- А я порубил нынче инжировое дерево, - объяснил Ваня. - Говорят, его посадил сам Савва. Мы всё надеялись оно оживёт, хоть веточку пустит, но холод этой зимы сгубил его. Инжир рос в самом дальнем углу скита.
- Зимы стали холоднее в последние годы, - добавила Соня. - А лето короче. Раньше можно было сажать овощи в марте, а теперь земля мёрзлая до середины апреля. Говорят, ещё десять лет назад можно было за лето снять два урожая. А теперь второй посев не успевает дозреть. Что поделаешь - во всем мире похолодание.
- Оттого и чечухи на юг тянутся, - осенило Сергея. - поближе к теплу…
- И еды было раньше вдоволь, - мечтательно протянула Ксюха. - И сорняки не росли.
- Насчет сорняков - это сказки, - сказал Игорь. - Они всегда растут.
- Кстати! - воскликнула Соня. - У меня идея. Давайте в дни рождения дарить друг другу подарки. Пусть у нас будет такой обычай… традиция…
- А что? Неплохо! - встрепенулся Ваня.
- Мне эта идея нравится, - широко улыбнулся Маралин. - Я очень даже за. Гоните подарки!
- Ну, тогда закрой глаза и жди! - приказала Подосинкина.
Через пять минут Маралину вручили новую соломенную шляпу с огромным пером. Она была почти такой же красивой, как у Мастера.
- Зацени! Специально для тебя старалась, - похвасталась Соня. - Как чувствовала, что тебе новая шляпа понадобится. Только знаешь, не сиди в ней у костра, потом оденешь. А то вечно с тобой что-нибудь случается, - и она пригладила ершистые волосы Игоря. Тот расплылся в блаженной улыбке.
- И от-от-от меня подарок - сказал Ваня и протянул Маралину зачехлённый охотничий нож. - Не забывай его брать с собой, когда идёшь по-по-по дрова.
- А у меня ничего нет, - расстроенно произнесла Ксюха. - На, возьми мою расческу, - и она дала Игорю щербатый, без нескольких зубцов, гребень.
Ерёмин загадочно улыбался. Его не пустили в спальню за подарком, но он знал, чем обрадует Маралина. Он ещё никому об этом не рассказывал, но в последнее время, по вечерам, во время послезакатных бесед с Женькой Синицыной, вновь стал заниматься рукоделием - только не гравициклы мастерил, а вырезал из дерева то, что особенно поражало его впечатлительную натуру. Сергей понял, что только так сумеет рассказать Синицыной о жизни на ферме - изготовив для неё целую коллекцию вырезанных фигурок. Тут были и крысозмей, и крысятник, и свинорыл, и пёс Дружок, и гусёнок Женька. Отдельно от них он держал фигурку пятнадцатилетней задиристой девчонки - Сони Подосинкиной. А вот вырезать Синицыну у него не получалось - вместо её лица он видел одно расплывчатое пятно.
- С меня причитается, - сказал Сергей. - Но я не забуду. Скоро ты получишь и от меня подарок. А мне кажется, можно создать ещё одну хорошую традицию. Пусть именинник подарит всем свои стихи. А то я столько о них слышал, а что это такое - даже не знаю.
И тогда Игорь, довольный, встал во весь рост, даже подставил под ноги какой-то ящик, чтобы казаться выше, и объявил:
- Баллада про спиногрыза!
После этого, завывая и закидывая назад голову, он тягуче и громко запел:
Лентою пыльною вьётся дорога от дома:
конь да телега, да я, да весёлое солнце.
Тихо скрипит колесо, и почти невесомо
сердце на нитке о грудь, словно маятник, бьётся.Сердце мятётся, предчувствует, предупреждает -
быть беде, быть беде, быть беде - каждым ударом.
Конь не заржёт, дикий пёс в стороне не залает,
ворон не каркнет и небо не вспыхнет пожаром.Только неслышною рысью, невидимой тенью,
прячась от ветра, скрывая свой запах - не гордый,
хищник крадёт у судьбы за мгновеньем мгновенье,
хищник крадётся за нами с оскаленной мордой.Птицею раненой рвётся дорога на волю,
конь, очумевший от страха, несётся стрелою,
миг - и кровавою чашей наполнено поле,
миг - и телега, разбившись, лежит надо мною.Сердце мятётся, предчувствует, предупреждает -
быть беде, быть беде, быть беде - каждым ударом.
Каркает ворон, над полем кровавым летая,
вспыхнуло небо в душе моей жарким пожаром.Только внезапно вдруг слышу я голос знакомый -
дружба мне в помощь, и хищник в конвульсиях бьётся.
Лентою пыльною снова дорога - до дома:
я да Ванюша с Сергеем, да бледное Солнце…
Когда прозвучало последнее слово баллады, фермеры дружно захлопали в ладоши. Только Ерёмин сидел растерянный, распахнув настежь рот. Он никак не ожидал, что слова в предложениях можно сложить так, что они будут звучать и красиво, и гладко, вольются прямо в душу, воздействуют на сознание, заставят вновь пережить случившееся накануне так, словно оно проходит перед глазами.
