И вот настал день. ЛМ, лишенный акустических ушей и вестибулярного аппарата, поместили в центр загруженного аппаратурой пятиметрового титанового цилиндра. Укрепили внутри крошечный микрофон для контроля герметичности. Задвинули, а затем заварили круглую переднюю крышку. Теперь её откроют только через сто лет. Через специальный патрубок накачали внутрь осушенный гелий. Это искусственная атмосфера корабля. Трое суток продолжался контроль герметичности с помощью манометра, и микрофона, ибо вытекающий через микрощель газ обязательно издает звук. Майкл, по рекомендации ЦУПа, "отключил" себя на время предстартовой подготовки, вывода на орбиту обычным носителем с космодрома Куру, ибо в это время делать ему было нечего, его "глаза"-телескопы не работали, а лишние волнения ни к чему. Зато, уже на орбите, он был просто поражен красотой и величием медленно вращающейся Земли, её океанами, облаками и воронками циклонов. Ночная сторона оживлена сиянием больших городов, которых оказалось меньше, чем ожидал Майкл. Луна показала свой щербатый серп. Прощай, подумал он. Я отдал тебе полжизни, теперь ухожу к другой любви - Проксиме. Прости меня. Даст бог, вернусь. Цилиндр медленно поворачивался, чтобы избежать одностороннего нагрева Солнцем и связанных с этим нежелательных тепловых деформаций. Датчики на корпусе корабля передавали сигналы Майклу; ему казалось, что он подставляет Солнцу по очереди живот, бок, спину, другой бок, живот... Тепло приятно расслабляло и вызывало смутные ассоциации с прежней, ушедшей навсегда, человеческой жизнью.
С Земли сообщили: подошло время включения вакуумного двигателя. Майкл проделал нужные манипуляции. Через некоторое время стал заметен подъем на все более и более высокую орбиту, планета удалялась. Потом стала уменьшается. Через восемь часов цилиндр вышел на гиперболу, и, набирая скорость, помчался прочь от родного Солнца, прямо в разверстую черную пасть космоса. Майкл убедился, что звездный датчик намертво вцепился в крохотную точку Проксимы, вызвал курсор и ввел задачу: "анабиоз пять лет".
На Земле, в лаборатории, Фрэнк достал из холодильника две банки пива и протянул одну Стасу.
- Теперь мы можем немного отдохнуть.
Вахта номер один.
Вот и все. Теперь назад дороги нет. Хоть теоретически я и могу повернуть в "любой момент", но это значит, что надо год тормозить, а потом год разгоняться. На такой скорости экстренных поворотов не сделаешь. Ну да ладно. О чем мне беспокоиться? Мне не нужен ни кислород, ни пища, ни вода. К тому же я бессмертен. Солнечная система осталась далеко.
Теперь подумаем вот о чем. Все-таки во всем этом деле есть какая-то неясность. Жил учился, работал, опять учился, готовил диссертацию по геологии Луны, никого не трогал. Даже подумывал слетать на лунную базу. И вдруг - раз, и все. Проклятые черви. И где я их мог подцепить? Командировки для геолога дело обычное. Я провел несколько полевых сезонов в Южной Америке. Был в Гренландии. Вот где геологический рай! Если бы не увлекся Луной, работал бы в Гренландии. Обнажения самых древних пород на Земле. Копать не надо. Ходи с молоточком. А Луна... Она же девочка, её не трогали ни атмосфера, ни океаны, ни люди. Она чистая, там все как было с начала времен, так все и осталось. Её нельзя не любить.
Меня вот что удивило: когда я к врачу помчался, увидев червя в глазу, он сразу спросил, не ездил ли я в Африку в течение последних шести месяцев. А я сказал, что ездил в Кайену, во Французскую Гвиану. Тоже тропики. Он сказал, странно, паразиты эти встречаются только в Африке. И направил к другому врачу. А тот, другой, даже не спросив про страховой полис, сказал, что время терять нельзя, они быстро размножаются, и направил уже туда, в ту клинику тропических болезней. За триста километров. Сам отвез. Как будто ждал меня. И в клинике той все готово было. Он, конечно, сначала позвонил туда, но все равно.... Что-то здесь не так. Два месяца меня пичкали лекарствами, промывали, просвечивали, томографировали, а потом пришел главный врач и сказал, что от препаратов быстрее погибну я, чем паразиты. Они уже начали проникать в голову. И предложил оцифровку мозга как единственный путь спасения. К тому времени я уже чувствовал себя плохо, то ли от червей, то ли от процедур. Скорее всего, от обоих факторов. Подобных операций было сделано мало. Но смерть - неважная альтернатива, я согласился и подписал бумаги. Было сказано о перспективах, фирма берет расходы на себя и так далее, я, конечно, поучаствую в каком-то эксперименте, но я почти не слушал, я хотел жить.
