Фостер Дони был доволен. Кажется, все обошлось прекрасно – они смогли "прощупать" со всех сторон объект, собрали всесторонне характеризующую его информацию. не насторожив его при этом.
Глава 11-я
Прямо перед обратным вылетом в Женеву Сейдзе Сото позвонил из Джакарты Тогу Накаяма.
Ему удалось-таки разговорить кое-кого из тех, кто не просто хорошо знал восьмидесятилетнего Каладжи Неру, но и подробную историю его жизни.
Это был бывший слуга Неру, человек, который давно уже оставил службу у хозяина и в весьма преклонном возрасте доживал в собственном домике в пригороде Джакарты.
Накаяма узнал о нем совершенно случайно.
Дожидаясь случая, он приохотился пить кофе в кофейне неподалеку от дома Неру. Бывший полицейский рассчитывал именно здесь познакомиться с кем-нибудь из обслуги Каладжи Неру, ведь выпить в обед кофе наверняка кто-нибудь из нужных Накаяме людей в ближайшую от места работы кофейню зайдет – быть не могло, чтобы этого не произошло.
Случай узнать нужную информацию предоставился как-то сам по себе. Владелец кофейни, который частенько скучал от безделья, когда клиентов за столиками на открытой веранде кафе почти не было, любил подсесть к кому-нибудь за столик и поболтать, что называется, "за жизнь".
Это был мужчина в годах, далеко за пятьдесят, и именно он дал столь необходимые Накаяме для продолжения работы сведения.
– Дожидаетесь кого-нибудь из дома Неру? – спросил он однажды, присаживаясь за столик бывшего полицейского с чашечкой кофе в руках.
– Почему вы так решили? – сразу же насторожился Накаяма.
– Вы у меня пьете кофе вот уже больше недели. Ничего, кроме кофе. И поглядываете на дом Каладжи, познакомились позавчера с охранником, а я случайно услышал ваш разговор.
Я уважаю Каладжи, как впрочем, и все, кто живет в этом районе. Он хороший человек. Как и многие здесь – частенько заходит ко мне выпить кофе. Мы здесь живем дружно, и стараемся уважать друг друга и помогать друг другу. Так что если вы замыслили против него что-то нехорошее – ничего у вас не получится.
– Уважаемый, – осторожно начал Того. – В сущности, я ищу не Каладжи Неру, я ищу его дочь. У него ведь есть дочь по имени Мио Неру?
Кофейщик задумался.
– Дочь у него была, она долго болела, а что случилось дальше – я не знаю. Зачем спрашивать человека о том, что является его горем? Вам нужно поговорить с Харишем Мосулом, бывшим дворецким Каладжи. Он уже давно не служит, состарился, но кому, как не ему, знать всю историю семьи – ведь он служил так долго, что даже я, когда открывал кофейню, а это было лет тридцать назад, помню его уже стариком.
– А где он сейчас?
– Я напишу вам адрес. Пару лет назад старый Хариш заходил ко мне – он приезжал зачем-то к бывшему хозяину, вот и оставил адрес. На случай, если его кто-нибудь будет спрашивать – мало ли, зачем может понадобиться человек, который работал и жил здесь так долго – наверное, больше полувека.
Так Накаяма "вышел", выражаясь профессиональным слэнгом, на нужный ему объект.
Он разыскал старого Хариша Мосула, и узнал от него все, что требовалось.
– Сото-сан, – докладывал он по телефону. – У Каладжи Неру была дочь – Мио Неру, но она умерла в психиатрической лечебнице. Старик-слуга сказал, что не знает, когда точно и где заболела девушка – по его словам, когда он году в 1960-м устроился на работу дворецким к Каладжи Неру, тот незадолго перед этим приехал в Джакарту откуда-то с островов, построил дом. А Мио Неру уже лежала в больнице, потому что при Харише в новом доме уже не появлялась ни разу. Сам Мосул бывал в больнице всего несколько раз, и говорит, что Мио всегда сидела в кресле у окна. Судя по словам старика, она находилась как бы в ступоре – никого не слышала, никого не узнавала. И молчала.
Мосул отвозил ей по поручения хозяина, когда тот не мог сам проведать дочь, кое-что из фруктов, лекарства персоналу, еще что-то – теперь он не помнит уже, что.
А потом Мио Неру умерла, ей было тогда больше шестидесяти лет.
Я побывал в больнице, но там строгие правила – они соблюдают жесточайшую секретность – это частная и очень дорогая клиника. Мне только удалось узнать за вознаграждение у медсестры, которая ухаживала за Мио Неру, вот что.
Мио у них была, лечилась много лет, но лечение результата не дало.
Однажды она как-будто пришла в себя, незадолго до кончины. Ее отец тогда привез с собой странного человека – кого именно, она не знает, видела его мельком. Но просветление Мио Неру было недолгим – сразу же после ухода Каладжи Неру и этого странного человека, уже на другой день, больная снова ушла в себя, перестала узнавать окружающих, а вскоре после этого – умерла.
– Сэр, – продолжал Накаяма, – я могу попытаться как-то разговорить лечащего врача, но это будет трудно.
