И он вытянул вперед свою руку с блестевшим в ней револьвером. Гул прошел по толпе, а жрецы смутились, и страх отразился на их лицах. Но вот гремит труба главного жреца, и, снова лязгнув, блеснули ножи, и с диким воем двинулись жрецы, сомкнувшись в плотную кучу.
Загудела подземная музыка, загремел барабан. Медленно движутся жрецы, потрясая ножами, к статуе бога, где стоят Пьер и Бириас. Смертью веет от страшных рядов, и еще страшнее их томительный медленный шаг.
Пьер чувствовал, как холодная дрожь забегала по его телу, но напряг всю волю и, положив руку на колено каменного идола, прицелился в грудь Чибириса. Блеснул огонь, и жрец, взмахнув руками, упал. Тотчас блеснуло опять, и Чупуцли, схватясь за голову, распростерся рядом. Но остальные все еще шли вперед, как обезумевшее стадо, а позади них, подымаясь по лестницам, появлялись новые и новые ряды жрецов.
Но вот непрерывно замелькали огни из руки Пьера, и пули, врезаясь в гущу людей, били без промаха. Один за другим падали жрецы. Рев народа потряс воздух. Музыка оборвалась, и смолк барабан. Быстро меняя обоймы, Пьер слал пулю за пулей. В ужасе бросились жрецы назад, но столкнулись с шедшими сзади, а пули, пробивая несколько тел сразу, наложили перед ними груду трупов и раненых.
Пьер в пылу борьбы не заметил, как все кругом стихло, как будто весь народ окаменел на месте. Он видел лишь ненавистных жрецов и посылал им смерть, решив оставить всего две пули - себе и Бириас.
Вдруг среди гущи толкущихся в давке жрецов взлетел ураган песка и дыма, и куски человеческого тела полетели в воздух. Второй, третий вихрь огня и дыма. Бросая ножи и пики, уцелевшие помчались по ступеням холма в разные стороны.
Ошеломленный и удивленный, Пьер прекратил стрельбу. Он не мог ничего понять. Он видел, как обезумевший народ, выйдя из оцепенения, мгновенно рассеялся, с криками бежал и прятался в кустах и рощах. Видел, как жрецы в панике бежали с народом, а главный жрец с остальными скрылся в храме.
Вдруг он осмыслил знакомый, из иного мира ворвавшийся звук. Будто срываясь с небесного купола, он полз по горам, отдавался в стенах цирка и наполнял воздух мерным жужжанием. Пьер взглянул вверх. Распластав огромные крылья, низко над ним кружился "Титан".
Пьер стоял неподвижно, запрокинув голову кверху, и слезы одна за другой текли по его щекам.
- Это сон, это сон, - шептал он вздрагивающими губами.
- Пьер это вы? - раздался в рупор знакомый голос.
И весь вздрогнув, но все еще не выпуская из рук револьвера, Пьер закричал, как безумный:
- Корбо! Корбо! Корбо!..
Продолжая кричать и не замечая своего крика, он побежал туда, где плавно и послушно опускался "Титан".
Корбо выскочил из каюты и бросился ему навстречу, радостно восклицая:
- Пьер! Дорогой Пьер! Как я рад, как я счастлив.
Они обнялись, но вдруг Пьер вырвался из объятий и бросился назад к идолу Паруты.
- Бириас! - кричал он, - Бириас! Где ты, моя Бириас?
Корбо побледнел, подумав, что его друг лишился рассудка, но бросился за ним следом. Форестье, переезжая трупы жрецов, подвинул свой воздушный корабль ближе к каменному идолу, где Пьер что то жадно искал, выкрикивая странные непонятные слова.
- Что вы ищете, Пьер? - кричал Корбо, схватив за руки Пьера, - опомнитесь!
- Бириас… Мою Бириас… Она спасла меня… Ее похитили!.. Похитили… - с трудом произнес Пьер и зарыдал.
Его нервы не выдержали пережитых ужасов и потери Бириас.
* * *
Прошло немало времени, прежде чем Корбо и Форе-стье успокоили Пьера. Он страшно ослаб, и выпив коньяку, быстро заснул на полуслове, рассказывая о Бириас. Фо-рестье и Корбо перенесли его в каюту "Титана", и, выйдя опять, с любопытством стали осматривать таинственную страну. Косые лучи уходящего солнца огненными потоками лились между горных вершин и хребтов, освещая храм и окрестности, а кругом царила беззвучная тишина.
