Они уже не шли пешком, а сидели на удобных скамьях, установленных на движущейся дорожке, к которой поднялись на гравилифте - от движения без опоры захватывало дух. Их поездка, Лангли оценил ее мили в три, закончилась возле ворот с искусственными водопадами по сторонам. Они проследовали в ворота между рядами охранников в шитых золотом ливреях.
Первым впечатлением Лангли была необъятность. Помещение имело с полмили в диаметре и было заполнено ослепительным водоворотом тысяч гостей. Казалось, крыши у него нет и все происходит под тихим ночным небом, полным звезд, и луной. Но он решил, что вверху все же есть невидимый купол, и представил себе, как с головокружительной высоты выглядит это захватывающее зрелище внизу.
В воздухе витал едва уловимый аромат - всего лишь намек на свежесть, из скрытых источников доносилась музыка. Лангли попытался прислушаться, но все заглушали голоса. Да и сама музыка была какой-то бессмысленной - отличалась сама гамма. Он пробормотал Блаустайну sotto voce:
- Всегда думал, что после Бетховена было написано не так уж и много, и, похоже, это распространяется и на отдаленное будущее, мир не изменился.
- Аминь, - сказал физик. Его тонкое с длинным носом лицо было мрачным.
Чантавар представил их хозяину, который оказался неправдоподобно толстым и багрово-фиолетовым, но не без определенной силы в маленьких черных глазках. Лангли припомнил, как подобает сотруднику одного министра приветствовать другого министра и преклонил колено.
- Человек из прошлого, а? - Юлайн прочистил горло. - Интересно. Очень интересно. Нужно как-нибудь поболтать с вами подольше. Кгхм… Н-ну и как вам тут?
- Впечатляюще, милорд, - ответил Мацумото с невозмутимым видом.
- Хм-м-м. Ха. Да. Прогресс, изменения.
- Чем больше изменений, милорд, - отважился Лангли, - тем меньше перемен.
- Хм-ф. Хо! Да. - Юлайн отвернулся, чтобы поприветствовать кого-то еще.
- Отлично сказано, приятель. Действительно отлично. - В голосе слышался сдерживаемый смех.
Лангли поклонился молодому человеку с пятнами на щеках.
- Выпивка, сюда! - приказал тот. К ним подкатил столик, он снял с него два хрустальных бокала и подал один Лангли. - Я хотел с вами встретиться с тех самых пор, как только услышал о вас. Я провожу исторические исследования в местном университете. Занимаюсь общностью взглядов мыслителей, которые пытались соотнести искусство с состоянием общества в целом.
Чантавар приподнял бровь. На фоне множества драгоценностей и роскошных одежд его исключительно простой костюм обращал на себя внимание.
- Ну и как, мой друг, пришли к каким-нибудь выводам? - спросил он.
- Определенно, сэр. Я нашел двадцать семь книг, где авторы соглашаются, что первобытная, мужественная стадия культуры порождает соответствующее искусство - простое и сильное. А вот украшательство и излишества вроде наших отражают упадок общества, где разум превалирует над душой.
- Ах вот как. Вы когда-нибудь видели произведения искусства, созданные на ранних стадиях освоения Тора, когда они все время сражались с природой и друг с другом и были известны как самое грубое, обладающее лишь кулаками племя во Вселенной? Их основным элементом являются наисложнейшие из когда-либо виденных переплетения виноградных гроздьев. С другой стороны, в последние дни Марсианской гегемонии они обратились к простоте кубизма. Вы читали комментарии Сардью? Шимарриона? Или девять кассет "Исследования Тэник"?
- Видите ли… видите ли, сэр, в моем списке они есть, но даже с помощью роботов… так много нужно прочитать и…
Чантавар, явно развлекаясь, тут же доказал обратное, а затем начал приводить взаимоисключающие примеры из истории за последние три тысячелетия. Лангли воспользовался случаем и покинул сцену.
Довольно привлекательная женщина с глазами слегка навыкате схватила его за руку и стала рассказывать, как это потрясающе увидеть человека из прошлого, и она уверена, что это была такая интересная эпоха, тогда все были такие мужественные. Лангли почувствовал облегчение, когда старик с резкими чертами лица позвал ее к себе и она отошла, надув губы. Очевидно, в Технате женщины занимали подчиненное положение, хотя Чантавар мельком упоминал о немногочисленных великих женщина-лидерах.
Лангли сгорбился и уныло побрел к буфету, где взял тарелку с чем-то очень вкусным и подлил в бокал вина. Так или иначе, сколько еще будет продолжаться этот фарс? Лучше было бы куда-нибудь отправиться самому.
