– Когда вы собираетесь в Россию? – спросил Бейтс, когда они закончили все дела, подписав все счета и другие финансовые документы, и спускались по лестнице к выходу из отделанного серым в серебристую крапинку мрамором вестибюля банка.
– Думаю, завтра.
– Хорошо. Вы полетите моим самолетом, Анатоль. Завтра вечером – за день мои летчики согласуют все с российскими авианачальниками и всеми другими службами.
– Зачем это, Гил? Я прекрасно долечу обычным рейсовым авиатранспортом!
– И вдруг погибнете в результате авиакатастрофы? Или окажетесь жертвой каких-нибудь террористов?
Нет, Анатоль, летая на моем самолете, погибнуть невозможно. Кого вы берете с собой?
– А вот, Николая, – переводчик все это время шел рядом и шепотом переводил разговор.
Примерно в эти дни состоялся телефонный разговор между двумя европейскими столичными городами. Содержание его было таким.
АБОНЕНТ 1-Й: Как продвигаются наши дела?
АБОНЕНТ 2-Й: Нужный объект найден. Я работаю по созданию условий по привлечению его к работе.
АБОНЕНТ 1-Й: Денег не жалейте! И смотрите – объект должен чувствовать себя всем обязанным нам и привязан крепко-накрепко!
АБОНЕНТ 2-Й: Я понимаю. Болезнь…
АБОНЕНТ 1-Й: Подробности меня не интересуют. Болеете – лечитесь, болеют другие – лечите их. Но помните – время дорого. У вас от силы месяц.
На следующий день особо плотно оказался загруженным Николай.
Монасюк попросил его проехаться по магазинам и купить кое-что. Для этого он дал своему переводчику кредитную карту, и предупредил:
– Коля, мы с вами – русские. Мы знаем, что обозначает термин "крысятничать". Я не хочу обидеть вас, но хочу предупредить – обманывать себя я не позволю. Поэтому на все покупки предоставите мне чеки. Это – чтобы у вас не было соблазна.
У меня относительно вас – большие планы. Поэтому в случае нужды в деньгах просто спросите меня – я постараюсь вам помочь. Да, и уж поскольку мы оба – русские, называйте меня Анатолием Васильевичем. Так и вам привычнее, и мне приятнее.
– Анатолий Васильевич, да я не обижаюсь. Среди наших здесь большинство – шакал на шакале. Кидают друг друга, обманывают. Так что не на что мне обижаться…
– Ну и хорошо, – Монасюк легонько похлопал парня по плечу. – У меня вот еще какая просьба. Вот тебе бумажка, здесь все расписано, ну и сами тексты, – он достал из кармана листок бумаги и отдал ее переводчику. – Когда все купишь, найди граверную мастерскую…
Дальше. Я ведь тебе и не спросил, а ты, когда Бейтсу переводил, сам ничего не сказал: ты-то сможешь поехать со мной в Россию, возможно, надолго?
– Могу, Анатолий Васильевич. У меня как раз проблема – квартиру новую искать надо, та, что я снимал, понадобилась хозяйке – родственники к ней приезжают. Так что мне сейчас уехать даже кстати.
– Коля, ты ведь знаешь – по проекту у меня на территории парка, по-над скалой, строятся несколько жилых домов для обслуживающего персонала, – (Монасюк пока не привык к слову "слуги", это слово резало его ухо). – Мы вернемся не раньше, чем мой дом и земля, на которой он стоит, не будут полностью обустроены и готовы к вселению.
Даже мебель, бытовую электронику, оборудованию для котельной – все должны приготовить, все распланировано и оплачено. Так что, когда вернемся, ты без жилья не останешься.
Лучше скажи мне – у тебя оба паспорта имеются – и заграничный, и внутрироссийский?
– Конечно. Я сохранил госпаспорт, мало ли что…
– Возьми оба с собой. Да, визы в порядке?
– Да все, как надо, Анатолий Васильевич.
– Тогда забрось меня в "Альпы", и езжай по магазинам. Потом захвати все в дорогу, и вечерком на машине приезжай часам к семи за мной. Поужинаем, и в путь-дорогу. Машину оставим на стоянке аэропорта.
Командир экипажа самолета уже сообщил, все согласования с российскими властями – позади, и что вылет сегодня, в десять вечера. Перелет будет прямой, Женева – Барнаул, им сумели выделить необходимый воздушный коридор.
В Барнауле они были около пяти часов утра. Уже вставало солнце, но и редкие пассажиры в здании аэропорта, и шофера такси на площади имели усталый сонный вид.
Монасюк и все прилетевшие прошли таможенный досмотр, заполнили все необходимые документы.
Николай переговорил с командиром экипажа самолета, подошел к Анатолию Васильевичу, который стоял, смотрел на небо поверх крыши аэровокзала, дышал глубоко и счастливо улыбался.
Он был дома!!!
– Анатолий Васильевич! Наш самолет улетит вечером, а когда нужно будет – вернется за нами.
