И, к тому же, ни с профессором Берналом, ни с Тедом, ни, тем более, с Алисой он не вел никаких разговоров об умственных расстройствах, это доктор помнил точно.
- Что вы об этом знаете, доктор Пенроуз? - спросил он, стараясь не смотреть ей в глаза.
- Об РМЛ? - переспросила она. - Только то, что смогла прочитать в той паре журналов, которую мне удалось достать… там, где я была.
Возможно, она думала, что он спросит теперь: "А где же вы были?", и тогда доктор Пенроуз изобразит возмущение и прочитает лекцию о национальных приоритетах, антиглобализме, борьбе с американским гегемонизмом… какие они там еще идеи исповедовали, не панисламизм же, в конце концов, в Латинской Америке исламский радикализм еще не пустил таких корней, чтобы…
- Вы искали статьи именно о расстройствах множественной личности? - демонстративно удивился Штейнбок. - Почему?
Эндрю Пенроуз посмотрела на него изучающим взглядом, будто пыталась по внешнему виду оценить умственные способности собеседника.
- Доктор, - сказала она, - давайте начистоту: сколько личностей вы во мне обнаружили?
- Пока три, - не стал он отпираться. - Кроме основной личности, то есть, вас.
- Три, - задумчиво сказала Эндрю Пенроуз. - Немного, верно? В тех статьях, что мне попались, я читала о двадцати шести…
- Вы имеете в виду Билли Миллигана? - кивнул Штейнбок. - Да, это была популярная история не только в медицинских кругах. К сожалению, не только в медицинских. Об этом парне даже роман написан. Если бы пресса не устроила по поводу Миллигана сенсацию, для него лично все могло закончиться куда более благоприятным образом.
- Его не упекли бы в сумасшедший дом? - осведомилась доктор Пенроуз. - Не думаю, что была бы какая-то разница…
- Как, - сказал он и немного помолчал, чтобы сформулировать вопрос. Решил, что лучше играть в открытую, и продолжил: - Как вам стало известно о том, что вы страдаете расстройством множественной личности? Насколько я понимаю, там, где вы жили в последние годы, не существовало психиатрической службы?
- О том, что со мной происходит что-то необычное, я знала с детства, - спокойно, как о чем-то обыденном, сказала она. - Сколько себя помню. Не знала, как это называется…
- И никто не обратил внимания? - поразился Штейнбок. Если так, это действительно был уникальный случай.
- Никто, - отрезала она. - Я держала их всех в узде. А некоторые мои странности окружающие объясняли моей впечатлительностью и игрой буйной фантазии.
- Вы можете заставить их появляться и прятаться по вашему желанию? - уточнил Штейнбок. Это было очень важно, никто из известных ему больных не обладал такой способностью, большая часть вообще не подозревала о собственной болезни, а оставшиеся не только не умели управлять сменой личностей, но даже и не знали, какая из них появится следующей.
- В большинстве случаев - да, - кивнула доктор Пенроуз.
- Вы можете заставить их вообще не появляться?
- Нет, - покачала она головой. - Это ощущение… Как бы его лучше описать… Будто что-то распирает изнутри. Не в голове, точнее - не только в голове, все тело будто становится надувным шариком, и воздух все поступает, терпишь какое-то время, и иногда удается дотерпеть до того момента, когда шарик начал сдуваться, и тогда все проходит. Но чувствуешь себя после этого отвратительно: потеря сил, озноб, жажда… А иногда не выдерживаешь давления и позволяешь… Что происходит потом - не знаю, не помню. Будто теряешь сознание, а потом приходишь в себя - шарик уже сдулся, остается ощущение усталости, смотришь на часы и отмечаешь, что продолжалось это час… или полчаса… иногда два, но не больше. Больше никогда не было.
"Сейчас было больше, - подумал Штейнбок. - Алиса… Это продолжалось трое суток".
- И вы не знаете, кто в это время…
- Почему не знаю? - перебила доктор Пероуз. - Знаю, конечно. Не помню, да, но знаю точно, и не смотрите на меня осуждающим взглядом. Это внутреннее знание. Будто вы прочитали об этом в книге, понимаете? Я не помню, но знаю, что делала, будучи мной, скажем Мерседес Кальдера…
- Мерседес Кальдера, - повторил Штейнбок. С этой особой он не имел чести познакомиться.
- Она из Испании, - пояснила Эндрю Пенроуз. - Восемнадцатый век, она была женой виноторговца из Пуэрто-Джакоза.
- Деревушка какая-то? - пробормотал он. Ему было не известно такое географическое название, но хорошо ли он вообще знал карту даже современной Испании?
- Большой город на побережье Средиземного моря, - сказала доктор Пенроуз. - На наших картах его нет.