Сейдзе Сото вытер платком пот со лба. Он уже знал все, что ему было нужно. И понял, что скорее всего, сны были лишь началом. Началом расплаты.
– Тогу-сан, – сказал он, – возвращайтесь. Все остальное узнают Тахиро и его люди на островах. Вы выполнили работу, выполнили ее хорошо, я распоряжусь, чтобы вам выплатили премию – вернувшись в Токио, свяжитесь с моей приемной, мой секретарь Ошими будет все знать. Примите мою благодарность. И оставьте ваш номер телефона моему секретарю – я ценю настоящих профессионалов.
Сото положил трубку. Он был уверен – бывший полицейский из желания и в будущем быть полезным ему, не станет болтать лишнего.
Прилетев в Женеву, Сейдзе Сото вернулся в свой номер в гостинице, который все это время оставался за ним, принял ванну, побрился и по телефону заказал в ресторане японский завтрак в свой номер.
И только после завтрака он позвонил Гилу Бейтсу, узнал у него, что человек из Москвы со всеми материалами уже вернулся в Женеву, а из Лондона вот-вот должен прилететь Осиновский.
– Мы можем собраться сегодня же, после обеда, и попробовать решить нашу проблему. Сразу же, как только Осиновский прилетит в Женеву.
– Хорошо, – сказал Сото. – Я буду ждать твоего звонка в номере.
Накануне этого дня произошли два события, подготовившие предстоящее совещание у Гила Бейтса.
Сразу же после возвращения из аэропорта Фостер Дони отзвонился своему хозяину. Бейтс попросил Дони ехать прямо в офис, не заезжая домой.
Гилу Бейтсу не терпелось ознакомиться с результатами поездки в Россию.
В офисе, в приемной, Фостер Дони работал с ксероксом.
Секретарь еще не пришла, и Дони пришлось самому готовить материалы для Бейтса. К тому времени, когда чисто выбритый, одетый в серый в полоску костюм Бейтс вошел в приемную, Дони уже сидел в кресле, просматривая утренние газеты, которые в приемную Бейтса приносили рассыльные около семи утра.
Папка с готовыми материалами лежала на секретарском столе.
– Как поездка? – спросил Бейтс, пожимая вставшему Дони руку.
– Неплохо, сэр. Все результаты – в папке. Мне присутствовать, пока вы будете знакомиться с ними?
– Читайте прессу дальше, – хмыкнул в усы Бейтс, открывая на ходу папку.
Он скрылся за дверями кабинета. А Дони позвонил в кафетерий через дорогу, который открывался в шесть утра, и попросил прислать с посыльным прямо в приемную Бейтса два кофе и несколько сэндвичей.
Он успел перекусить, закончил просматривать газеты и принялся за журналы, когда по громкой связи Гил Бейтс пригласил его в кабинет.
Дони сидел за столом напротив Бейтса и перебирал свой экземпляр подборки документов о Монасюке. Оба негромко обменивались впечатлениями.
– Экстрима он не признает, – говорил Дони. – Он не понимает смысла подобных рисков. В общем-то, это понятно, сэр, Анатолий Монасюк – педант, человек осторожный. Он все планирует и старается, чтобы все шло согласно его плану.
– Значит, не авантюрист, – констатировал Бейтс.
– Совершенно верно, Он – противоположность авантюристу. Только – жесткий расчет и четкое следование плану.
Бейтс задумался.
– А ведь в принципе такие люди уязвимы. Рано или поздно любой план дает осечку, и тогда можно легко сломать себе шею – свято веруя в план человек не готов к неожиданностям…
– Нет, мистер Бейтс. У меня сложилось убеждение, что он-то как раз всегда готов к любым неожиданностям.
– Обоснуйте-ка это!
– Не могу, сэр. Это задача для психологов. Но получается, что у него как-будто в голове компьютер – он постоянно все рассчитывает и все, что его окружает, держит под контролем.
– Ну, хорошо, – Бейтс сложил бумаги обратно в папку. – Сможем ли мы убедить его работать на нас?
– Он – из России, сэр. Они там – малопредсказуемые люди. Там человек если не захочет работать – он не будет работать ни за какие деньги. И это так, сэр. У них и социализм рухнул не только из-за того, что мы приложили к этому все усилия, но и потому, что большинство русских работали еле-еле, для видимости.
– А как он относится к нам, американцам?
– Он нас ненавидит.
– Но почему?
– Да потому, что справедливо полагает, что социализм разрушили, в частности, мы. Вы ведь читали его книги – он выступает за двухполярный мир, он считает именно такое устройство – наиболее гармоничным.
– Но ведь они сами отказались от социализма! Их Горбачев и Ельцин…
– Простите, сэр! Вам не кажется, что об этом лучше рассуждать политикам и журналистам? Монасюк американцев на бытовом уровне воспринимает вполне нормально, хотя и считает, что они, русские, и мы, американцы – разные, но так и должно быть.
– Но, если говорить в общем, какие бы полезные для нас черты Монасюка вы бы выделили в первую очередь?