нашелся.
Владимир Антонович теперь и сам угодил в сетку. Незлобно обматерив фортуну, стянул с себя майку, вытер вспотевшие лицо и грудь. Кирилл Антонович сделал то же самое:
– Тебе не надоело?
– Давай постучим еще минут десять. Я же за время плачу, – проворчал Владимир Антонович, но лень в споре с жадностью взяла верх, и он отложил ракетку на скамейку и уселся рядом.
Кирилл облегченно вздохнул. Его организм уже потерял достаточно влаги, а время на корте его не тревожило – за корт платил брат. Два телохранителя сенатора, служившие мальчиками для подноса мячей, рубашек с галстуками не снимали и теперь могли удалиться в тенек. И прохладу получить, и такт соблюсти – дать братьям пообщаться без посторонних ушец.
– Что ты там вякнул о Духарикове? – напомнил Владимир Антонович, смахивая со лба пот. Эту фамилию брат произнес, когда они только шли на корт.
– Желает издать учебники под казенный заказ.
– Сколько?
– Что, сколько?
– Тираж какой, спрашиваю?
– Речь идет о десяти миллионах книжиц.
Сенатор зачехлил ракетку и задумчиво заметил:
– Поступим так – по пятерке с учебника даст – помогу. Меньше – не стоит мараться.
– Куда он денется – книжный бизнес в загоне. Теперь читают в Интернете.
Владимир Антонович кивнул, дав понять, что вопрос закрыт. Кирилл Антонович перешел к проблеме охотников. Глава их профессионального союза, Игнатов, надеялся на отторжение трех тысяч гектаров черноморского побережья под нужды заказника. Сенатор отказался сразу:
– Не буду связываться. До Сочинской олимпиады это направление под пристальным вниманием самого. Подставляться не резон. Это все?
Кирилл Антонович загадочно улыбнулся.
– Есть еще одно, весьма странное предложение.
– Валяй.
– Профессор Бородин нашел в человеческом мозгу ген, отвечающий за честность. Опыты финансирует банк "Пробуждение", тот самый, где мы с тобой держим бабки.
– Русские бабки… – уточнил сенатор: – И что требуется от меня?
– Нужна поддержка на государственном уровне.
Владимир Антонович снял со спинки скамьи полотенце и потер влажную грудь:
– Ты, Кирюш, поконкретнее можешь?
– Как я понял, у каждого человека в башке есть ген, и если его активизировать, такой человек не сможет воровать.
– Вроде кодирования от пьянки?
– Не совсем. Зашитый алкаш способен сорваться, а субъект с активизированным геном не способен на это по определению. Во всяком случае, я так это понял.
Владимир Антонович громко рассмеялся:
– Занятно, братец, занятно. Особенно у нас в России. Скажи, ты с кем встречался? С самим ученым?
– Они принимали меня вдвоем. Отец – ученый, сын – наш банкир.
– Бородин, говоришь? Кажется, Арсений… Не лажанулся в кризис, получил господдержку. В итоге сохранил наши бабки – выходит, не дурак.
– Мужик дельный.
– Прикинули с бюджетом?
– Приблизительно от ста миллионов зеленых.
– Как ты думаешь, если пробью, с бабками не кинет?
– Что он, идиот, с тобой ссориться?!
– Хорошо, запишу его к себе на прием. Но предупреди, в кабинете ничего лишнего не трепать, – сенатор оглянулся по сторонам: – О деньгах сам с ним договоришься. Я запрошу четверть.
– Ученого тоже на прием запишешь?
– А его на хера? С ними, как с чукчами, твоя-моя не понимает.
Владимир Антонович приказал телохранителю подать ему мобильный и прошелся по кнопкам:
– Стас, подойди сюда.
– Секретаря в машине держишь?
– Не таскать же за собой. Я, Кирюш, никому не доверяю. Так спокойнее.
Моложавый розовощекий секретарь явился на корт в костюме и при галстуке, несмотря на жару, без видимых потовыделений.
– Слушаю, Владимир Антонович.
– Стас, посмотри, во вторник у меня окно есть?
– Во вторник у вас в девять тридцать самолет.
– Да, да… совсем забыл. Улетаю в Сочи. А в понедельник?
– До двадцати трех тридцати все забито.
– Хорошо, запиши на двадцать три сорок банкира Бородина.
– Не поздно?
– Ему?
– Вам.
Владимир Антонович усмехнулся:
– Лучше поздно, чем никогда. Иди, я скоро.
Еще десять минут братья общались в душе. Говорили о личном – проблемы потенции, дети, племянники. К машинам возвращались в обнимку.
Возле сенаторского лимузина Кирилл Антонович спросил:
– Когда вернешься?
– В конце той недели.
– Увидимся?
– Будет тема?
– В воскресенье с Гурамом обедаю.
– Ох, не люблю я богатых бандитов. Но деньги, как говорится, не пахнут.
– Верное наблюдение.
– Хорошо, поступит предложение – рассмотрим.