Он кивнул. Пожалуй, его взаимопонимание с этой женщиной простиралось даже дальше, чем казалось ему и хотелось бы ей. Нужно было быть осторожным в вопросах, и главное… он посмотрел на часы, они показывали девять тридцать шесть, осталось два с половиной часа, а он еще… Главное, не разволновать ее сейчас настолько, что тело ее начнет раздуваться, как воздушный шар, и она не сможет удержать давление, меньше всего он хотел, чтобы сейчас, когда времени оставалось все меньше, вернулась Алиса…
- Мерседес Кальдера, - сказал Штейнбок. - Кто еще? Я успел познакомиться с профессором Берналом, с Тедом Диккенсом…
Почему он не захотел произнести имя Алисы Лидделл?
- Ах, - сказала доктор Пенроуз, улыбнувшись. - Могу себе представить, как ведет себя Тед. Он такой… гиперактивный, как говорят ваши коллеги.
- Вы не ответили…
- Я помню, о чем вы спросили, доктор Штейнбок.
- И меня вы тоже помните? - задал он, наконец, мучивший его вопрос. - Мы с вами встречались прежде?
- Да, - сказала она. - Только вы, к сожалению, этого знать не можете.
- Почему? - вопрос вырвался прежде, чем он успел подумать, нужно ли его задавать.
Ответить Эндрю Пенроуз не успела. Дверь камеры распахнулась, на пороге появился не известный Штейнбоку офицер-афроамериканец в чине лейтенанта и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Завтрак, господа. Доктору Пенроуз сейчас принесут, а доктора Штейнбока майор Бржестовски ждет в кафе.
Из-за спины лейтенанта выдвинулся мужчина в синей робе, державший в руках пластиковый поднос с одноразовой посудой. Что там было под алюминиевой фольгой, Штейнбок не стал разглядывать, но пахло аппетитно.
- Поздновато для завтрака, - заметил он, на что не последовало никакой реакции.
- Продолжим позже, - сказал он.
- Как вам будет угодно, - учтиво произнесла Эндрю Пенроуз.
* * *
- Послушай, - раздраженно сказал Бржестовски, откусив большой кусок от сэндвича с сыром и помидором, - времени в обрез, а ты ведешь никому не нужные разговоры вместо того, чтобы…
- Извини, Джейден, - сказал Штейнбок, - но я бы хотел действовать так, как считаю нужным. Ты дал мне время до полудня?
- Да, но таким темпом ты ничего не…
- Давай поедим спокойно, а потом поговорим, хорошо?
Штейнбок и Бржестовски сидели в отдельном кабинете в офицерском кафе, народу в общем зале было немного, человек десять, в их закуток никто не заглядывал, хотя, когда они вошли в зал, взгляды присутствовавших обратились в их сторону. С майором здоровались, он отвечал, но Штейнбок чувствовал, что всем интересно его здесь присутствие. Что они знали об Эндрю Пенроуз? Насколько секретной была в действительности миссия Бржестовски?
Штейнбок взял себе омлет и двойной кофе, после бессонной ночи ему больше всего хотелось, естественно, выспаться, напиток нисколько не взбодрил, доктор знал за собой такую особенность: если усталость слишком велика, то от крепкого кофе клонило в сон еще больше, но все равно лучше пусть так, чем чай или что-то покрепче, от чая вообще никакого проку, а от виски или вина начинала так болеть голова… Лучше всего - выспаться, но до полудня не удастся, это точно.
А после…
Вкуса омлета он не почувствовал.
Майор вроде бы тоже ночью не спал (или все-таки заснул у себя в кабинете?), но выглядел замечательно, глаза блестели, в голосе звучало беспокойство и даже некоторая угроза.
- Послушай, Йонатан, - сказал он, когда доктор отодвинул пустую тарелку, - ты, похоже, до сих пор не до конца понял, насколько важно то, что мы тут делаем.
- Вообще не понял, - буркнул Штейнбок. - И меня это не касается, верно? Моя задача - разобраться в психическом состоянии этой женщины и дать заключение. Она, безусловно…
- Нет, - покачал головой Бржестовски. - То есть, это тоже. Но главное - ты должен привести ее в такое состояние, чтобы до нее дошло, чего от нее хотят.
- Ты мне это уже говорил, - поморщился Штейнбок, стараясь удержать голову, чтобы она не упала на стол и не покатилась.
- Но ты не уяснил, насколько это важно, - отрезал майор. - Я тебе скажу. Бумагу о неразглашении подпишешь после. Ты слышал о "Детях Че"?
- Че? - переспросил доктор. - Ты имеешь в виду Че Гевару? Меня никогда не интересовал этот…
- Конечно. Потому я тебя и не напрягаю подобными сведениями. Если, конечно, они не имеют прямого отношения к твоей работе.
- Дети Че, - повторил Штейнбок. - Какие-нибудь боливийские партизаны? Там постоянно кто-то с кем-то воюет.
- Это не партизаны, - отрезал майор. - Тайная группировка, да. Латиноамериканская. Ячейки у них по всему континенту - не только в Южной Америке, в Штатах тоже раскрыты несколько. Что-то вроде Аль-Каиды.
- Ну… - сказал Штейнбок. - Аль-Каида и Бин-Ладен мне всегда представлялись вроде детской страшилки. Чуть что где-то взорвется - след Аль-Каиды и Бин-Ладена.