Слышны были только крики многочисленных петухов и кудахтанье кур. Все было мирно и тихо, и Форестье и Кор-бо казалось, что они во французской деревне. Только трупы жрецов и кровь напоминали о недавней трагедии.
Корбо осматривал в зрительную трубу гигантские стены цирка и надолго остановился на крутом склоне, где Пьер думал совершить свой подъем при побеге. Он заметил гребень, преградивший террасу на горе Лунного духа.
- Гастон, - воскликнул он, - я узнал, где Пьер спустился в страну Паруты. Помнишь этот гребень?
Он передал трубку Форестье.
- Этот самый, - согласился тот.
Им теперь все стало понятно. В горном дуаре они не застали уже хартумцев. Узнав от галласов о стране Паруты и о белых духах, арабы в ужасе поспешили домой, не сомневаясь, что Пьер и его спутники погибли. Но галласы сначала ничего не отвечали на вопросы Корбо и лишь после угроз передали рассказ хартумцев и дали описание горы Лунного духа.
"Титан" помчался туда, и обогнув гору, увидел палатку Пьера у самого гребня. Тщетно Корбо кричал в рупор, вызывая Пьера, - из палатки никто не выходил. Не имея возможности спуститься на узкую террасу, Форестье дал мысль опустить канат и ударить по палатке. В это время они услышали отдаленный гул барабана и отголоски рева толпы, и пока они маневрировали в воздухе, стараясь зацепить канатом палатку, - неистовые звуки, то смолкая, то вновь усиливаясь, доносились откуда то из-за горы.
Но вот толстый конец каната ударил сбоку палатку и, сорвав ее с места, отбросил в сторону. Под ней никого не было. Корбо увидел в зрительную трубу только ружье Пьера и ящики с патронами и провиантом.
- Он ушел в горы! - крикнул Корбо, - обогнем, Гастон, эту вершину.
Быстро поднялся "Титан", огибая белоснежный конус горы Лунного духа. Гул барабана чуть слышно доносился к ним снизу, и вдруг из-за горы, глубоко под ними, вынырнул правильный круг вулканического цирка, блестя своим озером и утопая в зелени. Изумленные неожиданностью, они несколько раз обогнули Паруту, опускаясь все ниже и ниже.
Ясней обозначались на дне цирка рощи и нивы; вот можно различить храм и плоский холм, окруженный народом, и жрецов с оружием в руках, движущихся к статуе, где стоят два человека. Дьявольский барабан сотрясал воздух, и слышался дикий вой. В руке мужчины блеснул огонек, и вот он вспыхивает непрерывно, а в сгрудившейся куче вооруженных людей падают убитые.
- Это Пьер! - радостно крикнул Корбо, и Форестье ловким маневром скользнул над наступающими жрецами и, одну за другой, сбросил три бомбы.
И вот теперь гордый "Титан" стоит среди трупов, будто среди вымершей страны.
- Что это за Бириас? - спросил Форестье.
- Это, верно, та женщина, - ответил Корбо, - которая стояла рядом с Пьером. Будем ждать, когда он расскажет нам все.
- Но где же хартумцы, - размышлял Форестье вслух, - нам в дуаре сказали, что он взял двоих.
- Я полагаю, - заметил Корбо, - что они убиты в этой схватке. Во всяком случае, мы прибыли вовремя. По всей вероятности, сегодня утром Пьер каким-то чудом сумел спуститься сюда, но не сразу попал им в лапы. Вероятно, туземцы, боясь неведомых пришельцев, не трогали их и только потом, окружив на этом холме, начали нападенье.
Форестье взял в руки пояс с патронами, снятый с Пьера и, осмотрев его, сказал:
- Он успел выпустить сто пятьдесят пуль.
- Но вот, как оказалась около него женщина, - продолжал Корбо, - и как она могла спасти его? Мне кажется, что в словах Пьера наполовину бред, вызванный нервным потрясением. Бириас? Это имя звучит красиво, - добавил Корбо, - интересно, на каком языке говорят эти люди?
- А знаешь, Жан, - перебил его Форестье, - недурно бы нам перекочевать в другое место от этих неподвижных соседей.
Он указал на трупы жрецов, над которыми жужжали мухи.
Они сели в аппарат и опустились на другой холм, позади озера.