- В общем, Змей в перьях, - произнесла внимательно рассматривающая его Диана.
- Ну, зачем так парня дразнить? - Ахилл хлопнул его плечу - так, что тот покачнулся. - Ладно, не морозься, будешь просто Кукулькан. Хорошее имя. Вижу, наш чел, флейфовый, сработаемся. И бога золотого вам с Марса доставим и остальные сокровища.
- Добудем, конечно, - согласился Титаныч. - С такими орлами и не добыть.
- Думаю, что на корабле богов, под их покровительством, хоть до Солнца долетим, - заговорил, наконец, Кукулькан. - Мои предки, боги, защитят нас в этом путешествии… А тарелка выдержит. Мы, все наши, факультетские, мигом ей диагностику сделаем, разберемся, что к чему в этой древней механике. И за своих, за богов, я ручаюсь жестоко. Держу ось железно.
- Молодец, сынок, - одобрил профессор Моралес. - Вижу, что не зря тебя обучаю. Я в вас всех не сомневаюсь, - добавил он. - Жаль, что сам не могу лететь с вами. Университет на мне висит. Да и возраст. Марс - это не с копьем бегать по родному краю. И вообще… Устал от приключений. Слишком много их было в моей жизни. Лучше уж в древних поиграю в летнем лагере.
- Слетать на Марс - дело, конечно, несложное, - неуверенно произнес Платон. - Рядовое, можно сказать, в наше время…
- Ну вот! - воскликнула Диана. - Тоже мне, конец географии. Какой-то Марс! Невозможного не бывает, - традиционно закончила она.
***
- Чуть с ума не спрыгнул вчера, - говорил Хуан Карлосович. - Удивительно, что мозг выдержал такое потрясение. Это же надо - взять и открыть целую тарелку, на которой древние исполины летали. Наяву такое увидеть!
- Да, сколько вчера всего успели за один день, - произнес Платон. - Так за каникулы точно успеем до наследства этих древних месоиндейцев добраться. Конечно, все находки, скульптура эта, все так называемые сокровища принадлежат вам. Вашему университету, вашему народу. Как и завещал мой предок, - Платон вертел в руках опустевший стакан. - И, самое главное, великие открытия, когда-то сделанные этими месоиндейцами. Проще говоря, рукописи, свитки. Все, когда-то вывезенное отсюда… Если действительно вывезенное - я еще сомневаюсь, что в жизни бывают такие романтические истории.
- А вот с этим не согласен, коллега, - прервал его сидящий напротив Хуан Карлосович, - открытия - это всему человечеству. Неужели мы, уицевцы, закуркуем от человечества самое главное. Как говорили в Патрисе Лумумбе: "Мы не жлобы, жлобы - не мы". Надо такой девиз на гербе нашего университета написать. Удачная мысль! Ну, давай за Майяуэль! Богиню, даровавшую нам агаву и алкогольные напитки.
Кабинет Хуана Карлосовича, где они сидели за его рабочим столом, сейчас накрытом газетами, оказался минималистически скромным. Как и все в университете. Сидели уже несколько часов. Стол теперь был уставлен грязными тарелками и пустыми бутылками, но оставалась еще жареная картошка, соленые огурцы, в банке с грибами тоже еще что-то оставалось. Профессор Моралес, несмотря на возраст и щуплое сложение, оказался крепким на выпивку. В кабинете регулярно появлялись студенты, приносили новые бутылки текилы и пулькэ. У них это зрелище - два профессора, спокойно поглощающие страшные грибы, еще и с луком, и маслом, и пьющие при этом самогон из агавы - вызывало священное смятение. Мгновенно стало заметно, что уважение и к Платону здесь сильно возросло.
- Какой вы мрачный скептик, коллега, - опять заговорил Хуан Карлосович. - А ведь еще молодой человек. А я вот романтик, хоть и постаревший. В жизни все бывает. Как хотим, так и бывает. Это только от нас зависит. - Он посмотрел в окно, за которым играли в волейбол, раздавались крики и удары мяча. - А деньги нам, кажется, дают. УИЦА берет у нашего национального банка кредит. Под обещание золотых гор.
Платон тоже глядел в окно. При недавнем первом знакомстве со зданием университета оно удивило - оказалось не таким, каким должны быть университеты. Пришельцы из Петербурга увидели длинный одноэтажный дом из пластиковых листов с плоской крышей, показавшийся похожим на длинный ящик. Сегодня оказалось, что ящик не один - УИЦА составляет из себя четырехугольник. В его внутреннем дворе растут араукарии и еще какие-то небольшие деревья, в центре стоит группа абстрактных каменных скульптур и гигантское алоэ. Ощущалось, какая там снаружи сегодня сильная жара.
Сейчас между двух пальм натянули волейбольную сетку. На одной стороне стояли только Ахилл и Конг, на другой - Диана и индейские студенты. Многочисленная команда местных проигрывала, игра у них не получалась. Невысокие и коренастые индейцы старались держаться поближе к Диане, так и бегали по полю плотной толпой. Маленький очкастый Кукулькан стоял у края поля, наверное, в качестве судьи. Он тоже, как загипнотизированный, смотрел на экзотическую здесь красавицу с огненными волосами.
