Боров пялился на него из лимузина. Ружье в руках у животного оказалось обрезом двустволки. Пыльная синяя безрукавка толстяка потемнела от пота. Рыло и крепкие лапы обгорели до цвета мокрого кирпича, на голове красовалась потрепанная спортивная кепчонка. Вооружен, похоже, до зубов: рядом к сиденью прислонено охотничье ружье, а из-за пояса торчат рукоятки двух револьверов. Щурится, сволочь. На жирной ряхе - спокойствие.
Даже какая-то безмятежность. Во рту слегка покачивается потухший окурок сигары.
- Стой где стоишь, - наконец соизволил выговорить боров. Овинг бросил взгляд влево и заметил Платта. Верзила уже успел потерять шляпу и расквасить себе нос. - Ну чего, парни, куда так спешим? - осведомился жирный.
Овинг молчал как рыба. Теперь он смотрел на переднее сиденье лимузина - туда, где, тупо глядя прямо перед собой, рассиживался молодой негр. Парень не то что ни на кого не глядел, но даже как будто и не прислушивался. Вдруг Овинг заметил, что негр прикован к рулю наручниками - точно так же, как водитель трактора и переднего грузовика. А на лицах у всех - одинаково отсутствующее, слегка удивленное выражение.
Боров несколько раз моргнул и перекатил сигару в другой угол рта. Потом качнул круглой головой в сторону измочаленного "линкольна" и спросил:
- Твоя колымага?
- Это моя, моя, - стал объяснить Платт и заторопился вперед. - Сейчас уберу.
Дуло обреза передвинулось, и Платт застыл как вкопанный.
- Не трепыхайся, - медленно проговорил боров. - А ты, Перси, давай помаленьку.
Свободной рукой негр взялся за рычаг переключения скоростей, и лимузин неторопливо двинулся с места. Оказалось, все машины скованы цепями. Цепь перед лимузином зашуршала в пыли, а цепь позади со скрипом натянулась. Вскоре с громыханием и ревом моторов тронулась вся кавалькада.
Вот вперед пополз трактор. Упершись широким деревянным бампером в "линкольн", он принялся сталкивать машину Платта с дороги. Неумолимо теснимый трактором, "линкольн" рывками перемещался к обочине. Вот правое колесо уже повисло над пропастью. Трактор все давил, мерзко скрежеща на малом ходу. Наконец "линкольн" стал сползать в узкую расщелину меж домом Овинга и дорогой. Покачался-покачался - и со страшным грохотом рухнул к самой стене дома. Послышался испуганный детский визг, а с крыши посыпалась черепица. Колеса "линкольна" еще какое-то время, обреченно повертелись в облаке пыли - а потом замерли.
Кавалькада замедлилась, будто товарный состав - и тоже замерла. Боров снова перевел свинячьи глазки на Платта и Овинга. Неспешно перевел. Будто где-то у него внутри со скрежетом вращались громадные шестерни. Опять поморгал, пожевал холодный окурок и спросил:
- Зачем тут машину поставили?
Краешком глаза Овинг заметил лицо, мелькнувшее в окне домика. Тогда он через силу ответил:
- Этой дорогой никто не пользуется. По ту сторону - только заброшенное ранчо. Да и вообще она непроезжая - там дальше тупик.
Боров долго переваривал сказанное. Затем уже привычным для Овинга движением перекатил сигару в другой угол рта.
- Заброшенное, говоришь? - Скривился, опять пожевал окурок, потом вытащил его, смачно харкнул на дорогу и вставил игрушку обратно. - И как, большое?
- Что, ранчо? Не знаю, - еле ворочая языком, пробормотал Овинг. Платт тем временем грустно разглядывал свою машину, что встала на вечную стоянку у стены дома.
Боров устремил на Овинга пристальные глазки.
- Так видел ты его или нет?
- Только издали. В смысле - сам дом. Я же говорю. А обо всем ранчо я толком ничего и не знаю.
Жирные мозги медленно шевелились.
- Что, один дом?
- Я больше ничего не видел. Правда.
После очередного раздумья боров нехотя кивнул. Потом пристроил обрез у колена, достал из кармана безрукавки грязный листок и огрызок карандаша. Старательно провел на бумажке жирную линию.
- Лады, - проворчал он наконец. - Хрен с ним, с ранчо.
Все так же неспешно убрав в карман карандаш и бумажку, жирный подобрал обрез и снова впился взглядом в Овинга.
- Здешний? Овинг кивнул.
- А кто еще тут с тобой?
- Никого, - выдавил из себя Овинг. - Только я и мой друг.
- Не ври мне. Не советую. Чем занимаешься?
- Экспериментальной физикой, - с трудом выговаривая слова, произнес инженер. В ответ он ожидал по меньшей мере изумленного хмыканья. А боров только кивнул:
- Этот что, тоже?
- Да.
Боров какое-то время негромко сопел, упираясь взглядом в землю у ног Овинга и то и дело перекатывая вонючий окурок из одного угла рта в другой. Наконец разродился указаниями:
- Идите сюда. Оба. Ты встань здесь, а ты за ним. И гляди своему корешу в затылок.
Когда приказ был выполнен, боров выбрался из лимузина и встал позади двух друзей.
- Шагом марш, - скомандовал жирный.
Все трое зашагали к дому по подъездной аллее. Боров на ходу спросил у Овинга:
- Слышь, ты, твоя баба стрелять умеет?
