- Черт меня возьми, если понял, зачем вам это, шеф, - улыбнулся Монтгомери, - но мне это нравится. Красивое дело.
- Не думаю, - сердито проворчал Стронг. - Я не раз видел, как Дилоуз кидался в разные авантюры; временами у меня мурашки по коже бегали, но эта - самая безумная. Мне кажется, ты чересчур увлекся и пытаешься надуть весь мир.
Прежде чем ответить, Гарриман глубоко затянулся сигаретным дымом.
- Мне безразлично, Джордж, что ты об этом думаешь, и что ты думаешь обо мне. Я собрался на Луну! Если для этого понадобится надуть миллионы людей, то так тому и быть.
- Но вовсе не обязательно идти именно этим путем.
- А что бы сделал ты?
- Я? Сбил бы крепкую корпорацию и добился бы резолюции Конгресса, которая позволила бы мне представлять интересы США на Луне.
- Как? Подкупом?
- Вовсе не обязательно. Возможно, хватило бы чисто политического давления. Потом я бы изыскал деньги и вплотную занялся полетом.
- И Луной завладели бы Соединенные Штаты?
- Естественно, - не совсем уверенно ответил Стронг. Гарриман вскочил на ноги и начал мерить ковер шагами.
- Ты ничего не понял, Джордж, ничего не понял. Луна не должна принадлежать одной стране, будь это даже наши Штаты.
- Насколько я понял, она должна принадлежать тебе.
- Знаешь, если бы я на какое-то время завладел ею, я бы не злоупотребил этим, да и другим бы не дал. Черт возьми, национализму нет места за границей атмосферы. Неужели ты не понимаешь, что произойдет, если Соединенные Штаты предъявят права на Луну? Никто этих прав не признает, и начнутся нескончаемые дебаты в Совете Безопасности. И это сейчас, когда мы только-только начали строить планы без оглядки на грядущую войну. Ты думаешь, все терпеливо будут смотреть, как Штаты нацеливают с Луны свои ракеты прямо им в макушки? Нет, господа, они тоже попытаются отломить от Луны свой кусок, ведь Луна слишком велика, чтобы одна страна могла удержать ее. Появятся чужие ракетные базы и грянет такая чудовищная война, какой еще не бывало. А виноваты будем мы.
Нет, надо сделать так, чтобы все остались довольны. Затем и нужен наш план, затем мы и должны все продумать и учесть, прежде чем возьмемся за дело.
И наконец, Джордж, если мы украсим наше дело флагом США, то знаешь, где мы окажемся в смысле бизнеса?
- У руля, - ответил Стронг.
- За бортом! Нас просто выкинут из игры. Ведомство национальной безопасности когда-нибудь заявит: "Спасибо, мистер Гарриман, спасибо, мистер Стронг. Мы все решим в интересах нашей страны, а вы можете отправляться домой". И мы пойдем домой - ждать атомной войны.
Это не по мне, Джордж, я не собираюсь выпускать джинна. Я хочу основать лунную компанию и пестовать ее, пока она не вырастет настолько, чтобы твердо стоять на ногах. Я говорю вам - вам всем! - что это величайшее дело с тех пор, как человек освоил огонь, величайшее в истории. Если мы возьмемся за него верно -, получим новый прекрасный мир. Если ошибемся - получим билет до Армагеддона в один конец. Это ключевой день, и он настанет, с нашей помощью или без. Я хочу быть первым человеком на Луне и уж постараюсь сделать все наилучшим образом.
- Кончил проповедовать, Дилоуз? - спросил Стронг.
- Нет, не кончил, - сердито ответил Гарриман. - Ты так меня и Не понял. Да знаешь ли ты, кого мы можем там встретить? - он ткнул рукой вверх. - Людей!
- На Луне-то? - сказал Каминз.
- А почему не на Луне? - шепотом спросил Монтгомери у Стронга..
- Не на Луне, конечно; она свое отжила. Я бы здорово удивился, найди мы там что-нибудь живое. Я говорю о других планетах, о Марсе, Венере, спутниках Юпитера, о звездах, наконец. Вы понимаете, что будет, если мы встретим людей. Мы одни, совершенно одни - единственные разумные в единственном мире. С собаками и обезьянами особенно не поговоришь. Словно горькие сироты, мы до всего додумываемся сами. И представьте - мы находим людей, которые живут по-другому, мыслят по-другому. Конец одиночеству! Мы сможем смело смотреть на звезды и ничего не бояться. - Он кончил; вид у него был усталый и даже пристыженный, словно он сам удивлялся своей горячности. Он внимательно смотрел на собеседников.
- Чудесная речь, шеф, - сказал Монтгомери. - Если вы не возражаете, я ее использую.
- Неужто ты все запомнил?
- А зачем? Я включил ваш диктофон.
- Ну и хитрец!
- Мы пустим пленку по видео и добавим актерскую игру.
Гарриман расплылся в мальчишеской улыбке.
- Мне сроду не приходилось играть, но если ты уверен, что у меня получится, я готов.
- О нет, шеф! - ужаснулся Монтгомери. - У вас не тот тип. Здесь подойдет Бэзил Уилкинс-Бут. Он всех купит своим органным голосом и архангельским ликом.