Снаружи стояло лето. Теперь на Земле всегда было лето, планета с помощью человека вошла в межледниковый период - повысили содержание двуокиси углерода в воздухе. Да, будь здесь Пегги, это было бы достойным приключением, но Пегги мертва и забыта. Ему хотелось выйти наружу и пройтись по земле, в которую она вернулась давным-давно.
Явно перебравший дряблый тип обнял его за шею, поприветствовал и стал выспрашивать насчет постельной техники его времени. Как здорово было бы дать в эту ро… Лангли разжал кулаки.
- Хотите девочек? М-министр Юлайн - само гостеприимство, пройдите во-он туда, немного развлекитесь, пока центаврийцы не стерли нас в порошок.
- Все верно, - язвительно заметил человек помоложе. - Вот почему с нас сдерут кожу. Из-за таких, как ты. Капитан Лангли, как они дрались в ваше время?
- Достаточно сносно, когда им приходилось это делать, - ответил американец.
- Я так и думал. Люди, которые могут выжить. Вы завоевали звезды потому, что не боялись пнуть того, кто стоял у вас на дороге. А мы боимся. Мы все в Солнечной системе стали мягкими. Уже тысячу лет не вели больших войн, а теперь, когда она вырисовывается, мы не знаем, как это делается.
- Вы служите в армии? - спросил Лангли.
- Я? - Молодой человек выглядел удивленным. - Вооруженные силы Солнечной системы состоят из рабов. Они выращены и обучены специально для этого и являются общественной собственностью. Высшими офицерами назначаются министры, но…
- Хорошо, а вы бы выступили за призыв собственного класса на службу?
- Без толку. Они не смогут. Это не для общества со специалистами-рабами. А вот центаврийцы призывают свободнорожденных, и они любят драться. Если бы мы так умели...
- Сынок, - пренебрежительно спросил Лангли, - ты когда-нибудь видел людей с размозженными черепами, вываливающимися внутренностями, торчащими через кожу ребрами? Когда-нибудь смотрел в лицо человеку, который хочет тебя убить?
- Нет… нет, конечно, нет. Но…
Лангли пожал плечами. Такой тип людей он встречал и раньше у себя дома. Он пробормотал извинения и отошел в сторону. К нему присоединился Блаустайн, и они перешли на английский.
- Где Боб? - спросил Лангли.
Блаустайн криво усмехнулся.
- Последний раз, когда я его видел, он покидал сцену с одной из девушек для развлечений. Миленькая и такая же кроха. Может быть, идея не так уж и плоха.
- Для него, - сказал Лангли.
- Я не могу. Во всяком случае не сейчас. - Блаустайн выглядел больным. - Ты знаешь, я подумал, может быть, даже если все, что мы знали, ушло, то хотя бы сейчас к человеческой расе наконец-то придет здравый смысл. Я был пацифистом, ты знаешь - интеллигентным пацифистом, просто потому, что видел, какой кровавый, бессмысленный фарс война, как никто, кроме нескольких парней из верхушки, ничего от нее не приобретал… - Блаустайн тоже был слегка навеселе. - А решение такое простое! Оно лежит прямо перед носом: всеобщее правительство с зубами! Вот и все. Войны больше нет. Нет больше убитых мужчин, разграбленных ресурсов, сожженных заживо. Я думал, может быть, за пять тысяч лет даже наша слабоумная раса усвоит уроки самосохранения. Вспомни, на Холате никогда не было войн. Неужели мы настолько глупее?
- Я думаю, вести межзвездную войну будет достаточно сложно, - сказал Лангли. - Потребуются годы только для того, чтобы прилететь сюда.
- Ха-ха. К тому же недостаточны экономические стимулы. Если планету можно вообще колонизировать, то она должна существовать на самообеспечении. По этим двум причинам с тех пор, как колонии отделились, на протяжении тысячи лет не было настоящей войны.
Трижды качнувшись на ногах, Блаустайн наклонился ближе.
- Но одна война тут вырисовывается. И мы очень даже можем стать ее свидетелями. Богатые минеральные ресурсы на планетах Сириуса, правительство там слабое, а у Сола и Центавра наоборот. И оба претендуют на эти планеты. И ни то, ни другое не может себе позволить поступиться ими - слишком невыгодно. Я только что беседовал с офицером, который сказал мне почти то же самое, не считая чего-то там о грязных дикарях центаврийцах.
- И все же мне по-прежнему хотелось бы знать, как ты будешь воевать на расстоянии четырех с половиной световых лет? - спросил Лангли.