Нехорошо. Но - заслужил. Теперь надо правильно сообразить, чтобы не влететь на много. А по душе… ну чище же стало! Козлом - меньше!
Это - истинно, когда вокруг современники. А вот попандопуло…
Я ж будущее прозреваю! Туманно, мутно, некачественно, но… Я же вижу "эстафету поколений"! Происходящих "от семени его". Вот мы троих козлов завалили, и три ветки, по 30–40 поколений в каждой, исчезли. Возможно. Я ничего гарантировано сказать не могу! Но… Вдруг вот этот "чудак с копьецом" - предок Козьмы Минина? В каком-нибудь там… шешнадцатом колене? Нет, конечно, Русь - людьми богата.
"Свято место - пусто не бывает" - русская народная мудрость.
Будет и Минин, и Козьма, и всенародное ополчение. Но… а вдруг у здешнего Козьмы не хватит красноречия? Или сумасшедшей храбрости, когда он:
"взяв с собой ротмистра Хмелевского и три дворянских сотни, переправился через Москву-реку и выступил в сторону Крымского двора".
Нуклеотид какой-нибудь в цепочке генов - не тот? Или, там, зрение ослабело с годами, быстрее, чем в РИ? И литовскую роту заметил с опозданием…
Убивая одного современника - убиваешь одного. Убивая предка - убиваешь его прямых потомков. И меняешь свойства множества других людей, как-то, косвенно, "потомственных" этому. Какую-то девку когда-то не за того замуж выдали. Генная цепочка перестаёт воспроизводится. И на её место придёт что-то иное. Лучше-хуже… представления не имею. Просто здешний Козьма даст в морду какому-то… - кому не дал в РИ. А Трубецой увидит и передумает. А Ходкевич соберётся и ударит…
И эти последствия невозможно предусмотреть! Одна надежда: "Свято место - пусто…".
Так, это я уже…
Раз не могу посчитать - нефиг об этом и думать. Проще-прощее, попандопуло!
Да они сами виноваты! Они первыми "перешли от слов к делу"! Руки распускать начали, чужое себе забирать… Но ударил-то первым я.
Про три стадии эскалации конфликта на Руси - я уже рассказывал. И дело не только в суде Боголюбского, куда может пойти разбор инцидента, но в ощущении внутренней правоты и законности действий.
"Соблюдать закон - прибыльнее" - бандитская мудрость из пост-дико-капиталистического периода.
Как-то я… в растеряшках.
* * *
Чуть в сторонку отошёл, кликнул ближников:
- Что будет дальше?
Чарджи стоит, не присаживается, головой крутит, на тот берег, за Оку смотрит.
- Что, хан, углядел чего?
- Если они не дураки, то вон там, где протока из их озера, должна быть третья лодка.
Ещё один мой прокол. Увёл бы послов наверх - соглядатые не сразу бы поняли. А так… ребята мои ещё и лодки мещеряков перетряхивают, на берег вытаскивают - издалека видно.
Точно, вон ещё один ботник вдоль дальнего берега наяривает. Перехватить - не успеть. В камыши за хвост Гребнёвских песков ныркнул.
Вдоль левого берега Оки, напротив моих Дятловых гор, лежит длинный остров - Гребнёвские пески. Много позже через его нижний конец поставят Канавинский мост. А пока, прямо по линии этого моста, имеется протока. Довольно длинная - версты в две-три, вторым концом выводит в то самое Мещерское озеро.
"Предупреждён - вооружён" - давняя мудрость. Только что я вооружил своих противников.
- Дык известно что. Свара будет. Со шкодой. (Это Ивашко вносит в мои, побулькивающие от этнографии и дипломатии с гумнонизмом и интернационализмом, мозги, нотку примитивного крестьянского здравого смысла. На основании собственного немалого опыта).
- Эт чегой-то?! Чегой-то?! Потолкуем-покалякаем, они на нас наедут, мы им по сопаткам дадим, чем богаты - похвастаем, они - своё выставят, пошумим-потолкаемся… Да и помиримся. Хотя, конечно, ты их, воевода… обидел. Три упокойника… и на остальных бесчестье… Вона, раком на песочке стоят… Опять же, они ж послами пришли… А мы их… Но - не беда. Поговорим… виру, конечно… потом на торгу - втрое вернём… Потихоньку-полегоньку… приголубим… Ещё из рук твоих - есть будут! (Николай излагает коммерческое представление о дальнейшем развитии событий).
- Не балаболь. "Русской Правды" на них нету. Они ж "подручники", а не суздальские. Суд у них свой. По их старине. "Кровь за кровь". За трёх своих жмуриков они от нас троих потребуют. Вон его - точно. (Ивашко кивает на Салмана). Потом подарки. Богатые. А уж потом торг. Да и то - втрое… не скоро. Кто лёг да хвост поджал - с чего ему платить? И так взять можно.
Народу вокруг много. Молодёжь и новосёлы помалкивают: "поперёд батьки в пекло не лезь". И мои ближники молчат: привыкли не перебивать. Спор ведут самые мои старшие слуги - Ивашка с Николашкой. Спорят они всегда, с первых дней своей службы у меня. Давняя наша традиция: воин и купец видят разное.
Это было хорошо там, на Руси. А здесь… мне остро не хватает новых идей, взглядов, смыслов. Не хватает местных. Кто знал бы здешние обычаи, мог бы предвидеть реакцию туземцев…
Сплошное болото. Непонятево.
