И тогда тетя Женя сказала странную фразу:
- Мы можем прилететь слишком рано. Коля не успеет.
- Что не успеет?
Я догадался.
- Вы хотите сказать, - я наклонился к тете Жене, - что он пошел к жерлу вулкана? Чтобы…
Да, из жерла Кизимена, возможно, выделяются газы, тот воздух, который… И что? Н.Г. надеется, что его поймут? Вот уж чушь! Н.Г. думает, что Она обладает телепатическими способностями? Или понимает русский?
- Тетя Женя, - сказал я. - Вы же не хотите сказать на самом деле, что… И вообще - там высоко, почти три километра! Он не поднимется даже до середины! Там крутые склоны!
- О, - сказала тетя Женя и улыбнулась через силу. - Крутые, да. Он крутой, Коля.
Я совсем не это имел в виду, но, похоже, тетя Женя так нервничала, что не совсем понимала, что говорила.
Я вспомнил, как неохотно она поднималась в кабину вертолета. Вспомнил ее странные слова вчерашним вечером.
- Вы знали? - сказал я. - Вы с самого начала знали, что…
Тетя Женя подняла на меня измученный взгляд.
- Понимаешь, Юра, - горько сказала она. - После той ночи… Коля сильно изменился. Раньше эта идея была для него, как научная игрушка. Многие играют на компьютере в свободное время. Кого-то на экране ловят, куда-то едут. А Коля всю жизнь играл в эту игру. Собирал материал по кубикам, как в Тетрисе. Перекладывал, думал. Это была его тихая радость. Если раньше это было, как чистое знание… теперь он решил, что сможет доказать. Понимаешь? Он уверен, что Она еще жива, и что весь наш прогресс, все, что мы делаем… Промышленные выбросы. Парниковый эффект. У всего этого одна цель: вернуть планету к истоку. Ко времени, когда Она была одна…
- Цель человечества - погубить себя ради нее? - уточнил я.
- Да. И Коля решил, что сможет с Ней…
- Договориться?
Тетя Женя кивнула.
Николай Геннадиевич, похоже, действительно сбрендил. Договориться с вулканическим воздухом, ну-ну… Конечно, тетя Женя решила, что ее муж не в себе. И конечно, даже не пыталась с ним спорить. С сумасшедшими не спорят.
Почему она так легко отпустила мужа в экспедицию, если знала? Черт, теперь и у меня начали путаться мысли. Н.Г. отправился в безобидное путешествие на затмение, с коллегами, которые, конечно, проследят, чтобы он не перетруждался. В Сибири нет вулканов - чего опасаться?
А он ее перехитрил. Значит…
Я знал Николая Геннадиевича. Тетя Женя тоже знала своего мужа. Но, похоже, мы сейчас совершенно по-разному оценивали его душевное состояние.
Перчиков обернулся и показал пальцем вниз. Летели мы над довольно унылой местностью - желто-серыми холмами, поросшими травой, иногда попадались небольшие рощицы, местность, казалось, постепенно повышалась, но это могло быть и оптической иллюзией, а потом появилось иссиня-черное поле, я уже видел такое недавно.
- Фумарола! - крикнул Перчиков. - Смотрите, здесь их много!
Я не знал, что такое фумарола - наверно, что-то вулканическое, застывшая лава? Впереди возник, будто из-под земли, белый, с серо-зелеными прожилками, конус, он был далеко и, в то же время, рядом, он был где-то за горизонтом, но все равно мне казалось, что, протянув руку, я смогу коснуться чего-то, не принадлежащего миру, к которому я привык, который знал… если это и был Кизимен, он был похож скорее на яркую картинку в большой книге, чем на реальную гору, к которой направился Н.Г.
Мы пролетели над десятком причудливо разбросанных домиков, под нами бежала серая лента дороги, и мы летели над ней, повторяя изгибы, я наклонился к дверце, чтобы видеть местность под нами и, наверно, поэтому пропустил момент, когда за очередным холмом возникли домики еще одного поселка. Двигатель изменил тон, земля поплыла навстречу, я вцепился в подлокотники, потому что мне показалось, что мы падаем, сейчас врежемся, и машина начнет разваливаться на части, да уже и начала разваливаться, вот отвалилась лопасть…
- Прибыли, - повернулся к нам Перчиков. - Пока не вставайте, я скажу.
Но тетя Женя уже встала и пыталась открыть дверцу. Она, наверно, искала ручку? Пришлось и мне отстегнуться, я поднялся, а дверца в это время поползла в сторону, и мне пришлось ухватить тетю Женю под локоть, чтобы она не вывалилась наружу.
