Эта мысль прошила сознание уже тогда, когда Василий, свернув с тропы, вьющейся вдоль моря, ступил в тень ближайшего кустарника. Нет, до пастбища ещё далеко… Идти или не идти дальше по этой тропинке - вот в чем вопрос.
Ответить на него Твердовский не успел.
Задрожали листья, закачались ветки. Зашелестело, зашуршало, затрещало изнутри. Темный ужас шпилькой приколол к месту; Василий и не пытался бороться с параличом. Он просто беззвучно твердил себе: нет, такого никак и никогда не может быть…
Козел проломился сквозь кусты и выбрался на тропу. Огромный, косматый, знакомый.
С коротким обрывком веревки на шее.
* * *
Когда Петька помогал мне спускаться, картонную кепку "Рогань" сдуло ветром с его головы. Она прокатилась по верхушкам скал, повисела пару секунд на ветке чахлого можжевельника, а потом желтой летающей тарелкой спланировала в море. И волны очень быстро справились с ней.
Я усмехнулась. Грустно и зло.
Олег в позе орла сидел с книжкой на высоком камне, похожем на постамент для памятника. Я твердо решила туда не смотреть. Я пришла к ребятам, к Петру с Кирюхой. Принесла подарочек лохматому Графу. А почему бы и нет, скажите?
Пес кинулся ко мне со всех ног, галька так и брызнула по сторонам. Через секунду его лапы были у меня на плечах, а теркообразный язык с энтузиазмом избавлял лицо от косметики; я зашаталась и завизжала.
Мне здорово и весело. Граф, лапочка… ну перестань же!
- Ты попала, Лизка, - прокомментировал Кирилл. - Соскучился!
Сквозь графские нежности я одним глазом покосилась на тот самый камень. Олег читал, не обращая внимания на наше веселье. Лопатки крыльями выпирали на его скукоженной спине. Ну и читай себе! Не очень-то и хотелось.
- Волны - супер! - сказал Петька. - Раздевайся, Лиз, и айда купаться! Джентльмены, отвернитесь!
Я уже взялась за молнию на джинсах - купальник на месте, джентльмены могут и не отворачиваться - и остановилась на полширинке. А ободранные коленки? А жуткий синяк на бедре?.. и что, прямо так и раздеваться?!
А вот так. По фиг!
- Поскользнулась, упала, - пояснила я ребятам. - Только что не гипс.
Прикол вышел так себе, но Петька с Графом оценили и расхохотались. Кирилл тоже улыбнулся и рассказал, как в прошлом году разозлил одну барышню и потом месяц ходил с исполосованной физиономией.
- Бывает!
Олег на камне завозился и повернулся в профиль. Какой у него длинный все-таки нос… кошмар. И снова втупился в свой детектив, шелестящий страничками на ветру, - поинтереснее, наверное, моих коленок. Вот и замечательно!
И мы с ребятами и Графом наперегонки бросились в воду. Высокая волна катилась прямо на меня; я с визгом подпрыгнула, оттолкнувшись от скользкого подводного камня. Как будто взлетела! Потеряла равновесие, ухватилась за Графову шерсть; вынырнув, пес забавно зафыркал, крутя головой. Кирюха с Петром наперегонки поплыли в море, а мы с Графом остались плескаться у берега. И правда, супер!
… - А я замуж выхожу! - объявила я, когда мы повылезали на берег и распластались на горячей гальке. Громко и радостно, как и положено сообщать такую весть.
- Да ну? - восхитился Кир. - За миллионера?
- Ну, не совсем, - я стала серьезна, очень серьезна. - Он доцент, преподает в универе прикладную математику.
- Где ты его нашла? В Ялте?
Я хотела было ответить - и осеклась. Надо хорошо подумать, чтобы ответ не противоречил версии о том, что Твердолобый… то есть Вася… что он мой дядя. Поразмыслив, вдохновенно начала плести свою историю: некий препод целый год домогался моей любви, - но я не такая, и он страдал без взаимности. И вот, когда я уехала к бабушке, понял, что не может без меня, и прислал телеграмму с предложением. И я, хоть и не дала пока ответа, разумеется, согласна…
Девчонки в нашей общаге выпали бы в осадок. Да любые девчонки выпали бы…
- И сколько ему лет? - лениво поинтересовался Петька.
Мужики. Одно слово - мужики…
А правда, сколько? Я попыталась представить себе Васино лицо; прикинула на глаз.
- Ну, лет сорок… сорок пять… Пятьдесят где-то.
Пацаны хором присвистнули.
- Такой пожилой папик?
Я резко поднялась с гальки, содрав с колена размягченную морем корочку. Граф ткнулся в живот мокрым носом; я оттолкнула его. Меня оскорбили!
- Если хотите знать, - мой голос взвился над обрывом, - он в сексе супер! Не то что некоторые сопляки… малолетки недоделанные! - ещё громче. И никаких взглядов в сторону высокого камня, похожего на постамент…
Кирюха приподнялся на острых локтях. Его глазенки за веснушчатыми облезлыми щеками превратились в щелочки.
- А ты откуда знаешь, Лизун? Ты ж ему вроде ещё не дала… в смысле ответа?