Кирилл Антонович дождался, пока лимузин брата в сопровождении джипа с телохранителями вырулит со стоянки, и уселся в свой "гольф". Немецкая иномарка выглядела скромно, но на дороге никогда не подводила. А скромность и надежность в технике и людях брат сенатора ценил больше всего.
* * *
– Мужики, просыпайтесь. Через час капитан Пташкин появится, а вам еще имена придумывать.
Тарутян и Дружников одновременно открыли глаза и увидели в зеркале на потолке собственное отражение. Огромная тахта, на которой могли уместиться еще пяток желающих, напомнила о вчерашних подвигах.
Сурен стоял на пороге, наблюдая за гостями. Поняв, что пробуждение друзей состоялось, удалился.
– Коля, ты помнишь, что мы здесь вчера творили?
– Н-н-не очень. А ты?
– Я блондинку с ямочками на подбородке запомнил. Сиськи хорошие…
– С-с-колько же их тут было?
– Сначала приехали семь, мы выбрали двоих. Потом ты решил разгуляться. Первых двух оплатил Сурен, остальных мы сами.
– Много де-де-нег истратили?
– Ерунда, тысяч сорок. Зато расслабились по-взрослому.
– Что сказал Сурен? На хрена нам к-к-капитан Пташкин?
– Сам просил паспорта. Не помнишь? Мы же еще до девок фотографироваться ходили.
– Мутно.
– Сменим имена и фамилии, а дальше махнем куда-нибудь.
– Н-н-например?
– Ну хоть в Турцию, или еще куда, где с визами проблем меньше.
– Нормальная мы-мы-мысль. Я тоже блондинку с ямочками вспомнил. Мы что ее, в-в-вдвоем?
– Какая разница, то ли вдвоем, то ли по очереди. Помнишь еще двух хохлушек-близняшек? Совсем молоденькие?
– Помню, хохотали не з-з-закрывая ртов.
– Точно, веселые дивчины. Ты им даже про ген "h" что-то впаривал. Они даже согласились на активизацию.
– Вадим, я про лабораторию л-л-ляпнул?
– Ну и что? Главное, про бабки молчал. Ладно, пошли умываться.
В холле их ждали кофе, зелень и омлет. Сурен уже позавтракал и быстро наводил порядок – собирал разбросанные по полу простыни, пустые бутылки и презервативы.
– Ну вы, ребята, и оторвались. Телки велели передать – всегда к вашим услугам. Вы им приглянулись.
– Приятно слышать, – ухмыльнулся Дружников, перерабатывая зубами зелень с омлетом и почему-то краснея.
– Веришь, Сурен, с такими девочками я в первый раз…
– С проститутками, что ли?
– Ну да… С платными.
– Понравилось?
– Выпить надо много, иначе боязно.
– Привыкнешь. Первый раз и я краснел, как девица.
– А я в-в-вобще думал не смогу. А потом прямо озверел. И эту хочу, и эту тоже.
– Значит, я получил новых хороших клиентов. Вы того, бабки приготовьте. Менту аванс придется выдать.
– Сколько?
– Штуки две-три. И фамилии не забудьте.
– Коль, как назовемся?
– Н-н-незнаю… Сурен, помогай.
– Если хотите тихо жить, нужно что-нибудь простенькое. Что часто встречается. Я бы на твоем месте стал Ивановым.
– Годится.
– Тогда я К-к-карапетяном.
– Запишите на листке. Вот вам конверт. Вложите в него бабки и не запечатывайте.
Пташкин прибыл минута в минуту. Вежливо поздоровался со всеми за руку, присел в кресло. Держался скромно, словно и не страж порядка, а бедный родственник. Выяснив желание заказчиков, некоторое время раздумывал, потом кому-то звонил.
– Ребята, по шесть штук встанет.
Дружников решил поторговаться:
– Мы слышали, по пять можно.
Пташкин потупился:
– По пять – моего интереса нет. Вы поймите, я же не напрямую к начальнику райотдела выхожу. Через майора Разина, он ему свояк. Разин за красивые глазки не нанимался. Вот и получается, по пять штук начальнику, по пятьсот баксов нам. Доступ к первому лицу бабок стоит. Давайте ваши имена, фамилии и фотки.
Тарутян протянул милиционеру конверт:
– Когда с-с– сделаешь?
– Не от меня зависит. По готовности Сурен вам свистнет. Получать лично явитесь – расписаться, заявление, чтоб все по закону…
Сурен кивнул и предложил милиционеру:
– Выпить хочешь?
Пташкин отказался:
– Нельзя, ребята. Я при исполнении.
Забрав три тысячи долларов аванса и так же вежливо пожав присутствующим руки, капитан покинул помещение. Сурен унес со стола грязную посуду, вернувшись, уселся в кресло:
– Поговорим?
– Что ты хочешь узнать? – спросил Дружников.
– Узнать я ничего не хочу. Хочу вам предложить переехать на одну дачку, пока вам документы не приготовят. Тут вам оставаться стремно. Люди ко мне ходят разные, зачем светиться?