Что касается Павла Абрамовича Осиновского, то он то ли из-за испуга после разговора с Монасюком, то ли по каким-то иным причинам, но вдруг однажды взял – и исчез из поля зрения как журналистов, так и своих служащих.
Заявления в полицию об исчезновении, правда, не последовало, но беспокойство в многочисленных фирмах, фактическим принадлежащих Осиновскому, свидетельствовало, что о местонахождении Паши если кто и осведомлен, то, возможно, лишь его самые доверенные люди.
Но они молчали.
Между тем телефонные вызовы в квартиру 77 дома на Котельнической не доходили – телефон был отключен.
Монасюк и Селезнев, прилетевший из Женевы, интенсивно вели расследование.
Как упоминалось не раз, будничная розыскная работа – это, в частности, нудная и изматывающая деятельность, состоящая из бесед с многочисленными людьми, копания в архивных документах, хождении по многочисленным адресам.
С чем же прилетел из Женевы Селезнев?
Со свойственной ему добросовестностью Сергей Николаевич конечно же, выполнил поручение шефа – он узнал, где и когда познакомились Бейтс, Сото и Осиновский.
Первую ниточку дал Джанни Абрахамс – хотя самого его жизнь и свела с Гилом Бейтсом позже, как-то отложилось у него в памяти дата – 1957 или 1958 год; был какой-то разговор очень давно, связан он был с Сейдзе Сото, но что за разговор, почему запомнился Джанни эта дата – он уже вспомнить не мог.
Лететь в Японию Селезнев посчитал бесполезным – эта азиатская страна была ему совершенно незнакома, и, естественно, шансов узнать дату столь незначительного события, как какого-то там знакомства полувековой давности, просто не было.
Оставался Осиновский. И его подручный Иванов, который после предыдущего близкого "знакомства" с Селезневым боялся последнего, как огня.
Этим и воспользовался Сергей Николаевич.
Как уж Иванов узнавал, через кого – но его сообщение позволило уточнить дату знакомства и обстоятельства, при которых знакомство случилось.
Это произошло в Москве, на Московском международном фестивале молодежи и студентов в 1957 году.
Тогда, во времена социализма, фестивали молодежи (их всего прошло два) были крупными и важными событиями в мире – на фестивалях завязывались знакомства и связи между молодежью самых разных уголков планеты. Ну, и в первую очередь среди них велась пропаганда коммунистических идей.
Но приезжали сюда все. В частности, ни молодой Гил Бейтс, ни Сейдзе Сото никогда идеями социализма и уж тем более – коммунизма – не увлекались.
Зато здесь постоянно шли концерты роки эстрадных звезд, здесь постоянно знакомились и веселились молодые люди, и это привлекало молодежь со всего мира.
– Вот где-то в этом вихре политики и удовольствий и пересеклись Бейтс, Сото, Осиновский и еще кто-то.
Монасюку пришлось рассказать Селезневу все. Нет, ничего о Прапространстве, своих способностях и предстоящей миссии в Иномирье Анатолий не рассказывал, но во все остальное Селезнева посвятил. Иначе Сергей Николаевич просто не смог бы работать.
– Так вот, Васильич, – говорил Селезнев, сидя за столом на кухне в квартире на Котельнической и потягивая холодное пиво. – Пока мы не установим этого четвертого "кого-то", мы никогда не узнаем причины такой жуткой мести. Это ж надо – через столько лет – почти полвека! Значит, что-то случилось именно теперь, через пятьдесят лет, что-то такое, что обозлило и заставило мстить. Именно сейчас! Нет, Анатолий Васильевич, нужно вычислять врага нашей троицы…
Вы, кстати, зачем телефон выключили?
И он, сдув пену с верхушки пивной кружки, смачно присосался к краю и втянул в себя огромный глоток пенящегося напитка.
– Да что б не отвлекал… не мешал что б, – пробормотал Монасюк. – Давай разрабатывать план. Мы с тобой – старые розыскники, я, конечно, в сравнении с тобой – мухомор замшелый, но азы работы УГРО помню наизусть.
Итак, нам нужен кто-то, вроде человека, который в то время в ЦК ВЛКСМ курировал это мероприятие – фестиваль 57-го года.
Тебе членом партии быть довелось? В смысле – членом КПСС?
– Да нет, не пришлось.
– Да, ты же на десяток лет моложе… А мне пришлось, и я даже был заместителем секретаря парторганизации нашего райотдела милиции…
– Ничего себе банан! – непритворно изумился Селезнев.
– Да уж! И, кстати, вступить в партию было в 70-е годы весьма и весьма непросто.
Ну, ладно, отвлеклись мы с тобой. Так вот, была определенная процедура проведения политических мероприятий. Обязательно составлялся план проведения, и за каждый пункт плана назначался ответственный. Например – организация эстрадных мероприятий – концертов, выступлений и так далее. Или – вечерний досуг молодежи – танцы, массовые гуляния.
Ответственные (каждый за свое направление работы) не только отвечали, но и организовывали, КУРИРОВАЛИ и фиксировали все на бумаге.