- Нет, - с тяжелым сердцем ответил Овинг. Ответил чистую правду.
В тягостном молчании подошли они к тенистой веранде и открыли дверь. Фэй с девочками ждала в гостиной.
- Краснов моя фамилия, - представился боров. - Герб Краснов. Слесарил в Сан-Диего на судоремонтном. Семь лет горбатился. А до того в морской пехоте служил. Так что не дергаться - мигом уложу. Это мне как гвоздь вогнать.
Жирная ряха Краснова почти ничего не выражала. Вот уж точно - кирпича просит. Короткий приплюснутый нос. Рот и подбородок сливаются в одно с толстыми щеками. Зато свинячьи глазки будто взяты напрокат с другого лица - то мутнеют, то вдруг так и сверлят пристальным взглядом из-под лохматых черных бровей. В разговоре Краснов почти не скалился, но в один из таких редких моментов Овинг заприметил, что вместо зубов у бывшего слесаря лишь кое-где торчат гнилые бурые огрызки. Мощные лапы густо поросли черной шерстью - хоть стриги и вяжи свитера. Вокруг срезанных до самого мяса ногтей - черные ободки, как у любого нормального работяги. В своей потрепанной кепчонке, с жирным брюхом под засаленной безрукавкой, Краснов запросто мог сойти за ремонтника из гаража, грузчика или водителя самосвала. Овингу подумалось, что за свою жизнь он встречая тысячи таких, как этот боров - вот только никогда не сталкивался с ними вплотную.
Краснов сдвинул кепчонку на затылок - и сразу постарел лет на десять. Оказалось, потные жидкие пряди облепляют опаленный солнцем почти лысый череп. Сидя на стуле у окна, бывший слесарь в упор изучал Овингов и Платта, что сбились в кучу на тесной тахте. Обрез Краснов пристроил на колене - прицелиться и выстрелить боров мог в любую секунду.
- Баба моя уже пару лет как подохла, - неторопливо произнес Краснов. - Нету у меня никого. На всем белом свете. Вот я и прикинул - не пойти ли тебе, Герб, да и взять от жизни свое.
Овинг сглотнул склизкий комок и зло возразил:
- Ничего себе философия! А тем, на дороге - почему бы им не пойти, да и не взять себе свое.
- Ну вы и наглец! - присоединилась к мужу Фэй. - Вы что, Богом себя возомнили? Нельзя же так обходиться с людьми!
Краснов покачал тяжелой головой.
- Иначе другие со мной так обойдутся. Я просто пользуюсь моментом: Взять хоть вас, придурков. Чего бы, кажется, вам меня не свалить да и не прибрать все к рукам? А? Я же тут один-одинешенек.
Заложив ногу на ногу, Платт нервно подался вперед и обхватил руками костлявые колени. Верзила напоминал теперь сложенный перочинный ножик. С подрагивающей в тонких пальцах сигареты то и дело сыпался пепел.
- Скажите, Краснов, а вы вообще спите? - спросил он. Боров изобразил смешок.
- Ага, - отозвалось животное. - Тут ты, длинный, в самую точку попал. Мы скоро двое суток как в дороге. А я только носом поклевал. Перси, этот черномазый, похоже, задумал меня взглядом испепелить. Так глазищами и сверкает. Ну, ночки две-три я еще как-то перекантуюсь. А потом как пить дать засну. Старость - не радость. Эх, лет десяток назад я б о такой ерунде и не думал.
- Да вы, по-моему, просто сумасшедший, - сказал Овинг.
- Ничего у вас не выйдет. Не сможете же вы вечно помыкать этими людьми. Рано или поздно придется загнуть.
- Да, теперь нужны рабы, - заключил Краснов. Буднично так заключил. - Все остальное - чушь. Иначе как заставить пахать? Как работу-то делать заставишь?
- Какую работу? - в сердцах воскликнул Овинг. - Зачем? Вы что, ничего не поняли? Сейчас ведь все доступно! Энергия, материалы, оборудование - все! Все, что Гамно сумеет размножить! А потом мы сделаем новое Гамно, побольше. Для автомобилей, скажем, сборных домиков… Или вы пирамиду собрались построить? А может, новую статую Свободы? Что вам нужно? Почему вы не возьмете себе Гамно и не отпустите этих людей?
- Ха! Что, каждому по Гамну - и порядок? Ни черта. Тут только две дороги: или у тебя рабы, или ты сам раб. Проще простого.
- Власть не терпит вакуума, - выдавил Платт. Нескладный верзила усердно разглядывал кончик своей сигареты. - Вопрос, впрочем, в том, как вы удержите их на ранчо. Ведь они при первом же удобном случае перегрызут вам глотку, махнут через стену и разбегутся. Тогда-то что?
Краснов упер в Платта пристальный взгляд. Долго смотрел. Казалось, борова впервые что-то заинтересовало.
- Во-во, - наконец произнес он. - Верно. Вот тут и надо пораскинуть мозгами. Пока что я сцепил машины и положил в каждую по фугаске с дистанционным управлением. Там у каждой твари под задницей хорошая бомбочка. Кто другой, может, чего получше бы придумал, а мне и так сойдет. Но дальше придется соображать. Вот ты, длинный, ты вроде мозга. Валяй, скажи чего-нибудь умное.