И спросить не у кого. Не так: спросить - есть, но ответ будет… недостоверный. Тогда… тогда сам. По собственным, абсолютно не пристебайским к текущему моменту, понятиям. Но - с учётом средневековой специфики.
- Так. Всё забыть, слушать сюда. Первое. Ноготок, возьми среднего, хмыря-жадину. Отведи… вон, в сарайчик. Расспроси. Сколько их, какое оружие, где стан, где наших рыбаков держат. Не стесняйся - мне он больше не нужен.
- Ваня, ежели пленного запытать… это ж не случай, вроде ненароком схлестнулись, это ж…
- Николай, не суетись. Своих людей я не отдам. Пляши от этого. Второе: "Русской правды" на них нет - вирой не обойдёмся. Значит - вражда. Забудь про торг - думай про войну. Как сделать её хорошо. Чтобы ворогов не осталось вовсе. Понятно? Третье: наших надо от мещеряков высвободить. Итого: меняем. Потом - истребляем. Думайте - как.
Дальше… народ у меня сообразительный. Насчёт "резаться" - вполне. Сорвали ребят с работ, собрали Пердуновскую хоругвь, добровольцы сбегали лодочкой за Гребнёвские пески - проверили отсутствие остатка дозорных.
Тут уже и хмырь у Ноготка в руках разговорился. Стан мещеряков стоит на середине южного берега озера. Там к нему подходят отроги единственной здесь горки. Место сухое, но у воды. Народу было десятка три. Оружие - охотничье, не боевое. В смысле - нет доспехов, мечей. Они ж на рыбалку шли! Сам посёлок сильно южнее, вёрст двадцать. Там - бабы да детвора. Под полторы сотни голов. Виноват - душ. Крещённые же!
Ну и пошли мы, "рядами и колоннами". В смысле: два ботника идут то - рядом, то - колонной, то этим… уступом.
Чарджи с Ивашкой через Оку "рязаночкой" починенной перебрались, выше поднялись и хоругвь - своим маршрутом повели, посуху. А я, в двух этих… душегубках, с двумя пленниками в наручниках, на дне их собственных лодок скорченных - протокой.
Две версты, неторопливо гребя, внимательно разглядывая прибрежные заросли на предмет… неожиданностей и неприятностей. Были там в конце какие-то шевеления. Я, чисто на всякий случай и во избежание, вздёрнул главного мещеряка за шиворот, показал камышам морду его. Хоть и кляпом перекошена, а узнать можно.
Там что-то прошелестело. Сухан послушал и сказал:
- Ушли.
Потом уточнил:
- Убежали. Двое.
И мы погребли дальше.
Какие чувства испытывает человек, идя лодочкой мимо заросших берегов русских речек, я уже рассказывал. Когда из Вержавска угрёбывал. Так что - ничего нового. "И - пропотел".
Вывалились, наконец, в озеро и, потихоньку ещё пол-столько. Но уже держа дистанцию до берега - стрелу исподтишка не влепят.
Наконец, дошли до лагеря мещеры. Неширокая долина между двумя гребнями, поросших лесом. Повыше три балагана - жерди, крытые корой. Ниже, вдоль берега - сушилы и вешалы. На песочке - штуки четыре долблёнки. Типа нашей. Почему в здешних краях не делают каркасных пирог - не знаю.
Народу - никого, хотя в трёх местах дым от недавних костров идёт.
Подошли на полста шагов к берегу, снова вздёрнул ихнего "посла".
- Эй, на берегу! Давай меняться! Ваших на наших.
На второй лодочке Салман их мальчишку приподнял, над бортом покрутил, назад в лодку сунул. Тишина. Молчат. Они что, думают, что я подойду к берегу, вылезу на песочек, а они тут из-за своих… вешал - по-выскочат, нас стрелами - по-натыкивают?
Ждём. Тихо. Стрекозы летают. Птицы молчат. Рыбы плавают. Раки ползают. Наверное. Время идёт. Ждём.
Парнишка из моей молодёжи - его на второй ботник к Салману взяли - нервничает:
- Господин воевода, может ещё покричать, может, не услышали, может они вообще… нету.
Привыкли ребятишки к порядку. К ясности, определённости. А тут… сплошной "аллах акбар". Опять же: отряд не военный, а рыболовный. Как всегда в артельном труде на Руси: дискуссия с мордобоем без регламента до консенсуса. Мордобоя не видать. Так и консенсуса тоже! Ждём.
Коллеги! "Ждать да догонять - хуже некуда". Так вот: этого "хуже" в средневековье - по самые ноздри. Вы на таможне под Новый Год не отстаивались? По 12–14 часов на морозе с малыми детьми - терпели? Тут терпежа нужно ещё больше. И - чаще.
Что-то там происходит. Вон связка рыбин на сушиле шевельнулась, вон тряпка на двери балагана сдвинулась, переговариваются, вроде…
- Ты кто такой?!
- Я - Воевода Всеволжский. А ты кто?
Из-за сушилы появляется голова в шапке:
- Я - он. Актанай.
Коллеги, вам всё понятно? Титул и имя - марийское. Племенной приёмыш, или скорее - полукровка. Внешность - по литераторам 19 века:
"Что касается до мещеряков, то личность их в этих местах носит грустное впечатление. Народ в этих местах мелок, слаб, не развит".