История науки – предмет, который входит в перечень обязательных и слушается студентами на первом курсе любого университета. Юные и нетерпеливые парни и девушки, мечтающие как можно скорей приступить к постижению специальных дисциплин по выбранным профессиям, как правило, не придают истории науки большого значения, изучают её спустя рукава. Прослушали и забыли. А вот Рэнда эта "необязательная", как считали многие его сокурсники, дисциплина заинтересовала, и он, помимо основного курса, самостоятельно проштудировал ряд электронных фолиантов по этой теме.
Собственно, интерес Рэнда к истории науки, а конкретно – к истории математики, был вполне объясним. Увлекшись, практически с самого детства, точными науками, особенно математическим анализом и теорией чисел, Рэнд, обладавший изрядной долей здорового честолюбия, вознамерился стать лучшим из лучших на выбранном поприще и, в конце концов, сделать открытие, которое прославит его имя. А потому, решил он, необходимо знать о математике не просто много, а абсолютно всё. О том, как зарождалась эта точная наука, какие имела направления, что впоследствии стало считаться лженаукой или перешло в разряд фокусов и головоломок. И почему. Ведь правильно говорится: всё новое – это хорошо забытое старое. Или, перефразируя народную мудрость, можно сказать: нечто неправомерно отвергнутое и забытое может оказаться в современных условиях вновь востребованным, на чём можно построить карьеру, а заодно и двинуть вперёд науку.
В этих фолиантах Рэнд и наткнулся на такие понятия как практическая топология и теория многомерности пространства. Топология в теоретической форме существовала и поныне, но вот её практическое применение считалось бесперспективным. И вообще, этот раздел математики часто давался в учебных заведениях (в том числе и в специализированных, с математическим уклоном) факультативно и воспринимался слушателями этих заведений как некая забавная игрушка.
Осенённый в одночасье пришедшей идеей, Рэнд неделю не вылезал из архивов и, наконец, нашёл, что искал. Оказалось, что не всегда практическая топология считалась бесперспективным направлением в математике, и что существовали очень интересные разработки учёных древности, которые именовали себя пространственниками.
Наиболее часто встречающихся имен было четыре: Ольм, Лэнни, Гнюйс и Петти. Рэнд не сразу уяснил – кто из этих четверых что изобрёл и что открыл. Тем более что о самих открытиях в доступных ему архивах содержалось мало информации, да и та была разрозненной, несистематизированной. Имена мелькали то там, то сям. Однако, вспомнив, что в те далекие времена люди предпочитали иметь двойные имена, и еще раз просмотрев архивные материалы, Рэнд понял, что этих прославленных в тогдашней науке пространственников было не четверо, а всего лишь двое – Ольм Лэнни и Гнюйс Петти. Естественно у них были какие-то ученики, но имена этих учеников звучали редко. А самым интересным оказалось то, что последователей у Ольма и Гнюйса не было ни одного. Почему? Ответ лежал на поверхности. Практическая топология попала под запрет.
Рэнд выбрался из-за компьютера, "отряхнулся от архивной пыли" и обнаружил, что: во-первых – он потратил все свои интеллектуальные сбережения, то есть сумма на его личном счете приблизилась к абсолютному нулю. А во-вторых – он, Рэнд, вполне может стать претендентом на объявленную премию аж в десять миллионов риэлов, кругленьких и сочных десять миллионов!
Однако для подачи заявки в Ученый Совет Риэлы многого не хватало. В голове молодого математика появилась лишь гениальная догадка, которую ещё нужно было подкрепить неоспоримыми фактами.
Рэнд подошёл к компьютеру и набрал личный номер ответственного секретаря Учёного Совета, Марандоля.
– Привет, Марандоль, – весело поздоровался он, едва на мониторе появилось заспанное лицо приятеля. – Ты спишь, что ли?
– А, Рэнд… – Марандоль тёр покрасневшие от напряжённой работы с компьютером глаза. – Я уже забыл, что такое – нормальный сон. Эти претенденты вот где! – Марандоль резанул ребром ладони по острому щетинистому кадыку. – Совершенно не думают о часовых поясах, вызывают в любое время. Все хотят получить десять миллионов…
– Ты будешь удивлён, дружище, но я по тому же самому вопросу.
– О, черт! И ты туда же?
– А чем я хуже? – удивился Рэнд. – Если ты забыл, напоминаю: сыр-бор с утраченным куском Риэлы поднялся из-за меня. Именно я, просчитав заново площадь поверхности планеты, подтвердил расхождение. Почему бы мне, истинному виновнику всего этого ажиотажа…
– Да не забыл, – прервал красноречие товарища Марандоль. – Ты прости, иногда такую глупость приходится выслушивать… А ведь не откажешь.
– Конечно, отказать ты не можешь. Ведь ты – ответственный секретарь. В прямом и переносном смысле этого слова.
– Излагай, – чиновнику похвала пришлась по душе.
– По сети не могу, боюсь конкурентов. Если ты не против, я могу быть у тебя в Совете через двадцать-тридцать минут. Мне нужна твоя помощь, готов выплатить комиссионные с премии. Я не жадный, ты меня знаешь.