Гарриман глянул на свое брюшко и сердито сказал:
- О’кэй, вернемся к нашим делам. Насчет денег. В первую голову, можно собирать пожертвования через одну из неприбыльных корпораций, как обычно жертвуют на колледжи. Как думаете, много мы соберем таким образом?
- Немного, - ответил Стронг. - Эта корова почти не дойная.
- Дойная, дойная. Всегда найдутся богатые люди, которые с большей охотой раздают подарки, нежели платят налоги. Сколько заплатит человек, чтобы лунный кратер носил его имя?
- Я думал, все они уже названы, - заметил юрист.
- Далеко не все. А ведь мы хотим добраться до обратной стороны; ее вообще еще никто не видел. Но это дело пока ждет; мы просто составим список. Монти, я хочу подключить и школьников. Если сорок миллионов детей дадут по десять центов, то сложится четыре миллиона, а мы сумеем ими распорядиться.
- Но почему десять центов? - спросил Монтгомери. - Если детей по-настоящему заинтересовать, они и по доллару наскребут.
- А что мы предложим взамен, кроме чести участия в благородной кампании и все такое?
- Хм… - Монтгомери снова взялся за ноготь. - А что, если охотиться за долларами, но и займами не брезговать? За десять центов он получает членский билет клуба "Лунный свет"…
- Нет, "Юный космонавт".
- О’кэй, "Лунный свет" оставим для девочек. Кстати, не позабыть бы втянуть в наше дело скаутов обоего пола. Итак, у него есть членский билет, он приносит еще десять центов, и мы ставим в билете штамп. Когда штампов наберется на доллар, мы выдаем диплом, который можно вставить в рамку. На лицевой стороне - его имя и какой-нибудь девиз, а на обратной - изображение Луны.
- На лицевой, - возразил Гарриман. - Выпустим их сразу большим тиражом: будет и дешевле, и солиднее. И еще мы гарантируем, что его имя будет в списках "Юных Покорителей Луны", а списки будут положены в основание монумента, что будет поставлен на месте прилунения первого корабля. На микропленке, конечно. Нужно держать марку.
- Чудесно! - воскликнул Монтгомери, - но ведь можно пойти и дальше, шеф. Когда его взносы достигнут десяти долларов, мы выдаем солидный позолоченный значок с изображением звезды, присовокупив к нему звание Старшего Фронтирера и право голоса в чем-нибудь. А имя его будет выгравировано на платиновой микропластинке и помещено в тот же монумент.
Стронг сморщился, словно лимон надкусил.
- А что будет, когда он внесет сотню долларов?
- Тогда, - весомо ответил Монтгомери, - мы выдадим ему новый билет, и пусть начинает все по-новой. Не беспокойтесь, мистер Стронг, если ребенок наберет столько - он получит достойную награду. Например, позволим осмотреть ракету перед стартом и дадим, совершенно бесплатно, его фотографию в обнимку с пилотом на фоне ракеты, конечно, с автографом пилота.
- Обманывать детей! Фи!
- Вовсе нет, - совершенно искренне отпарировал Монтгомери. - Нечто невещественное - самый честный товар, он стоит ровно столько, сколько за него платят и никогда не изнашивается. Такие воспоминания не тускнеют до самой могилы.
- Гм…
Гарриман слушал молча, с улыбкой. Каминз откашлялся.
- Если вы, два вурдалака, уже кончили пожирать бедных детишек, послушайте мое предложение.
- Выкладывайте.
- Джордж, вы ведь собираете марки?
- Да.
- Сколько может стоить марка, погашенная на Луне?
- Что? Но это же невозможно.
- Мне кажется, мы можем без особого труда получить в почтовом департаменте такое разрешение для нашего корабля. Так на сколько бы она потянула?
- Это зависит от количества.
- То есть нужно такое минимальное число марок, которое дает максимальную прибыль. Можете сосчитать?
Стронг, отрешившись от всего, взял старомодный карандаш и принялся за подсчеты.
- Саул, - продолжил Гарриман, - мы в паре с Джорджем хотим купить часть Луны. Как насчет продажи лунных участков?
- Это несерьезно, Дилоуз. Нельзя же продавать участки до высадки на Луне.
- Я совершенно серьезен. Вы, наверное, имеете в виду законы сороковых годов, где говорится, что участки, выставляемые на продажу, должны быть исследованы и подробно описаны. Но я хочу торговать лунными участками, и мне нужна легальная основа. В идеальном варианте, я хочу продать всю Луну, включая права на полезные ископаемые.
- А если владельцы захотят занять свои участки?
- Еще лучше. Мы будем иметь право взимать налоги с проданной недвижимости. Если кто-либо не пожелает платить налоги, его участок вернется к нам. Ясно теперь, как можно это провернуть и не загреметь в тюрьму? Можно начать с заграницы, торговать вразнос, словно билетами ирландской лотереи.
Каминз задумался.
- Можно было бы привлечь земельную компанию в Панаме, а радио- и телерекламу транслировать из Мехико. Вы действительно уверены, что сможете это продать?
- Продать можно даже снег в Гренландии, - вставил Монтгомери. - Все упирается в финансирование кампании.