16.
С ними вновь произошло нечто странное - их сознания вклинились друг в друга, но всё же, не слились. К ним вернулся их облик - Лэйми знал, что иллюзорный - и они парили в пузыре серой пустоты, вне бытия, вне времени - на какие-то минуты. Как ни странно, Охэйо ничуть не был удивлен. Возможно, он и сотворил эту странную реальность.
- Что ты хочешь сделать, Аннит? - спросил Лэйми. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме любопытства.
- Лэйми, всю нашу историю мы только и делали, что отступали. Но нельзя отступать без конца. Я нашел средство остановить Мроо… не очень хорошее, конечно, но другого всё равно нет.
- Какое? Вот ЭТО?
Охэйо усмехнулся.
- Лэйми, моя… цель была сотворена совсем недавно. Во всяком случае - сотворена окончательно. Полностью. И она не останется здесь навсегда.
От догадки у Лэйми похолодели руки.
- Эта машина Реальности… может двигаться?
- В пространстве - нет. Между пространствами - да. Мроо хотят вернуться, Лэйми - уничтожение Ворот задержит их, но ненадолго: в конце концов, то, что уже было создано, можно сотворить ещё раз. Поэтому я и решил… Как ты знаешь, у брахмастры - вакуумный привод. Она не нуждается в топливе, черпает энергию непосредственно из структуры пространства. Её количество, в принципе, не ограничено и, натравив друг на друга два заряда, можно создать устройство для получения БЕСКОНЕЧНОЙ энергии. Разумеется, на самом деле её количество будет конечным, хотя и очень большим, так что само по себе оно - просто бомба, пускай, и здоровенная. Чтоб не лишать её взрыв известного интереса, я направлю его энергию в изменитель Реальности - в ту машину, что позволяет Мроо скользить через Вселенные, сделав её бесконечно более мощной. Отчего она пойдет ко всем чертям в разнос.
Охэйо засмеялся.
- Я, наверное, действительно с ума сошел. Взорвать ТАК изменитель Реальности…
- Но ведь даже представить невозможно, что тогда будет!
Охэйо посмотрел на него. Он вовсе не был спокоен - но не напуган, совсем нет. В его глазах мерцало странное веселье.
- Нет, почему же, представить можно. Эта Реальность рассыплется, словно стекло, и возникнет новая - только вот её-то мы и не сможем ни понять, ни представить. И Мроо, как я надеюсь, тоже. А то, что они не в состоянии представить, они, конечно, не смогут и преодолеть.
- Ты хочешь… уничтожить ИХ мир?
- Да, хочу. Знаешь, когда я увидел, во что Мроо превращают людей - там, в Одиноком Городе - я дал себе клятву сражаться с ними до последней возможности - это она самая и есть. Сражаться до конца. Да я и жил всё это время ради возможности закрыть брешь между нашими мирами раз и навсегда, окончательно - когда такая возможность возникнет. Цена этого, правда, велика - но никто из людей не погибнет. Просто всё здесь станет совершенно другим. И потом, есть ли у нас выбор?
Против этого аргумента Лэйми нечего было возразить. Они могли - и даже должны были - так поступить. Но он чувствовал, что даже по отношению к Мроо ЭТО было слишком большой подлостью. Расы приходят и уходят, это естественно. Но уничтожить целое мироздание, прервав эту цепь наследования, разрушив то, что принадлежит, в сущности, лишь Богу…
- Такое преступление не сможет остаться безнаказанным, Аннит. Мроо последуют за нами - куда бы мы не ушли. Они могли бы оставить нас, наше мироздание в покое - но только не после ЭТОГО.
- Они без всякой причины напали на нас, чтобы нас уничтожить - по делам и плата. И мы уйдем в Хару, у которой очень могучие Хранители. Мроо не смогут - даже если захотят - последовать за нами.
- Ты хочешь развязать войну между Мроо и Тэйариин? Ты в своем уме? Ты…
- Хватит! - глаза Охэйо зло сузились. - Мы делаем только то, что должны. Ничего больше. Пошли.
17.
Едва они вернулись в реальный мир, Охэйо снова выстрелил - на сей раз Лэйми наблюдал за ним в странном, обреченном оцепенении. Он знал, что даже ЭТО не сможет уничтожить Мроо - никто не знал, сколько мирозданий они населяли - но остановит их, может быть, на несколько миллиардов лет. Но те Мроо, что уже проникли в их Вселенную - они останутся. И потом, когда пройдет срок, Война Темноты вспыхнет вновь - с не представимой яростью.
Лэйми видел, как злое солнце выстрела мгновенно понеслось вслед за первым. Мроо тоже мгновенно ринулись к нему самому и окружили. Они не давали ему сдвинуться с места, теснили, вклинивались в него.
