В кабинете, где он принял секретаря, было чисто, тепло – котельную, как видно запустили без него. Анатолий посмотрел бумаги на столе – в основном финансовые документы и справки от Дюррематта, и сказал вошедшему с блокнотом в руке Александру:
– Найдете мне по телефону Селезнева – он в Москве. Это – прямо сейчас. Было что-то срочное?
– Нет, господин Монасюк.
– Тогда, Александр, после того, как найдете Селезнева, дозвонитесь до Дюррематта, и пусть он ждет у телефона – переговорив с Сергеем Николаевичем, я отдам нужные распоряжения по финансовым делам и еще кое-что.
– Хорошо. – Лихтштейнер вышел.
Анатолий встал, подошел к окну. Лиственные деревья парка почти все сбросили листву.
"Вот и осень заканчивается, подумал Анатолий Васильевич, глядя на голые ветки деревьев и пожухлую траву лужаек и клумб. Вот так незаметно пролетела и вся жизнь…"
Он вдруг вспомнил, что давно не звонил дочери, набрал код России, телефон в Барнауле и связь сработала с первого же раза.
– Привет, доча, как вы там? – спросил Анатолий Васильевич. – Извини, что не звонил долго – дела, я ведь тебя предупреждал перед отъездом…"
– Да ладно, пап! Как ты там управляешься?
– С трудом, доча, но вроде справляюсь. Ничего, ты не беспокойся, все будет хорошо!
– Ну и отлично. Димка по тебе скучает. У нас тоже все в порядке, не беспокойся. Борис позванивает, квартиру твою охраняем. Так что делай все дела спокойно, хорошо?
Монасюку на секунду показалось, что о его делах она осведомлена больше, чем должна бы, но мысль мелькнула – и исчезла. В кабинет зашел Лихтштейнер.
– Вы можете звонить в Москву на свою квартиру, господин Анатоль. Селезнев ждет.
– Ну, все, доча. До встречи!
– До встречи, папа! До скорой встречи!
Вновь что-то кольнуло его, но некогда было размышлять, и он споро набрал номер телефона на Котельнической. Селезнев сразу снял трубку.
– Ну, Сергей Николаевич, "со щитом, или на щите"? – знаменитой в советские времена цитатой начал он разговор.
– Со щитом, Анатолий Васильевич. – засмеялся Селезнев. – Причем все оформил в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом – протоколы допроса, опознание по фотографиям, в общем – все "срослось". Это Осиновский был четвертым на Истре.
– Ну, хорошо. Сергей Николаевич, у меня просьба и дело.
Сначала просьба. Вы сделайте полную ксерокопию того старого уголовного дела. Приложите к нему все новые документы, а потом напишите мне справку, ну, что-то вроде обвинительного заключения по делу, компиляцию, только попроще, главное – все факты упомяните, и все доказательства приведите. Сможете сделать?
– Ну, я не следователь, но справку сделаю. Догадываюсь, кого вы с ней будете знакомить…
– Работа такая?
– Точно. Ну, это дело. А просьба в чем заключается?
– Если вы не дорожите местожительством в Женеве, то я хочу попросить вас вот о чем.
Сейчас я свяжусь с Дюррематтом, он оформит доверенность на вас на все необходимые документы в Новой Зеландии. И я хочу предложить вам и попросить вот о чем…
Сергей Николаевич Селезнев предложение Монасюка принял, после чего Анатолий встретился с Дюррематтом и попросил выполнить его распоряжения побыстрее – уложиться в несколько дней, чтобы Монасюк мог успеть до отъезда подписать все документы.
Далее Анатолий Васильевич попросил Марту подавать ужин, поел не спеша, потом почитал газету, в которой наткнулся на сообщение о "таинственном исчезновении в Лондоне известного русского миллионера-эмигранта", хмыкнул, сложил газету и отправился в тренажерный зал.
Пора было приступать к главному.
Он очнулся через час, мокрый от пота, с мыслью: "А что будет, если мне так и не удастся овладеть секретом – как можно разбудить осколок этой самой сверхдревней сущности??"
Как он не пытался, ничего не получалось. Ни высказанное желание, ни попытки найти место в своем теле, где находится ЭТО – результата не было.
Если бы Анатоль не сказал ему, что в нем присутствует нечто очень и очень древнее, он никогда даже не заподозрил бы этого – если в нем что-то и было, пока оно ничем не желало себя проявлять.
Приходилось признать – он по-прежнему все еще не готов к главной схватке в Иномирье.
Впрочем, время у него было. Нужно было просто ПОНЯТЬ. Как там говорил Анатоль? Когда разговор шел о том, что необходимо оба осколка древних полюсов-центров предыдущей Вселенной опустить в магму? "Это может только тот, кто сильнее их обоих. Это – ты, потому что в тебе частица древнейшей Сущности"…
Может быть, уже то, что в нем есть НЕЧТО очень древнее, уже делает его неуязвимым? Но как можно рассчитывать на это?