Вахта номер четыре
Что? Где я? Вспомнил! Я - Посланник. Звездный датчик, данные! Боже мой, прошло уже двадцать лет. Я подбираюсь к середине пути. Самочувствие не очень. Хотя что со мной будет - я ведь железный. И все же... Стоп! А Солнце? Та звезда в перекрестье датчика, точно Солнце? Спектр звезды... Образцовый спектр Солнца...Все вроде бы сходится. Да, идентификация полная. Слава Богу. А Проксима? Спектры, оба на экран. Так. Все нормально. Как будто лечу вдоль струны, натянутой между двумя звездами. Передний датчик смотрит на Проксиму, задний - на Солнце. Мысли путаются. Я как будто очень устал. Ну почему именно я? Сейчас бы на речку. Или в Гренландию. Красивая страна. Надо было остаться там. Предлагали. У них вечно людей не хватает. А теперь я не человек. Кому нужен говорящий ящик! Да и вообще, теперь мне смерть уже не кажется чем-то совсем неприемлемым. Может, лучше бы тогда умереть. Верят же индусы в переселение душ. Им, наверное, легко умирать. Вдруг родился бы опять...
Тьфу ты, что за бред! Распустил нюни. Ты, Джозеф, ученый и ... Подожди. Джозеф? А Майкл? Тоже я? Ах, да, Майкл - это после оцифровки. Ну, неважно. Ты ученый и представитель Земли. Посланник! Тебе осталось всего-то половина пути, ну чуть больше. А там, на Проксиме, скучать будет некогда. Там ждет работа. Хоть бы были планеты. Отстрелить внешние зонды. Пусть сядут на поверхность. Никаких образцов, боже упаси. Зонды не вернутся. Только информация по радиоканалу. А то еще затащишь на Землю какую-нибудь здешнюю инфекцию. Я вспоминаю червей - брр.... Зонды стерилизованы, так что обитателям Проксимовских планет наша зараза не грозит. Да и есть ли они? А если нет, то неплохо было бы забросить туда горсточку земной микрофлоры. Раз место не занято. Вдруг приживутся?
Да ладно, мне-то что за печаль? Главное, как сказал... этот...как же его... Фрэнк, вернуться живым. Главное!
Вахта номер шесть.
Тяжело просыпаться. Все тело затекло. Это фантомные ощущения, у меня нет тела. Что там по оборудованию? Запускаем программу контроля.
В прошлую вахту мне показалось, что схожу с ума. При диагностике корабля в одном из информационных "дальних уголков" я обнаружил вспомогательный контроллер, и подключенный к нему микрофон. Видимо, его поставили для контроля герметичности корпуса. Мои штатные "уши" остались на Земле, в полете они мне были бы ни к чему. Внутри корабля должна быть полная тишина, ибо там нет движущихся частей. Но я все же подключил микрофон к своему звуковому каналу. Просто так, не думая. Дал максимальное усиление. И услышал... Звуковые галлюцинации. Еле слышные разговоры людей, шаги, смех, какой-то неясный шум. Вроде бы даже голос Стаса. Я немедленно отключился. Вот так штука! Значит, мой модуль подвержен психическим расстройствам не хуже мозга. Наверное, я так соскучился по живому звуку, что голова сама, из шума усилителя, "нарисовала" какую-то звуковую картину. Это было неприятное открытие. Я вообще тоскую по людям и Земле. Давно уже сам с собой разговариваю. Хотя для одиноких это нормально.
Вахта номер восемь.
Да слышу я, слышу. Уже не сплю. Перестань звонить. Еще немножко. Часок. Где эта чертова пищалка отключается? Я её, наверное, заблокировал в тот раз. Где курсор? Курсор! А, вот она. Белая точка. Замолчи! Фу, наконец-то... Такой сон сломала, зараза! Настоящий, не с флэшки. Я и Она, море и солнце. Что-то приятное, даже нет, ожидание приятного. Солнце! Это слово можно катать во рту, как гладкий, но некруглый морской камешек. Как я соскучился по Солнцу! Я теперь знаю, отчего устал. От вечной тьмы и равнодушия звезд. Они не мигают и не двигаются. В тот раз они были точно такие же. НЕ двигаются! Может, я остановился? Ну-ка... Звездный датчик, карту! А теперь предыдущую. Совместить... Да нет, рисунок звезд изменился. Значит, двигаюсь. Лечу навстречу этой самой неизвестности, будь она неладна. Какая тоска. Хоть бы что-нибудь случилось, что ли. Нет, нет, лучше не надо. Так спокойнее. Спокойнее. Спокойно работал бы в Гренландии, да радовался Солнцу. Астронавт чертов! Раз уж так случилось, надо было просить другое задание. Был ты, Джозеф, бестолковым человеком, и стал ты, Майкл, таким же модулем. Ты совершил непоправимую ошибку. Ты потерял тело, не оставив потомства. Не родив сына. То учеба, то наука. Семья мешает. Слепец! Надо было бросать все и жениться. Дети важнее всех открытий. А теперь что? Летишь к звездам? Кому они нужны, твои звезды? Горстке престарелых пердунов-ученых, давно вырастивших детей и радующихся внукам! Они-то не забыли своего главного назначения. Люди живут своими заботами. Ну, вернешься с информацией. Есть, допустим, планеты. Для жизни непригодны. Да если даже и пригодны - разницы никакой. Что дальше? Поначалу пошумят, интервью, доклады и все такое... А потом что, бессмертный? Тебе даже медаль повесить некуда. Поставят тебя в аппаратный зал вместе с такими же бедолагами. Дадут бесплатное пожизненное электричество за научный подвиг. Пять киловатт в сутки. Хочешь - сам ешь, хочешь - повесь лампочку. Техники будут показывать на тебя банкой пива и смеяться. Сначала потихоньку, потом открыто. А девушки-лаборантки будут стирать с тебя пыль замшевой тряпочкой. Но ты не почувствуешь прикосновение их теплых рук!