Пасынки Вселенной
Урсула Ле ГУИН
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
Внутри она была живой, а снаружи мертвой, ее черное лицо было покрыто густой сетью морщин, шрамов и трещин. Она была лысой и слепой. Судороги, искажавшие лицо Либры, были лишь слабым отражением порока, бушевавшего внутри. Там, в черных коридорах и залах, веками бурлила жизнь, порождая кошмарные химические соединения.
- У этой чертовой планеты нелады с желудком, - проворчал Пью, когда купол пошатнулся и в километре к юго-западу прорвался пузырь, разбрызгав серебряный гной по закатному небу. Солнце садилось уже второй день. - Хотел бы я увидеть человеческое лицо.
- Спасибо, - сказал Мартин.
- Конечно, твое лицо - человеческое, - ответил Пью. - Но я так долго на него смотрю, что перестал замечать.
В коммуникаторе, на котором работал Мартин, раздались неясные сигналы, заглохли и затем уже возникло лицо и голос. Лицо заполнило экран - нос ассирийского царя, глаза самурая, бронзовая кожа и стальные глаза. Лицо было молодым и величественным.
- Неужели так выглядят человеческие существа? - удивился Пью. - А я и забыл.
- Заткнись, Оуэн. Мы выходим на связь.
- Исследовательская база Либра, вас вызывает корабль "Пассерина".
- Я Либра. Настройка по лучу. Опускайтесь.
- Отделение от корабля через семь земных секунд. Ждите.
Экран погас, и по нему побежали искры.
- Неужели они все так выглядят? Мартин, мы с тобой куда уродливее, чем я думал.
- Заткнись, Оуэн.
В течение двадцати двух минут Мартин следил за спускающейся капсулой по приборам, а затем они увидели ее сквозь крышу купола - падающую звездочку на кроваво-красном небосклоне. Она опустилась тихо и спокойно - в разреженной атмосфере Либры звуки были почти не слышны. Пью и Мартин защелкнули шлемы скафандров, закрыли люки купола и громадными прыжками, словно прославленные артисты балета, помчались к капсуле. Три контейнера с оборудованием снизились с интервалом в четыре минуты в сотне метров друг от друга.
- Выходите, - сказал по рации Мартин, - мы ждем у дверей.
- Выходите, здесь чудесно пахнет метаном, - сказал Пью.
Люк открылся. Молодой человек, которого они видели на экране, по-спортивному выпрыгнул наружу и опустился на зыбкую пыль и гравий Либры. Мартин пожал ему руку, но Пью не спускал глаз с люка, в котором появился другой молодой человек, таким же прыжком опустившийся на землю, затем девушка, спрыгнувшая точно так же. Все они были высокие, черноволосые, с такой же бронзовой кожей и носами с горбинкой. Все на одно лицо Четвертый выпрыгнул из люка…
- Мартин, старик, - сказал Пью, - к нам прибыл клон.
- Правильно, - ответил один из них. - Мы - десятиклон. По имени Джон Чоу. Вы лейтенант Мартин?
- Я Оуэн Пью.
- Альваро Гильен Мартин, - представился Мартин, слегка поклонившись.
Еще одна девушка вышла из капсулы. Она была так же прекрасна, как остальные. Мартин смотрел на нее, и глаза у него были, как у перепуганного коня. Он был потрясен.
- Спокойно, - сказал Пью на аргентинском диалекте. - Это всего-навсего близнецы…
Он стоял рядом с Мартином. Он был доволен собой.
Нелегко встретиться с незнакомцем. Даже самый уверенный в себе человек, встречая самого робкого незнакомца, ощущает известные опасения, хотя он сам об этом может и не подозревать. Оставит ли он меня в дураках? Поколеблет ли мое мнение о самом себе? Вторгнется ли в мою жизнь? Разрушит ли меня? Изменит? Будет ли он поступать иначе, чем я? Да, конечно. В этом весь ужас: в незнании незнакомца.
После двух лет, проведенных на мертвой планете, причем последние полгода только вдвоем - ты и другой, - после всего этого еще труднее встретить незнакомца, как бы долгожданен он ни был. Ты отвык от разнообразия, потерял способность к контактам, и в сердце рождается первобытное беспокойство, оживают смутные страхи.
Клон, состоявший из пяти юношей и пяти девушек, за две минуты успел сделать то, на что обыкновенным людям потребовалось бы двадцать: поздоровался с Мартином и Пью, окинул взглядом Либру, разгрузил капсулу, приготовился к переходу под купол. Они вошли в купол и наполнили его, словно рой золотых пчел. Они спокойно гудели и жужжали, разгоняя тишину, заполняя пространство медово-коричневым потоком человеческого присутствия. Мартин растерянно глядел на длинноногих девушек, и те улыбались ему, сразу трое. Их улыбки были теплее, чем у юношей, но не менее уверенные.
- Уверенные в себе, - прошептал Оуэн Пью своему другу. - Вот в чем дело. Подумай о том, каково это - десять раз быть самим собой. Девять раз повторяется каждое твое движение, девять "да" подтверждают каждое твое согласие. Это великолепно!