– Ты так уверен в своей правоте? – усомнился Марандоль.
– Уверен, но не на сто процентов. Нужно немного покопаться в архивах группы "Z".
– Именно в этом заключается моя помощь тебе? А что, твоего интеллектуального состояния недостаточно?
– Уже нет.
– Как это нет? Ведь ты, Рэнд, человек, вроде, не бедный. Ты же кучу риэлов за свой метод расчёта получил…
Рэнд пожал плечами:
– Уже всё истратил. Информация нынче стоит дорого. Тебе ли этого не знать?
– Возьми кредит, – посоветовал Марандоль.
– Такой кредит я не смогу получить, – вздохнул Рэнд. – Речь идет о научных патентах… – Рэнд немного замялся, – полутысячелетней давности. Эту информацию для меня только ты способен добыть бесплатно, используя свое положение и учитывая важность задачи… А также твое пристрастие к экономии интеллектуальных грандов, – добавил Рэнд, подмигнув.
– Какой, какой давности? Я не ослышался?
– Судя по реакции, не ослышался. Пятисотлетней.
Марандоль закатил глаза к потолку и откинулся на спинку кресла, изображая обморок. Рэнд ожидал, что сейчас он узнает о себе что-то новое, чего не знал раньше, и, возможно, даже получит категорический отказ, но вдруг ответственный секретарь Учёного Совета Риэлы перестал кривляться и сухо сказал:
– Жди, – и отключился.
Рэнд удовлетворенно потёр руки, потом сыграл пальцами на столешнице бравурный, хотя и не особенно стройный марш. Но этого ему показалось мало. Он вскочил с кресла и изобразил несколько па дикого импровизированного танца посреди кабинета.
– Эч! – крикнул Рэнд, но, обернувшись, увидел, что его помощник молча стоит в дверном проёме. Электронный человек, снабжённый сканером мыслей хозяина, уже давно понял, что должен поспешить и выслушать то, что и так уже знал.
– Я весь – внимание, – доложил робот.
– Дружище! Я сейчас слетаю к Марандолю, надо мне с ним кое-что обсудить. А потом… немного погуляю, подышу свежим воздухом.
– Н,у естественно! Ведь Лауга сегодня должна пгилететь. А завтга твоя ныгяльщица снова отбывает на побегежье.
– Всё ты знаешь! Всё-то ты знаешь…
– Не тгатил бы ты на неё свое дгагоценное вгемя, Гэнд. Все гавно никакого толку не будет.
– А вот это уже не твое дело, – излишне резко заметил Рэнд, но тут же решил смягчить сказанное – ведь Эч для него был не только помощником и слугой, но и как это ни странно звучало – другом: – Не начинай, Эч, ладно. Твоя позиция в отношении Лауры мне давно известна. А с "драгоценным" временем и со своей личной жизнью я разберусь сам, договорились?
– Ужинать, как я понимаю, ты сегодня не будешь, – сухо произнёс Эч.
Он все-таки обиделся.
Рэнд пожал плечами:
– Не знаю. Как сложится…
Глава II. Лаура
Для встречи с девушкой Рэнд выбрал открытое кафе, в котором он бывал не единожды – здешние кухня и сервис его вполне устраивали.
Кафе, расположенное на верхнем этаже стошестнадцатиэтажного дома, стоящего в самом центре мегаполиса, несмотря на удобный для подобного времяпровождения час, было заполнено посетителями едва ли наполовину. На столике, за которым сидел Рэнд, стоял узкий прозрачный кувшин со слабоалкогольным напитком приятного янтарного цвета, два бокала, большое блюдо с фруктами и, естественно, ваза с роскошными белыми цветами.
Лаура опаздывала. Рэнд дважды доставал из кармана телевидеофон, но звонить не решался, не хотел показаться Лауре излишне заинтересованным в свидании с ней. Он не сводил глаз с дверей лифтовой надстройки, ожидая, что девушка появится в зале, поднявшись в кафе на лифте. Кроме нетерпения, у Рэнда имелась и другая причина не пропустить момент появления Лауры – ему нравилось глядеть, как она идёт, грациозно лавируя между столиками, и как, по мере приближения, на её милом личике расцветает улыбка. Но оказалось, что зря он пялится на двери лифта; Лаура неслышно подошла сзади, со стороны посадочной площадки.
– Привет.
Рэнд вздрогнул от неожиданности.
– Ты прилетела на глайдере?..
Глупее вопроса нельзя было придумать, разве что: "Тебя подняли на сто шестнадцатый этаж ангелы?". Тем более что на Лауре был лётный комбинезон, который, впрочем, сидел на высокой и стройной девушке ничуть не хуже более уместного для посещения подобного заведения вечернего платья. Собственно, в любой одежде Лаура выглядела неотразимой. Залюбовавшись, Рэнд едва не забыл о приличиях. Но быстро опомнился, вскочил и, взявшись за спинку кресла, галантно помог своей даме сесть.
– Возникли проблемы на базе, – устало произнесла Лаура, устроившись в кресле. – Требовалось моё присутствие, пришлось срочно слетать. Вот и опоздала чуть-чуть. Извини.
– Ты уже слетала на побережье?! – немало удивился Рэнд.