- Со мной - не было, - медленно ответил Охэйо. - Но, знаешь, в Хониаре у меня была подруга… Аттина… первая девушка, к которой я почувствовал… нам было всего по двенадцать лет, Лэйми, мы даже не успели понять, что с нами происходит. Её похитили ТЕ. Насиловали. Издевались. Это продолжалось два месяца. Всё это время я искал её. Я был… наверно, не в себе. Я совершенно не думал о том, что для ТЕХ мало разницы - девочка или мальчик… и меня несколько раз чуть не поймали. А когда я её нашел… это было не то, что произошло с Мэнни, но близко, Лэйми. Близко. Она так и не оправилась до конца - за все наши двести лет. Вот тогда я и объявил ТЕМ войну. Собрал всех, кого мог… и ТЕ - почти все - провели эти двести лет в могилах, лишенные всего, но всё сознающие, - он помотал головой.
- Знаешь, те, кто говорят, что месть разрушает, прежде всего, мстящего, очень не правы. Тогда я понял, что не должен терпеть выродков только потому, что "у них своя правда". Я зарыл их в землю - и мне стало хорошо. С этого-то всё и началось, собственно. Я понял, что мир МОЖНО изменить и улучшить - если захотеть по-настоящему. Хотя мне, знаешь, тоже досталось. После того, что произошло с Аттиной, я считал, что чувственная любовь - это жуткая гадость… хотя на самом-то деле мне дико хотелось… я чуть с ума не сошел от этого. Сошел бы, если бы не… Её звали Наулия. Мне было уже лет пятнадцать. Ей на год больше. Всё началось почти случайно. Мы дружили. Ходили друг к другу в гости. Болтали о всякой чуши. Потом я понял, что мне просто нравится на неё смотреть. Слушать её. Я очень хотел… но я не мог делать с ней то же, что и ТЕ. Потому что мне было… невыносимо стыдно. Я дико ненавидел себя… ты даже представить не можешь, до какой степени… а потом… - Охэйо вдруг рассмеялся. - Знаешь, девчонки на самом деле гораздо умнее парней. Она поняла, что со мной происходит - а я и сам-то толком этого не знал - и пришла ко мне. Потом она… Знаешь, как тут, под Зеркалом - вроде бы темно, но всё видно… Короче, я увидел её всю. Её грудь, живот, изгибы бедер… говорят, что взгляд йин-йаур может обратить человека в камень… ну так вот, один её… вид то же сделал со мной. Потом она подошла ко мне и начала стаскивать… на мне и так-то было надето не много, а скоро и вовсе ничего не осталось. Это было как в кошмаре - с тобой делают то, чего ты больше смерти боишься… а помешать ты не можешь, потому что на самом-то деле… Потом… - Охэйо улыбнулся и, встретившись глазами с другом, отвел взгляд. В гагатовой черноте его волос искрились нити радужных бус - девушки Хониара дарили их тем, кто им особенно нравился. Лэйми поразило, что Охэйо до сих пор сохранил этот подарок… но в этом не было ничего удивительного.
Аннит заметил его взгляд.
- Это самое ценное, что у меня есть, - тихо сказал он. - Когда она вплетала их мне… это был самый удивительный миг в моей жизни.
- Да? Неужели с тех пор ничего…
Охэйо сел у его босых ног, опустив голову и не глядя на него.
- Тогда я так затравил себя, что мне жить не хотелось - и на совершенно пустом месте. А когда Наулия обняла меня, вся эта блажь прошла в один миг. Моментально. Такое ощущение, знаешь, невозможно забыть…
- И только?
Охэйо поднял лицо. В его длинных зеленых глазах плескалась насмешка.
- Вообще-то, когда она обняла меня, я просто перестал думать. Знаешь, когда к нецелованному пятнадцатилетнему мальчишке прижимается нагая девица… это то же, что прыгнуть с обрыва в горячую воду, наверное - кожа от макушки до пяток горит, в ушах шум, в глазах радуги, в голове - всё вверх дном. Я просто сгреб её в охапку и понес к… ну, у меня была большущая постель. Это было как безумие - понимаешь, что поступаешь неправильно, но поделать ничего не можешь. А потом… смутно помню… - он вновь помотал головой.
- А потом? После…
- Ну, мне стало дико стыдно. Даже хуже, чем до этого - хотя я думал, что это уже невозможно. Я знал, что приличные юноши не делают с девушками вещей, от которых те вопят, словно дикие кошки. К тому же, она всего меня исцарапала. Даже уши. В общем, я уткнулся мордочкой в ладони и мечтал тихо сдохнуть. А она… стала перебирать мне волосы и говорила, какой я красивый… в каждом месте, и я просто тонул в ознобе. Я и не знал, что по всей коже может быть так сладко… В каждом месте, про которое она говорила. Даже в пупке… через него, наверное, из меня и вышла вся дурь. Я стал целовать её… везде - даже пальцы ног, даже… и говорить, как я её люблю. Она так смутилась… Но дарить ей удовольствие… это было лучшее, что я до тех пор знал. Потом мы ласкались. Она тоже. Это было здорово - ощутить всё её тело наощупь, от подошв до ладоней. Когда я стал… в общем, мне было очень интересно… - он опомнился и помотал головой.
- А потом?
- Мы жили вместе долго и счастливо. Я влюбился в неё по уши. Готов был делать всё, что она скажет.
- И она этим пользовалась?
- Разумеется. Но только в любви. Много позже я понял, что она сделала для меня… но было уже поздно. Мне хотелось разделить с ней всё, что я имел, свои мечты в том числе. Мне хотелось, чтобы она вместе со мной выдумывала новые истории, новые вещи. Но она… не могла. И мы расстались. Ксетрайа подошла мне куда лучше…
- А теперь? Ты не хочешь никого любить?
Охэйо широко улыбнулся.
- Хочу. Ещё как! Но, знаешь, только моего желания тут мало. А я не хочу, чтобы кто-то… любил меня.
- Но почему, Аннит?
- Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня. Я, знаешь, часто увлекаюсь вещами, от любви очень далекими, и это, наверное, навсегда. А завлечь девушку и потом просто забыть о ней ради очередной затеи… это слишком жестоко.
- Найди девушку, которая разделяет твои увлечения.
- Знаешь, как говорят - слишком здорово было бы… Таких девушек не бывает. Да и потом - кто сможет в меня влюбиться? - Охэйо разглядывал свою бледную ладонь. - Ни одна приличная девушка, уж это точно. А без неприличных я сам как-нибудь обойдусь. Это, наверное, моральный мазохизм, который позволяет мне терпеть мои проступки. Этак может и совесть замучить…
Лэйми хотел рассмеятся… но потом он вспомнил, сколько жизней было на совести Охэйо.
И он не издал ни звука.
Глава 5:
Из Мааналэйсы
1.
Лэйми разбудил шум нарастающей суматохи. Какое-то время он тупо смотрел в потолок, пытаясь вспомнить, как попал в эту громадную, с множеством подушек постель, потом поднял голову. В окно лился яркий солнечный свет. Комната, просторная, устланная коврами и заставленная тяжеловесной полированной мебелью, казалась совершенно незнакомой.
Вчера, после разговора с Охэйо, он отправился спать. И спал, судя по всему, очень долго. Но что случилось? Откуда - солнце? Шум?
Он кинулся к окну. По террасе метались ошалевшие леры - когда он засыпал, все они были окаменевшими статуями. За ними виднелась пирамида Генератора.
Как и ожидал Лэйми, он не работал.