Ведь после окончания того же фестиваля каждый писал отчет о результатах работы – как прошло то, за что он отвечал.
– Слушайте, это же мощная была машина!
– Да. И если бы не запутались теоретики и не заврались вожди, и сейчас бы СССР стоял и процветал!
– Не дай бог!
– Да ладно! – Монасюк махнул рукой. – Конкретно, нам нужно выйти на человека, который ведал поведением иностранцев во время этого форума…
– А почему не поискать нашего, милицейского, который вел учет всем правонарушениям во время фестиваля? У нас же есть фамилии – выйдем на преступление, разузнаем все!
– Вот-вот, Сергей Николаевич, это называется – находиться в шорах узкого профессионализма. Без обид, но мне пришлось и политтехнологиями заниматься, так что у меня – более широкий охват зрения. Подумайте сами, не факт, что месть – результат давнего преступления.
– Ну, а чего еще? Ну, вот приведите пример – что еще могло произойти такое, что дало толчок через 50 лет?
– Господи, да что угодно! Спор какой-нибудь, отказ рассчитаться за долг…
– Васильич, ну это же ерунда какая-то!
– Сергей Николаевич, конечно, скорее всего ерунда. Но мы должны, планируя и разрабатывая основную версию, держать в уме все. Иначе можем запутаться – все таки почти полвека минуло!
– Ладно, – Селезнев достал блокнот. – Поехали!
– Я думаю, – начал Анатолий, – мы поделим наши обязанности так.
Вы ушли в отставку из Московской милиции, знакомых у вас здесь полным-полно. Давайте-ка, начинайте отрабатывать вашу версию: в 1957 году произошло некое правонарушение, в котором замешаны наши фигуранты. Искать, я думаю, нужно начинать с поисков стариков, которые работали в то время в милиции и участвовали в обеспечении порядка во время фестиваля, работали тогда в угрозыске… Идеально бы найти человека, который в то время вел учет для себя всех интересных вещей – ну, скажем, собирал материалы для будущих мемуаров…
– Ну, Анатолий Васильевич, это нужно о-очень удачливым быть, чтобы на такой источник выйти через столько лет!
– Ну, более простой способ, но жутко трудоемкий, это работа в архиве нераскрытых и приостановленных уголовных дел.
Причем наверняка эта информация – не компьютеризирована, так что придется рыться в пыльных папках…
– Напугали козла морковкой!
– Все-таки, лучше сначала попробуйте найти ветеранов. А архив пусть останется напоследок – уж очень много времени потребуется на копание в архивных делах!
– Ладно. А вы?
– А я, Сергей Николаевич, попробую выйти на ветеранов госбезопасности. Если мне повезет найти (и, между прочим, застать в живых!) того, кто курировал поведение иностранцев во время фестиваля, думаю, мы найдем разгадку.
Эх, нам бы хотя бы ниточку к тому, кто, возможно, на противоположной стороне троицы. Я имею в виду обиженного!
– Знаете, Анатолий Васильевич, мы с вами занимаемся делом пятидесятилетней давности. То есть тем, что касается стариков! Ну, Васильич? Есть ведь на горизонте еще один старик. Который пока ни каким боком не касается ничего, но есть ведь он!
– О ком вы?
– А индонезиец, как его, Неру, кажется? Он ведь Осиновским интересовался… И вами!
Его нужно в уме держать, Анатолий Васильевич! Правда, он может быть и Неро, или Ниру. А может быть, вообще Ниро Вульф!
Селезнев шутил – Ниро Вульф был знаменитым детективом из романов Рекса Стаута.
– Ну, давайте отметим и эту фамилию… – Монасюк черкнул в блокноте. – Да, связь односторонняя – я не могу пользоваться сотовым…
– Знаю, знаю…
Монасюк изумленно уставился на своего детектива.
– Откуда это?
– Работа такая… – пробормотал Селезнев. – Ну узнал случайно!
– Ну-ну. В общем, я вам на сотовый буду звонить при первой возможности. Встречаемся вечером здесь, консъержку я предупрежу, вот комплект ключей…
– Чего предупреждать? – пробормотал Селезнев. – Анна Кузминична Петравчук, 62 года, а ее сменщица…
– Хватит! – засмеялся Анатолий Васильевич. – Теперь понятно, почему вас в отставку вышибли! Всезнайка!
– Так работа такая, – вздыхая, Селезнев встал и уже через пять минут его не было.
Когда Анатолий ушел из квартиры, он так и не включил телефон.
Именно поэтому Саймон Бейтс, который был госпитализирован в городской больнице Фримена, штат Джорджия, никак не мог дозвониться до московского телефона, который оставил ему дядя Анатоль Монасюк.
Для начала Монасюк поехал к Алиной – сегодня привезут Валерика из "Солнечного", так что семья наверняка была дома.
Он запомнил, что у Лены папа был генералом милиции – упоминала она об этом во время первой встречи, да и в семейном альбоме на человека в генеральской форме обратила внимания Джолианна – а Монасюк случайно услышал.