Нет, нужно было думать, думать и думать…
Было уже около 23-х часов, но Анатолий Васильевич знал, что Лихтштейнер принципиально не ложится в постель раньше полуночи – на случай, если понадобится хозяину.
Монасюк вызвал его.
– Александр, – сказал он. – Завтра с утра закажите мне билет на самолет до Джакарты, сегодня у нас 28-е ноября? Значит, на 2-е декабря!
– Хорошо, господин Анатоль.
Монасюк чувствовал, что устал. И собрался просто побродить с палкой в руках в предгорьях по альпийскому сырому осеннему лесу, так не похожему на сосновый бор, который рос в окрестностях его Барнаула и трава которого по утрам в ноябре всегда уже покрывает морозная изморось…
Нужно было просто остаться одному и хорошенько еще раз продумать все. Именно так – просто побродить, подумать…
Может, и так. А может быть, он просто чувствовал, что не скоро увидит Альпы, знаменитые ели, прекрасные даже осенью луга… И хотел попрощаться с ними?
Кто знает?..
А в Робертсвиле в это время года царила жара. Спасали лишь океанские бризы, которые несли с собой и прохладу, и влагу.
Но этот год был в Робертсвиле необычным – вот уже который день городская набережная не пустела ни днем, ни ночью. Одни люди сменяли других, но и те, и другие словно бы ждали чего-то, пристально вглядываясь в слепящую из-за солнечных бликов зеркально-гладкую океанскую ширь.
Каладжи Неру не уходил с набережной. Он снял недалеко от берега комнату в пансионате, но появлялся в ней только изредка, когда чувствовал, что уже не стоит на ногах от усталости. Тогда он приходил, забывался коротким сном, вставал и вновь шел на берег.
В отличие от других, он знал, что высматривает. Он смотрел на виднеющиеся вдали торчащие над поверхностью воды вершины острова, на котором священнодействовал нанятый им колдун.
Каладжи Неру и сам не знал, чего ждет. Он просто чувствовал, что то, что совершили они с Туси Кхрна, не могло закончиться просто так.
Что-то произойдет.
И Каладжи ждал.
Он не знал также, что в номере отеля, который располагался на склоне горы, почти на окраине города, вот уже который день находился приплывший с острова Рождества на пароме Монасюк.
Все эти дни Анатолий очень осторожно сверхсущностной частью сознания обследовал окрестности.
Он путешествовал по океанскому дну, он проникал сознанием вглубь земной коры.
Понятно было, почему остров несколько лет назад поднялся именно в этом месте – глубина залегания слоя магмы здесь не превышала трех километров.
Он нашел уже три подводных горы, которые можно было раскачать и, создав Прапространственную волну, направить ее на основание Черного острова, по-прежнему в глазах Анатолия как бы окутанного черной аурой – пеленой черноты.
Конечно же, хотя и с трудом, но Монасюк побывал и на самом острове, и внутри него.
На острове находился один человек, который, судя по движениям, совершал некие культовые действия. Сам источник Древней Сущности, который необходимо было погрузить в магму, находился прямо в стене пещеры и являлся частью базальта, из которого состояла стена. Но он казался погруженным в сон…
Однако было здесь, и внутри человека, и внутри окружающей его Проматерии НЕЧТО, что Анатолий никак не мог определить и что вполне могло представлять опасность.
Именно это нечто и заставляло его оттягивать начало удара по острову – это, а также трудность продвижения в среде Проматерии вокруг острова – как уже говорилось, продвижение напоминало продирание в плотной среде мазута.
Он видел наяву и ощущал в среде Прапространства людей на набережной. Скорее всего, неясное их беспокойство и было результатом его вкрадчивого блуждания в среде, в которой они жили.
Как-то, наверное, они чувствовали его присутствие.
Немного времени потребовалось ему, чтобы узнать среди зевак набережной Каладжи Неру.
Как бы то ни было, день за днем он прощупывал окрестности Прапространства, пытаясь найти хоть что-то, что он мог бы использовать для уничтожения Черного острова. А ночами спал "вполглаза" – мешала жара и нерешенная проблема, которая билась в голове и решение которой никак не давалась в руки.
Один раз он даже додумался до использования корабля с взрывчаткой – такое судно как раз проходило в океане неподалеку. А что – затопить возле острова и взорвать груз!
Но когда он представил себе и пространственную, и Прапространственную волны, наложившиеся друг на друга после взрыва и удар, который почувствует не только материальная составляющая острова, но и он, Анатолий, то передернул плечами: "Бр-р-р! Разнесет в клочки!"
Опять-таки – это не решало проблемы – как погрузить остров с содержимым в слой магмы?
Однажды ночью, когда он никак не мог уснуть, ему пришла в голову невероятная идея. Раз ему здесь мешает действовать повышенная плотность Проматерии, нужно использовать именно степень плотности.