-- У меня на совести, может, еще
побольше, чем у вас, ваша милость.
-- Это видно из протокола, который вы подписали,-- не менее любезным тоном
продолжал судебный следователь.-- А на вас в полиции не оказывали давления?
-- Да что вы, ваша милость. Я сам их спросил, должен ли это подписывать, и,
когда мне сказали подписать, я послушался. Не драться же мне с ними из-за моей
собственной подписи. Пользы бы это, безусловно, не принесло. Во всем должен быть
порядок.
-- А что, пан Швейк, вы вполне здоровы?
-- Совершенно здоров -- так, пожалуй, сказать нельзя, ваша милость, у меня
ревматизм, натираюсь оподельдоком.
Старик опять любезно улыбнулся.
-- А что бы вы сказали, если бы мы вас направили к судебным врачам?
-- Я думаю, мне не так уж плохо, чтобы господа врачи тратили на меня время.
Меня уже освидетельствовал один доктор в полицейском управлении, нет ли у меня
триппера.
-- Знаете что, пан Швейк, мы все-таки попытаемся обратиться к судебным
врачам. Подберем хорошую комиссию, посадим вас в предварительное заключение, а
вы тем временем отдохнете как следует. Еще один вопрос. Из протокола следует,
что вы распространяли слухи о том, будто скоро разразится война?
-- Разразится, ваша милость господин советник, очень скоро разразится.
-- Не страдаете ли вы падучей?
-- Извиняюсь, нет. Правда, один раз я чуть было не упал на Карловой площади,
когда меня задел автомобиль. Но это случилось много лет тому назад.
На этом допрос закончился. Швейк подал судебному следователю руку и,
вернувшись в свою камеру, сообщил своим соседям:
-- Ну вот, стало быть, из-за убийства эрцгерцога Фердинанда меня осмотрят
судебные доктора.
-- Меня тоже осматривали судебные врачи,-- сказал молодой человек,-- когда я
за кражу ковров предстал перед присяжными. Признали меня слабоумным. Теперь я
пропил паровую молотилку, и мне за это ничего не будет. Вчера мой адвокат
сказал, что если уж меня один раз признали слабоумным, то это пригодится на всю
жизнь.
-- Я этим судебным врачам нисколько не верю,-- заметил господин
интеллигентного вида.-- Когда я занимался подделкой векселей, то на всякий
случай ходил на лекции профессора Гевероха. Потом меня поймали, и я симулировал
паралитика в точности так, как их описывал профессор Геверох: укусил одного
судебного врача из комиссии в ногу, выпил чернила из чернильницы и на глазах у
всей комиссии, простите, господа, за нескромность, наделал в углу. Но как раз за
то, что я прокусил икру одного из членов этой комиссии, меня признали совершенно
здоровым, и это меня погубило.
-- Я этих осмотров совершенно не боюсь,-- заявил Швейк.-- На военной службе
меня осматривал один ветеринар, и кончилось все очень хорошо.
-- Судебные доктора-- стервы!-- отозвался скрюченный человечек.-- Недавно на
моем лугу случайно выкопали скелет, и судебные врачи заявили, что этот человек
сорок лет тому назад скончался от удара каким-то тупым орудием по голове. Мне
тридцать восемь лет, а меня посадили, хотя у меня есть свидетельство о крещении,
выписка из метрической книги и свидетельство о прописке.
-- Я думаю,-- сказал Швейк,-- что на все надо смотреть беспристрастно. Каждый
может ошибиться, а если о чем-нибудь очень долго размышлять, уж наверняка
ошибешься. Врачи-- тоже ведь люди, а людям свойственно ошибаться. Как-то в
Нуслях, как раз у моста через Ботич, когда я ночью возвращался от "Банзета", ко
мне подошел один господин и хвать арапником по голове; я, понятно, свалился
наземь, а он осветил меня и говорит: "Ошибка, это не он!" Да так эта ошибка его
разозлила, что он взял и огрел меня еще раз по спине.