Он понял, что может просто раствориться в этой лавине совершенно чуждых мыслей, стать её частью; несомненно, этого они и добивались. Его яростное сопротивление ни к чему не вело: здесь не было никаких преград, отделяющих одно сознание от другого. Единственное, что они могли сделать - держаться подальше друг от друга, соприкасаясь лишь краями, чтобы стало возможно общение. Но вырваться он уже не мог: Мроо агрессивно напирали со всех сторон, стараясь поглотить его.
Краем сознания он чувствовал, как рядом, ещё болеё яростно, отбивался Охэйо, но у друга получалось не лучше. Они не могли пройти сквозь Мроо, - а без этого у них не было ни одного шанса на спасение. Тут не могла помочь даже брахмастра: Мроо были уже вокруг них, в них. Даже если бы Охэйо решился на самоубийство, оно оказалось бы совершенно реальным, окончательным: это проклятое оружие уничтожало не только материальные тела. Лэйми чувствовал, что кипение квантового хаоса могло развеять и его душу, словно клочок дыма. И он знал, что Аннит никогда не решится на это - пока у него останется хотя бы призрак надежды.
Потом своих мыслей у него уже не было: Мроо хлынули в него. Он становился с ними одним целым. Два миллиарда лет их истории поглощали его; память о расколе и братоубийственной гражданской войне горела незаживающей раной. Мроо хотели только одного: построить мир, в котором не было бы смерти и каждый был бы един со всем и со всеми; но исходная структура материи накладывала ограничения на этот план - ограничения, которых Мроо не хотели, но с которыми были вынуждены смириться. Медленно, исподволь, жестокость мертвой природы вкрадывалась в их реальность, меняла её - и именно это стало причиной войны. Только это - больше ничего.
Но рядом с ним было ещё что-то - что-то внутри Охэйо, такое же, как его душа, но в то же время - совершенно иное, неуничтожимое абсолютно. Что-то, пришедшее Снаружи, Извне - оттуда, где Бог; может, даже какая-то ничтожная Его часть - она-то, собственно, и была брахмастрой. И именно она хотела творить миры - она, а вовсе не Аннит Охэйо. Это понимание ранило Лэйми - сильнее, чем осознание того, что ему сейчас предстоит умереть; это, как раз, его совершенно не пугало. Вокруг него был океан теплой живой тьмы и он хотел раствориться в нем, стать его частью. Ему хотелось, чтобы его частью стали все живые существа, но неразумные твари отчаянно сопротивлялись. Его ужасали Тэйариин - океан слепящего радужного пламени, который был глубже тьмы Мроо; он подчинял себе даже квантовый хаос. Лэйми чувствовал мертвенно-синее свечение Манцибурнов, их нетерпеливую, хищную жажду владеть всем, до чего они могли - или не могли - дотянуться, тускло-красное тление Инарра - машин, которые были разумными, но, даже поднявшись до вершин творчества, были начисто лишены самосознания. И он почувствовал, как тень в душе Охэйо вдруг вырвалась, неудержимо метнулась прочь, назад - туда, где в этот миг взрывалась звезда, чтобы дать начало новой жизни. Лэйми чувствовал, что, когда придет срок новой войны, эта жизнь станет самой страшной угрозой для Мроо - потому, что её мечты будут похожи на их мечты. Слишком похожи, чтобы она смогла смириться с неудачами Мроо - неудачами, ставшими для них смыслом жизни. Нет, он не должен так думать, он не должен думать вообще. Как приятно умирать, растворяться, становиться ничем…
Лэйми показалось, что ему в шею вонзается остро отточенный топор. На какой-то миг он почувствовал свою голову отделенной от тела - очень неприятное ощущение. И в этот же миг два огненных шара столкнулись в самом сердце машины реальности Мроо.
А потом эта реальность исчезла и последнее, что он видел - океан бесконечно яркой, сияющей белизны.
Эпилог: Исходы
1.
Лэйми не сразу смог понять, где оказался - его окружала податливая, однако очень плотная среда, мутная темнота, пронизанная толстыми, желтовато светившимися колоннами, вертикальными и горизонтальными - они соединялись, образуя трехмерную решетку.
Только увидев рядом смутную фигуру Охэйо, он узнал Море Снов. Он всё же вернулся… как-то. Они оба вернулись. Но тут тоже всё изменилось, стало странным: миры-сны исчезли, их свет словно перетек в этот прозрачный кристалл. И на их вид накладывался ещё один, более слабый - словно бы он мечтал, грезил с открытыми глазами. Лэйми опустил ресницы, стараясь сосредоточиться. Теперь он видел это совершенно отчетливо - Стену Мира и множество звезд, окружающих Хару. Несомненно, она сама проецировала в него эти изображения - как, наверно, и во всех других своих обитателей, чтобы они не оставались в неведении. Поток её ощущений ничем не был похож на поток Мроо: он был холодным, четким и бесстрастным.