Но Мартин уже спал. И все Джоны Чоу заснули одновременно. Купол наполнился их тихим дыханием. Они были молоды, они не храпели. Мартин вздыхал и храпел, его обветренное лицо разгладилось в туманных сумерках Либры. Пью высветлил купол. Внутрь заглянули звезды, среди них Солнце - великое содружество света, клон сверкающих великолепий. Пью спал, и ему снилось, что одноглазый гигант гонится за ним по трясущимся залам ада.
Лежа в спальном мешке, Пью следил за тем, как просыпается клон. Они проснулись в течение минуты, за исключением одной пары - юноши и девушки, которые спали тесно обнявшись в одном мешке. Увидев это, Пью вздрогнул, словно в нем зародился отзвук землетрясения Либры. Один из поднявшихся толкнул парочку. Они открыли глаза, и девушка села, сонная, раскрасневшаяся, не прикрыв золотых обнаженных грудей. Одна из сестер что-то шепнула ей на ухо, девушка бросила на Пью быстрый взгляд и исчезла в спальном мешке. Кто-то буквально просверлил капитана гневным взором, с другой стороны донеслось:
- Господи, мы привыкли, чтобы в наши дела не вмешивались. Надеюсь, вы не возражаете, капитан Пью.
- Разумеется, - ответил Пью не совсем искренне.
Ему пришлось встать, он был в тросах и чувствовал себя ощипанным петухом - весь покрылся гусиной кожей. Никогда еще он так не завидовал загорелому крепкому Мартину.
Англия перенесла Великий голод сравнительно легко, выжило больше половины населения - этого удалось добиться строжайшим контролем над распределением пищи. Спекулянтов и мешочников расстреливали на месте. Делили все до последней крошки. В других, куда более богатых странах большинство умерло, тогда как некоторые благоденствовали и наживались. В Англии умирало меньше, и не наживался никто. Выжившие остались худыми, и дети их выросли худыми, и внуки тоже. Выросли поколения низкорослых, хрупких, болезненных людей. Когда закон очереди за хлебом стал определять судьбу цивилизации, англичане этот закон соблюдали и выжили не самые сильные, а самые разумные. Оуэн Пью был заморышем. Но он долетел до звезд.
За завтраком один из Джонов сказал:
- Итак, если вы проинструктируете нас, капитан Пью…
- Зовите меня Оуэном.
- Тогда мы, Оуэн, сможем выработать программу. Что нового на шахте со времени вашего последнего доклада? Мы ознакомились с вашими сообщениями, когда "Пассерина" была на орбите вокруг пятой планеты.
Мартин молчал, хотя шахта была его открытием, его детищем, и все объяснения выпали на долю Пью. Говорить с клоном было трудно. На десяти одинаковых лицах отражался одинаковый интерес, десять голов одинаково склонялись набок. Они даже кивали одновременно.
На форменных комбинезонах Службы исследований были вышиты их имена. Фамилия и первое имя у всех были общими - Джон Чоу, но вторые имена - разные. Юношей звали Алеф, Каф, Йод, Джимел и Самед. Девушек - Садэ, Далет, Зайин, Бет и Реш. Пью пытался было называть их этими именами, но тут же от этого отказался: порой он даже не мог различить, кто из них говорит, так одинаковы были их голоса
Мартин намазал гренок маслом, откусил кусок и наконец вмешался в разговор:
- Вы команда, не так ли?
- Правильно, - ответили два Джона одновременно.
- Ну и команда! Я даже не сразу все понял. А вы можете читать мысли друг друга?
- По правде говоря, мы совсем не умеем читать мыслей, - ответила девушка по имени Зайин. Остальные благожелательно наблюдали за ней. - Мы не знаем ни телепатии, ни чудес. Но наши мысли схожи. Мы одинаково подготовлены. Если перед нами поставить одинаковые задачи, вернее всего, мы одинаково к ним подойдем и одновременно их решим. Объяснить это просто, но обычно объяснений и не требуется. Мы редко не понимаем друг друга. И это помогает нам как команде.
- Еще бы, - сказал Мартин. - За последние полгода мы с Пью семь часов из десяти тратим на взаимное непонимание. Как и большинство людей. А в критических обстоятельствах вы можете действовать как нормаль… как команда, состоящая из отдельных людей?
- Статистика свидетельствует о том, что можем, - с готовностью ответила Зайин.
"Клоны, должно быть, обучены находить лучшие ответы на вопросы, рассуждать толково и убедительно, - подумал Пью. - На всем, что они говорят, лежит печать некоторой искусственности, высокопарности, словно ответы были заранее подготовлены для публики".
- У нас не бывает вспышек озарения, как у одиночек, мы как команда не извлекаем выгоды при обмене идеями. Но этот недостаток компенсируется другим: клоны создаются из лучшего человеческого материала, от индивидуумов с максимальным коэффициентом интеллектуальности, стабильной генетической структурой и так далее. Мы располагаем большими ресурсами, чем обычные индивидуумы.
- И все это надо умножить на десять. А кто такой, вернее, кем был Джон Чоу? - спросил Мартин.