Пьяненький Платон подумал, что совсем скоро она, подобно всем женщинам, догадается, как удобно и выгодно быть стервой. И эта искренняя и веселая Диана исчезнет. А пока можно смотреть, как она играет в волейбол. Платон почувствовал, что ему почему-то неприятно, когда молодые индейцы жмутся к ней.
На скамейках вдоль стены, где нависающая крыша образовывала что-то вроде террасы, сидели девушки-студентки. С неприязнью смотрели на Диану и грызли семечки. Их уже научил этому занятию Ахилл. Сегодня все они, будто договорившись, пришли в университет, одевшись по сверхновой моде - в ярких легких жилетках, конечно, на обнаженное тело.
- Я в банке для солидности все это проект "Золотой век" назвал, - сказал профессор Моралес. - Надеюсь, что так и будет. Настанет скоро.
Платон проглотил теплый, самогонно пахнущий пулькэ. Он уже бегал по местным фирмам, надеясь заказать инструменты и приборы для восстановления древней летающей тарелки. Бегал и вот сейчас затормозил. Никто здесь не сдвигался с места. Все с улыбкой обещали: "Маньяна". Завтра. Хорошо запомнившееся теперь слово.
В этом квадратном университете тоже не увлекались подготовкой к полету. Эти несколько дней все вокруг только развлекались - каждый, как умел.
***
- А я вчера каталась на живой лошади, - сказала Диана. - Маленькая такая лошадка, мохнатая. Пони ее зовут.
Их подкинуло еще на одном ухабе. Оказавшийся вблизи просто ящиком из ржавой жести автобус переваливался на неровной дороге, рассекая лужи и грязь.
- Будто в шторм, - произнес Конг. - Раритетный бензиновый аппарат.
- Говорили, что на них сильно опасно ездить, - сказала Диана.
- Вот потому и едем, - отозвался на это Ахилл. - Хватанем адреналина.
- И где здесь опасно? - разочарованно произнесла она, глядя в окно.
Автобус опять провалился в ухаб, так, что они взлетели над сиденьем.
- Да! Вот это аттракцион.
Они втроем решили совершить нечто вроде экскурсии по здешним местам.
- Двигатель внутреннего сгорания, - важно произнес Ахилл что-то непонятное остальным. - Купить что ли себе здесь для смеху что-нибудь олдовое, старинное?
- А я вот окончу университет и точно такой доисторический куплю, - отозвался Конг. - Этот, как его… Автомобиль.
В одной руке он, будто яблоко, держал арбуз, с хрустом жевал его, роняя сок. При этом, несмотря на тряску, читал популярную газету "Пустышка", точнее, смотрел ее, наблюдал за движущимися картинками в каком-то комиксе:
- Привезу в свою деревню, вот будет прикол.
Глядя в окно, можно было подумать, что они каким-то образом очутились где-то в двадцатом веке, в мире сложных и непослушных механизмов. Снаружи двигались и уходили назад улицы городка. Каморки без окон и дверей, с деревянными, открытыми сейчас ставнями, наверное, продуваемые насквозь, оранжевая грязь, куры, цесарки и попугаи. Из одного голого оконного проема на них равнодушно глядела маслянисто-блестящая, что-то жующая рожа. И здесь проходит чья-то жизнь. Кто он такой? Как живет?
Прямо на улице под большим фикусом коричневые старики с утра неспешно играли в домино. Не подозревали, что они сейчас местная достопримечательность. В ветвях фикуса был укреплен древний прожектор, видимо, освещавший эту улицу ночью.
- А мне жизнь здесь нравится, - продолжал Конг, с удовольствием глядя в окно.
- Нравится? - одновременно удивились Диана и Ахилл.
- У нас в деревне даже еще проще. Меня ваши мегаполисы не прикалывают.
- Как сказал вчера Хуан Карлосович, - Диана тоже глядела в окно, - уже сколько лет нищета не покидает эту землю. Мы, говорит, просто привыкли к этому.
- Ничего. Скоро привезем им сокровища, и все здесь будет другое, современное. Всё переделают, фонари красивые поставят. И не успеешь ты, Конг, автомобиль купить. С этим… двигателем внутреннего сгорания. Хорошо бы снять все это. Фотокамерой хотя бы.
- Интересно, а здесь еще сохранилось кино? Это когда собирались в одном месте и смотрели в темноте изображения фильмов на стенке. - Диана внимательно осматривала лачуги за бортом, будто хотела увидеть такое место.
- В темноте? - Ахилл и Конг почему-то заухмылялись.
- А я здесь вчера одну женщину с золотыми зубами видел, - сообщил Ахилл. - Не вру! - Сразу же отверг он подозрения.
- Наверное, какая-то новая мода, - заметил Конг.
- Старая, наоборот. Странные люди были в прежнее время, - продолжала Диана. - Зубы из золота и даже из фарфора себе делали. А еще в старину женщины резали и натягивали кожу на лице, чтобы моложе выглядеть.
Ей, кажется, не поверили.
- А ты, когда станешь старой, что предпримешь? - спросил Конг.
- А я никогда не стану старой, - сразу же ответила Диана. - Ничего невозможного в этом нет.
- От тебя всего можно ожидать, - пробормотал Конг.