- Я сказал - не вставать! - рявкнул над ухом недовольный Перчиков.
Винт вращался все медленнее и, наконец, застыл. Стало тихо. Стало так тихо, что я услышал, как поет вдалеке какая-то птица. Где-то играла музыка. И чей-то голос снаружи сказал:
- Дайте руку, Евгения Алексеевна, осторожно, не оступитесь.
Оказалось, что Перчиков с Евстигнеевым уже спрыгнули на землю, рядом стояли еще трое, один из них поддерживал тетю Женю, пока она спускалась по металлической лестнице.
Я спрыгнул сам. Надо было забрать рюкзаки, и я полез было обратно в кабину, но чья-то рука удержала меня, и чей-то бас сказал:
- Потом.
- Где Коля? - требовательный голос тети Жени вернул мне нормальное восприятие реальности. Солнце мягко освещало довольно неприветливую местность - холмы, поселок, но дальше…
Дальше вырастала гора, вершина которой была покрыта снегом. Пологий конус, издали черный, с прожилками коричневого и зеленого оттенков. Вспомнились японские рисунки с изображением Фудзиямы - Фудзи был, конечно, круче и выше, я знал это, но все равно сейчас мне казалось, что на свете нет и не может быть ничего красивее и значительнее этой снежной горы, над которой неподвижно зависло круглое белое облако, будто снежное озеро, белая полынья в голубом океане.
- Старыгин, - представился один из встречавших, седой мужчина, одетый не по сезону, в теплую куртку. - Здравствуйте, Евгения Алексеевна. Николай Геннадиевич с утра пошел в лес…
- Вы его даже не ищете? - спросила тетя Женя. Странное дело, в ее голосе я услышал не возмущение, а что-то вроде удовлетворения.
- Сказал, что к полудню вернется, - объяснил Старыгин. - Он не мог уйти далеко, да и не собирался, местность здесь пологая, опасные склоны начинаются километрах в десяти отсюда, Николай Геннадиевич не дойдет, так что не беспокойтесь, Евгения Алексеевна.
- Красиво, - сказала тетя Женя, глядя на Кизимен из-под ладони. - Господи, как красиво. Я бы тоже хотела… Этот дым над вершиной… Извержение, да?
- Ну что вы, - сказал Старыгин, - Кизимен извергался в последний раз восемьдесят лет назад. Потому я и говорю, что…
Тяжелый рокот донесся с севера, и мне показалось, что земля под ногами вздрогнула.
Люди, выгружавшие из вертолета коробки, прекратили работать. Все, кто был рядом с нами, обернулись, и я теперь точно мог сказать, что означает фраза "изумление застыло на их лицах". Над кратером поднимался - медленно, как ракета на старте, - черный столб дыма, издали он казался тонким, но полыхнуло красным, и дымовой столб расширился, превратился в колонну, стремившуюся верхним концом достать до единственного облака, что висело над горой. Облако уже не было белым, его будто помазали снизу сажей и вытянули вверх, оно стало похоже на потрепанную шляпу, этакий гигантский НЛО…
Как-то получилось, что мы остались на площадке одни - со Старыгиным, который не отрывал взгляда от вершины и что-то бормотал, - остальных будто смыло волной, и я только окоемом памяти вернул момент, когда все бросились к стоявшему рядом с площадкой микроавтобусу, и машина помчалась, выбивая пыль из проселочной дороги, к домику с антеннами на крыше. Я еще отметил, что дверь вертолета Перчиков закрыл, а там наши рюкзаки…
- Вы же говорили… - почему-то все доходило до меня с опозданием, я отметил, что эту фразу тетя Женя повторяла в десятый раз или в сотый: - Вы не предполагали, что начнется извержение? У вас сейсмографы, и в кратере аппаратура!
- Нет в кратере аппаратуры, - сказал Старыгин.
И тут мой мозговой ступор прошел, будто и не было. Память прояснилась. Собственно, так было всегда: я долго не мог сообразить, что делать, но в тот момент, когда будто само собой принималось решение…
- В машину! - сказал я. - Почему его не ищут с воздуха?
Старыгин посмотрел на меня, как на идиота.
- Вертушка у нас одна, - сказал он с сожалением. - А сверху не увидишь - лес. Да вы не беспокойтесь, - это уже нам обоим, - вернется Николай Геннадиевич. Увидит, что началось извержение, и прибежит.
- Да-да, - торопливо сказала тетя Женя. - Конечно. Но мы с Юрой можем тоже… Правда, Юра? Кто скажет, в какую сторону он пошел?
- Пойдемте, - сказал Старыгин.