Петька переломился пополам, словно ему заехали под дых. Пару секунд беззвучно катался по гальке - ну точно заехали! - и только потом взорвался диким, сумасшедшим хохотом. Кирилл смеялся негромко, но тоже от души. И во всю глотку, перекрывая рокот и плеск волн, захохотал-залаял предатель Граф.
Ненавижу!!!
Я рывками подобрала с земли джинсы, футболку и босоножки. Ноги моей!.. Спотыкаясь, устремилась к тропинке: как-нибудь влезу, не переживайте! Крупная обжигающая галька впечатывалась в подошвы. Палец врезался в большой пористый камень, и я зашипела от жуткой боли; черт, кажется, и кожу содрала…
Хохот за спиной не умолкал. И чего ради я вообще повелась и пришла к этим…
И вдруг - резкое, грубое, мужское:
- Да заткнитесь вы, козлы!
… Я сбросила с плеч его пальцы. Два раза подряд… Но он снова догнал и обнял - в третий раз. Теплые сильные руки с запахом солнца… И жаркий шепот, щекочущий шею:
- Лиза… ну Лиза… Я их поубиваю, честное слово!.. Я люблю тебя. Правда, люблю!.. Я сам козел был, я знаю. Ну что сделать, чтобы ты… Слушай, мы тут грот открыли… там, за скалой. Пошли, покажу! Ты ж меня простила?.. простила, да?
Горячая красно-кирпичная грудь - надежная, как скала среди волн.
Олежка…
Шершавые-шершавые губы вкуса морской соли.
* * *
Немигающие желтые глаза. Дьявольский гипноз черных горизонтальных зрачков. Ухмылка торжествующего зла…
Козла.
Человеческий разум сильнее, - лихорадочно внушал себе Василий. Особенно разум, восходящий к пятой ступени просветления… Установить тройную духовную защиту. И, преодолев оцепенение, отважно двинуться вперед, прямо на него…
Козел наклонил голову - белесая борода, крепкие зубы и гофрированные основания рогов. И, мотнув обрывком привязи, шагнул навстречу. Словно принимал вызов на поединок.
Поединок?!..
Нет. Василий остановился. Вскинул глаза и несколько раз отчаянно сморгнул, прогоняя наваждение. Нет!!!
Они шли. Шли неровным, нестройным, неисчислимым стадом. Черные и грязно-белые, рогатые и безрогие, взрослые и детеныши. У каждого на шее болтался, будто в насмешку, кусок оборванной веревки…
Козлы. Враждебная туча, сотканная из суммы темных астралов. Неудержимая и сокрушительная, как лавина…
Внезапно, словно под током, дернулась сонная рыба в садке.
Они приближались.
* * *
Скала нависала над нами. Волны прокатывались по ногам, захлестывая грот, разбивались в его конце, - и брызги тоже возвращались к нам, отраженные каменной стеной.
- Лиза, - жарко шептал Олежка. - Лиза, Лиза, Лиза… Лиза…
Его руки никак не могли справиться с застежкой моего купальника. Очень простая застежка… вот она отскочила к дальней стене грота, коротко звякнув о камень. Купальник жалко… нет, не жалко… нет…
Холодные брызги на груди. Горячие пальцы. Обжигающие губы…
Олежка!..
Боже мой, как я люблю тебя… Не могу высказать, ну не бывает таких слов, что я поделаю… Только целовать - всюду, куда достанут губы, и ласкать, и прижимать к себе так крепко, что…
… вонзается в кожу янтарный кулон на груди.
Как стыдно… Старый, толстый, маленький, лысый. Ненормальный, поведенный на дешевой цацке. Нет, я не могла, этого не было, не было!.. Не верь, Олежка, если кто-то когда-нибудь тебе скажет. Я люблю тебя, тебя одного… я… сейчас я докажу…
- Возьми, Олежка… Это тебе. Возьми!..
- Ты чего? Зачем?..
- Возьми!!! Я люблю тебя.
Проскользнув сквозь ушко, струйкой стекла в море оборванная цепочка. Между двумя дрожащими пальцами - черная змейка в янтарной капле.
* * *
Василий не бежал. Пока не бежал. Смотрел им в глаза - в ожерелье глаз! - не мог не смотреть. Надеялся… все ещё надеялся на чудо.
"Оберег оградит тебя от чужих астралов, увеличит троекратно духовную защиту твою…" Так говорил святой человек, который не мог ошибаться. Если даже он ошибся - в мире нет ничего, чему можно верить…
Лиза. Неважно, где она сейчас… Не рядом.
Козлы не спеша подходили все ближе, слаженно распределяясь полукругом. Василий отступил на шаг назад. Еще на шаг…
Не бежал. Пока не бежал…
Она ещё могла прийти. Встать перед ним, излучая ослепительное сияние из ложбинки на груди. Обратить их в бегство. Спасти.
Главный козел вышел вперед, ритмично двигая бородатой челюстью. Ухмыльнулся, оглядывая жертву, у которой не осталось ни одного шанса на спасение. Стадо выстроилось веером, ожидая последнего приказа.