- А можно ещё раз? - попросил Сергей. И Маралин снова пропел балладу про спиногрыза. А после этого до глубокой ночи все слушали его старые стихи, которые до сих пор никто, кроме деревьев в лесу, не хотел знать…
- Ну, ты даёшь, - произнесла Подосинкина, когда все уже расходились спать, и поцеловала паренька в щёку.
Через три дня Ерёмин уже совсем оправился от укуса спиногрыза. И однажды, заговорщицки подмигнув, он вручил Игорю последний деньрожденный подарок - вырезанного из толстой ветви инжирового дерева спиногрыза. Работа над этой фигуркой была сложной и кропотливой. Изготавливая её, Сергей сломал свою бритву и с того дня начал отращивать бороду.
23
За праздником вновь прикатили рабочие будни. Июнь прошёл относительно благополучно. За этот месяц Ерёмин освоил много новых вещей. Он научился валить лес, колоть и пилить дрова, собирать черепичную крышу, изготавливать самую простую мебель своими руками, собирать ягоды, грибы и травы, находить звериные тропы в лесу. Некоторые вещи, которые требовала от него Подосинкина, она отказывалась объяснить, и он не понимал, зачем это делает - например, она заставляла его залезать на окружающие скит дубы и срывать целыми мешками листья с болезненными наростами. Потом она отмачивала в кадке эти листья, безжалостно выбрасывала их в компост, а оставшуюся воду разливала по бутылям и опечатывала их. А на все вопросы только таинственно поджимала губы и отворачивалась.
В июне Сергей отправился на одну из ближайших ферм в надежде договориться об обмене части урожая или недавно появившегося на свет телёнка на лошадь. Шёл лесом, с опаской прислушиваясь к шорохам и звукам - в памяти ещё свежо было печальное происшествие со спиногрызом. Поэтому когда в стороне вдруг тревожно просвистела какая-то птица, сразу же остановился и, вытащив стрелу, приготовил лук. Оглядываясь по сторонам, тихо отступил с тропы в лес и замер, стараясь не выдать своего присутствия. И не зря. Уже через пару минут на тропе показалось несколько чечухов. Шли они медленно, неся привязанную ногами к отломанному тонкому стволу деревца тушу спинорыла. Чечухи уже почти прошли мимо затаившего дыхания Ерёмина, когда последний остановился, повернул голову и уставился прямо на Сергея. Это был его старый знакомец - Аргго. Чечух шумно вдохнул ноздрями воздух, а потом, приняв решение, молча повернулся и пошёл следом за своими.
На ферме Ерёмина встретили сухо. Один из рабочих по имени Виктор позвал хозяина, тот, представившись Майком, выслушал Сергея, но лишь рассмеялся в ответ:
- Лошадь хочешь выменять? Ну, за ферму, пожалуй, отдам.
- Послушайте, - начал было Сергей, но слушать его не желали.
- Топай отсюда, парень, - промолвил Майк, демонстративно кладя руку на пояс с ножнами. - Мне твоя рожа не нравится. Бородёнка у тебя, как у козлика. Правда, Витёк?
- Хуже, - откликнулся тот. - У наших козлов-то поухоженней бороды будут.
И двое здоровенных мужиков громко загоготали, словно пацаны из двенадцатого звена. Сплюнув под ноги, Ерёмин развернулся и ушёл.
Самым драматичным событием месяца стало ощипывание гусей. Когда экзекуции подверглась Женька, Ерёмин чуть с ума не сошёл от переживаний. Гусёнок уже сильно подрос, располнел, перестал ходить следом за Ерёминым. Подосинкина дразнила Сергея, грозясь сварить Женьку в супе.
- Может, не надо? - беспокойно просовывал он в дверь голову, когда Соня, сидя на табурете, положила гусёнка спиной к себе на колени, прижала крылья, завернула голову и начала ощипывать.
- Ей же легче будет, гуси сейчас линяют, - объяснила Соня.
После ощипывания Женька выглядела жалкой и несчастной. Она сторонилась своих сородичей, которые были в не лучшем, чем она, положении, словно стеснялась их. Ерёмин пытался порадовать её пойманными на Сторожевке лягушками, которых приносил целыми горстями. Но Женька всерьез обиделась на людей и даже не смотрела на Сергея.
Для Вани самым важным событием месяца стала охота с Дружком. Пёс беспрекословно его слушался, хотя и любил показывать злобный нрав, скаля зубы и рыча, когда был чем-то недоволен.
А ещё к концу июня начали созревать первые овощи. Сбор урожая оказался самым приятным занятием. Только на грядку, где были посеяны вовкины семена, Соня смотрела сердито и приговаривала, что землю зря на них перевела. Из вовкиной грядки поднялись огромные жёлтые цветы с большой чёрной круглой площадкой между лепестками.
- Цветы пусть на полянах растут! - говорила Соня. - А нам о зиме нужно заботиться. Кому нужна будет вся эта красота в феврале? Знала бы - ни за что бы не посадила.
- Красота останется в памяти, - философски заметил Сергей. - А для меня эти цветы - воспоминание о том, как я впервые покинул купол. Смотри - это ведь маленькие солнышки. Разве можно им не радоваться?