– Командир будет звонить мне по сотовому телефону ежедневно, – сказал в заключение Николай.
На такси уже через полчаса они с Николаем подъехали к знакомому подъезду.
Поднялись на второй этаж, Анатолий Васильевич открыл ключами оба замка, и они вошли в его квартиру.
Было чисто и прохладно – балконная дверь – открыта, и утренний прохладный воздух вливался в помещение.
– Ну, что, Коля, заглянем в холодильник? – сказал Монасюк, заходя на кухню и открывая белую дверцу. – Уж очень кусать хосется!
На полках холодильника обнаружилась свежая колбаса, сыр, масло в масленке, в морозильнике – окорок и сосиски в пакете.
Дочь, как видно, поджидала отца.
Заварили кофе, на кухне накрыли стол и с аппетитом позавтракали. Посмотрев на часы, обнаружили, что время приближалось к семи, и Анатолий с чистой совестью набрал телефон дочери – Оксана в это время уже вставала, ей на работу нужно было идти к восьми часам.
– Папа! – радостно закричала она. – Когда ты приехал?
– Только что. Но не приехал, а прилетел. Ты сегодня когда освободишься?
– Постараюсь после шести часов.
– Ну, вот и приезжай прямо ко мне. Поговорим.
– Пап, ты надолго вернулся?
– Вечером, доча, все вечером…
– Так, Коля, теперь давай планировать наши дела. Мне нужно будет побыть в Барнауле пару недель. А вот ты сегодня же полетишь в Москву.
Вот тебе все инструкции… Монасюк достал из дорожной сумки черную папку. – Здесь все – номера телефонов, нужные адреса и фамилии людей.
Сразу же по прилете в Москву отправляйся в представительство Бейтс Индастриз – в юридическом отделе найдешь Петера Магнина. Клаус Дюррематт уже должен с ним связаться и все объяснить. И в случае любых каких-то неожиданностей, даже чего-то, что просто вызовет у тебя беспокойство или настороженность, обращайся за поддержкой к этому Магнину.
Ты сколько времени не был в России?
– Больше трех лет.
– Значит, помнишь, из какой мы с тобой родом страны. Так что будь очень осторожен – для деловых москвичей ты – лох из-за рубежа.
– Я все понял, Анатолий Васильевич.
– Теперь о главном. Твоя задача – отремонтировать в ударном темпе и полностью обставить и приготовить для жилья мою квартиру на Котельнической. Вот тебе кредитная карта Мосинкомбанка, купишь все необходимое.
Запиши вот этот телефон – 77-65-46, вечерами будешь звонить мне. Ежедневно, Коля. И не забывай о разнице во времени.
Давай-ка узнаем в справочной аэропорта о рейсах на Москву.
Уже через три часа Николай был на борту самолета, в воздухе. А Монасюк принялся обзванивать всех, кого хотел увидеть в ближайшие дни, стараясь успеть до того, как народ разойдется по рабочим местам.
Затем он нашел на полке книгу по "Раджа-йоге" и освежил в памяти нужный раздел.
В дальнейшем, в течение двадцати дней (именно столько ему понадобилось, чтобы достичь необходимого результата) Монасюк утром и вечером занимался упражнениями по подготовке к выходу в астрал. Для этого необходимо было приняв позу лотоса, расслабив тело, проделать комплекс дыхательных упражнений, а затем, закрыв глаза:
Сначала сосредоточиться на чем-то одном, затем сконцентрировать внимание на какой-то детали – лице человека, дереве, зеленом листочке – главное, чтобы ничто не отвлекало в это время внимания.
Он добился этого на четвертый день. Этап этот назывался "Сосредоточение".
Но это был всего лишь подготовительный, первый этап.
Второй этап потребовал от него больших усилий. Необходимо было научиться постепенно рассеивать образ, на котором было перед внутренним взором осуществлено сосредоточение. Рассеивание и достижение полной внутренней темноты и было самое трудное на первом этапе медитации.
Лишь после этого можно было начинать переходить в астрал. Однако этого Монасюку было ненужно, ему было необходимо научиться очищать сознание от любых посторонних образов или мыслей. Этому он научился сравнительно быстро, всего за две недели упорных тренировок.
И если кому-то это покажется нереальным, уместно сказать, что когда-то Монасюк пробовал заниматься йогой и эти упражнения ему были уже знакомы.
В перерывах между занятиями он старался выезжать на электричке куда-нибудь за город, в сосновый бор, где гулял, или просто сидел на берегу лесной речки. Он не просто отдыхал – он чувствовал, что сосновый бор придавал ему сил.
Теперь же, в первый день возвращения, он, кроме йогических занятий посетил отделение Госбанка России, где оформил шесть кредитных карт на предъявителя, на каждую из которых положил 10 тысяч евро. Затем поехал в отделение Сбербанка, оставил доверенность на имя дочери, чтобы она могла получать его пенсионные деньги, которые перечислялись сюда на специальный счет.